Сексуальная жизнь сиамских близнецов - читать онлайн книгу. Автор: Ирвин Уэлш cтр.№ 64

Кому: kimsangyung@gmail.com

От: lucypattybrennan@hardass.com

Тема: Отличная идея!

Ким,

да, давайте!

Всех благ,

Люси

Отъебись, худая жисть!

Кому: lenadiannesorenson@thebluegallery.com

От: mollyrennesorenson@gmail.com

Тема: С меня хватит

Я не могла поверить что ты написала такие жестокие слова я показала письмо папе он обижен так же как и я что случилось с нашей доченькой мы тебя не узнаем и я сижу дома целый день и плачу

Не могла поверить? А ты поверь, сука!

Кому: mollyrennesorenson@gmail.com

От: lenadiannesorenson@thebluegallery.com

Тема: С меня хватит

Ой, надо же, как все ужасно-печально, какие мы несчастненькие! Как устанешь лить свои жирные слезы, напиши. И, эт самое, научись уже расставлять точки с запятыми, чувиха.

Л.

Дура, блядь!

Стою под душем, и тут на меня начинает хлестать какая-то коричневая ржавая жижа. Я брезгливо отхожу в сторону и, дрожа от омерзения, пропускаю воду, пока снова не пойдет чистая. Смываю с себя водопроводную мерзость и нервно жду, что сейчас на меня снова польется какое-нибудь говно, но этого, к счастью, не происходит. Выхожу из душа и, вытираясь, смотрю на грибок, который растет вверх по стенам ванной гроздьями черных спор; квартира разваливается на куски. Находиться здесь невозможно. Соренсон, сука, живет в шикарной новой высотке, а я ей еще и прислуживаю!

Выхожу на улицу и сажусь в машину: папарацци в последнее время не видать. Включаю радио и ищу что-нибудь не сильно тошнотворное, но ни фига не нахожу.

Уступив настойчивым просьбам, я согласилась встретиться с Валери Меркандо в «Сохо-Бич-Хаусе». Я застаю ее в патио-баре за чашкой кофе. Подставляю щеку, чтоб она ее клюнула, но взаимностью не отвечаю. Произнеся несколько дежурных фраз, она переходит к делу:

– Я не понимаю, Люси, ни Квист, ни его пиарщики уже давно тобой не интересуются. Так чего мы ждем?

– Мне и без этой хуйни нормально.

Валери печально смотрит на меня и качает головой:

– Мне казалось, ты не из тех, кто пасует перед трудностями.

Чувствую, как внутри у меня все закипает от злости.

– Я не пасую, блядь. Не надо мной манипулировать, блядь.

– Я не манипулирую…

– Нет, манипулируешь. – И я вижу, как она начинает жариться под моим взглядом. – И не надо, блядь, свой шкурный интерес прикрывать этим лажовым энтузиазмом. Сами с усами, блядь!

– Очень жаль, что тебе все видится в таком свете, – пищит она, мотая головой, обнажая позорную личину агентши-хищницы, которая знает, что клиент просек: она сделает из тебя барбекю и сожрет, не подавившись, если ты популярен, и выбросит, как старый «тампакс», когда тебя забудут. – Послушай, – продолжает она, – у тебя явно стресс.

– Да, стресс. А ты мне только его добавляешь.

– И выглядишь уставшей. – Она вдруг начинает мурлыкать с фальшивой озабоченностью. – Ты высыпаешься?

– Нет, и все из-за этой толстой суки, – отвечаю я. – Вот бывают же люди, из-за которых у тебя все идет наперекосяк. Две бабы, а как по-разному может складываться: одну поставят на хор, а толстую и пальцем не тронут, потому что кому охота ебать толстую?

Она в недоумении моргает в ответ на мою тираду:

– Не думаю, что оскорбления в мой адрес будут…

– Ха! Да я не про тебя. Не надо все принимать на свой счет…

– Не морочь мне голову, Люси…

– Но раз уж ты заговорила о себе, мне кажется, ты немного поправилась…

– Что?!

– Лицо округлилось, талия, бедра, – напираю я.

– Уработалась, наверно…

– Так я и думала, именно это меня и беспокоит. Ты многим помогаешь, – я понижаю голос, – но кто поможет Валери Меркандо? Дети, сожители, клиенты – они все только требуют. У тебя есть время, чтобы быть собой?

– Послушай, Люси…

– Мне надо идти. – Я встаю. – Клиенты ждут. Будем на связи.

В общем, отбрехалась я от этой ботоксной жабы; она и ей подобные – что твой уличный туалет: снаружи гладенькие и чистенькие, а внутри только моча и кал. Я спускаюсь, парковщик подгоняет мой «кэдди-девилль». Еду обратно в «Бодискалпт». В последнее время все как-то замедлилось. Многие клиенты стали экономить: вместо того чтобы продлять абонементы, покупают себе новые кроссовки и тренажеры «Тотал-джим». Но экономия получается липовая: домашние тренажеры только собирают пыль. Большинство людей в жизни заводятся только с толкача. Нужно, чтобы кто-то дал команду. Тут на сцену и выходят такие, как я.

В фитнес-клубе строй телеэкранов изрыгает привычный вздор. Оказывается, Бальбоса – тот беглец-педофил, убивший ребенка, – был нелегалом.

– Хесус Кристо Мария [69] , – шутит Лестер.

Мне не смешно. В телевизоре снова Квист. Он совсем озверел. Невозможно смотреть на эту красную рожу. Перевожу взгляд на другой экран: там какой-то дебильный тележурнал. Глазам не верю: Майлз, блядь, восходящая звезда, сидит на том самом адовом леопардовом диване в своей квартире.

– Она по телочкам выступала, и я не жаловался. Мы соображали на троих постоянно. Хорошее было время.

Я оборачиваюсь и вижу, что Лестер вылупил на меня свои белки. Выбегаю из «Бодискалпта», растолкав двух входивших клиентов, пролистываю айфон и набираю Майлза. Он сразу отвечает. Дергая себя за волосы, ору в телефон:

– Мразь ты ёбаная! Никогда мы не соображали с тобой на троих!

– Художественное преувеличение, малыш, на телевидении любят клубничку. А ты чего такая злая, я тебя представил как секс-бомбу, с тебя вообще комиссию надо брать за рекламу! Оказал, тыкскыть, услугу: теперь парни и телки будут за квартал вставать к тебе в очередь на прием!

– Ага, такие же скоты, как ты! Без твоей помощи мне, конечно, не обойтись!

– Прости, малыш, но мне нужны были деньги. Я тебе говорил про свои финансовые обстоятельства.

– Да пошел ты нахуй со своими обстоятельствами.

Отключаю телефон. Оглядываюсь: не слышал ли какой-нибудь любопытный мудак, как я тут распаляюсь. Но нет. Только двое латиносов разгружают пиво с грузовика и закатывают кеги в подвал бара через улицу. Тут телефон начинает звонить рингтоном «Bad Reputation» [70] Джоан Джетт: отец. Я не отвечаю, но мерзотный телефонный вариант любимой песни быстро становится невыносимым: жму на зеленую кнопку. Рассказываю ему про свои дела, и, справедливости ради, он даже выражает сочувствие, но потом все равно переводит разговор на себя: