Приди в мои сны - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Корсакова cтр.№ 62

– Я лучше буду к вам в гости захаживать вечерами.

– Не надо вечерами! – всполошилась Евдокия. – Дома сиди.

– Не бойтесь, тетушка, волк волку глотку не перегрызет. – Игнат усмехнулся. – Я сумею с ними договориться.

– А ну как не сумеешь?

– А если не сумею, так у меня ружье есть и нож.

– Бестолочь, – вздохнула Евдокия и тут же добавила: – И к озеру по ночам не ходи. Не надо, Игнат.

– Надо. Только впустую все. Не вижу ее. Никто не видит.

– Так, может, это хорошо? – робко спросил Август. – Может, она ушла?

– Не ушла. – Игнат покачал головой, искоса посмотрел на Виктора.

Тот не стал делать вид, что ничего не слышит и ничего не понимает. В конце концов он не напрашивался, они сами решили, что ему среди них место. И пусть при нем они никогда не обсуждают ни того, кого Игнат однажды назвал Желтоглазым, ни ту, которую Август однажды назвал албасты, женщиной-демоном, но особо больше не таятся. Другое дело, что из их разговоров Виктор мало что понимал. Вот и сейчас он понял лишь, что Игнат нарочно ищет встречи с албасты, а она куда-то пропала. Ну и пусть бы себе пропала, потому что от воспоминаний о ней до сих пор по телу ледяная дрожь.

Помимо Игната, в дом к Евдокии иногда захаживал странного вида мариец по имени Кайсы. Был он высокий, но сутулый, никогда не снимал косматую волчью шапку, из-за которой Виктору никак не удавалось хорошенько разглядеть его лицо. На Виктора Кайсы внимания, считай, не обращал, большей частью о чем-то тихо разговаривал с Игнатом. Приходил он не с пустыми руками, а всегда с охотничьими трофеями; судя по ним, охотником он являлся знатным, а если в лес ходил, значит, волков не боялся.

Обычно Кайсы был очень немногословен, большей частью он молчал, с отрешенным видом правил свой нож и напоминал бездушного истукана. Он проявил себя лишь однажды, когда, войдя в дом, не здороваясь и не разуваясь, сразу же подошел к Евдокии, взял ее за локоть, сказал:

– Есть разговор.

Евдокия бросила быстрый взгляд на Виктора и Августа, поманила Кайсы в другую комнату. Берг насторожился, подобрался весь, но следом за Кайсы и Евдокией не пошел, проворчал лишь:

– Принесла нелегкая.

Было очевидно, что Кайсы он недолюбливал и, кажется, немного опасался.

Разговор за закрытыми дверями получился короткий, Кайсы сразу же ушел, отказался от ужина, а Евдокия до самого ужина была сама не своя. Даже разбила тарелку, а убирая черепки, порезала руку. Ее беспокойство передалось и Августу, архитектор не выдержал, спросил:

– Что он тебе сказал, Дуня?

– Пойду-ка я покормлю Рыжика. – Виктор встал из-за стола, накинул на плечи тулуп, взял прислоненную к стене палку, которую приспособил вместо костылей. Евдокия посмотрела на него благодарно и чуть виновато, но останавливать не стала.

Она вышла за ним во двор минут через пятнадцать. К этому времени Виктор успел выкурить сигарету и изрядно замерзнуть.

– Не знала, что ты куришь, Витя. – Евдокия потрепала его по непокрытой голове. – Пойдем в дом.

Голос ее был ровный и спокойный, но Виктору все равно почудились в нем невыплаканные слезы.

– Он вас обидел?

– Кто, Кайсы? Нет, он просто принес дурную весть.

– Это касается Игната? – Отчего-то Виктору казалось, что из всех них опасность угрожает только Игнату.

– Нет, – Евдокия покачала головой. – Не думай об этом, бросай свою папиросу, и пойдем домой, а то совсем замерз.

– А я чем-нибудь вам помогу?

Она посмотрела на него ласково, погладила по заросшей щетиной щеке и сказала:

– Ты хороший мальчик, Витя, но тут никто не сможет помочь. Все идет так, как должно идти. И пожалуйста, ничего не говори Игнату. У него и без нас хлопот хватает.

– Как я могу рассказать то, о чем не слышал? – Виктор сделал последнюю жадную затяжку, бросил сигарету в сугроб, а потом спросил, наверное, уже в сотый раз: – Евдокия Тихоновна, а вы уверены, что до Перми сейчас никак не добраться?

– Уверена, Витя. Дороги замело. И волки… – Она посмотрела на него внимательно, сказала: – Да ты не переживай, дождется тебя твоя Настя. Вот как дороги станут безопасными, так сразу и поедешь.

– Это когда? – спросил он с надеждой.

– Боюсь, что теперь только весной. Видишь, что творится кругом? Зверье словно с ума посходило. А она, твоя невеста, мне кажется, девушка неглупая, понимает, почему тебя нет. Думаешь, захотела бы она, чтобы ты ради встречи с ней рисковал своей жизнью?

Настя бы не захотела, но он ведь обещал. А теперь даже письмо отправить не может, потому что дороги замело и волки…

О Насте он думал все чаще и чаще. Она ему даже снилась. И сны это были такие, что просыпался Виктор весь в огне и спешил поскорее умыться ледяной водой, чтобы погасить этот жар. А метель и волков он теперь ненавидел и считал личными врагами. Может, за эту ненависть они ему и отомстили…

Добираться до Стражевого Камня становилось все тяжелее и тяжелее. Лошади по самый круп проваливались в снег, хрипели, не желали идти на остров. А Сиротка с каждым днем свирепел все сильнее, его злили проволочки, и лютовал он теперь не только с рабочими, но и со своими собственными людьми. Больше всего доставалось Гришке, тому самому слабоумному увальню, которого Виктору едва ли не в первый день показал Август. Гришка отчего-то к острову прикипел, увезти его оттуда можно было только силой, но он все равно возвращался, как брошенный пес возвращается к своему хозяину. Гришку терпели, не жалели особо, но и не обижали, работу давали такую, где нужна сила и не нужны мозги. А Сиротка злился, считал не сумевшего постоять за себя Гришку слюнтяем, гнал с острова и с глаз долой, все чаще хватался за хлыст. Бил с оттяжкой, со всей силы, а Гришка истуканом стоял на месте, не пытался ни убежать, ни защищаться. Виктору довелось увидеть это лишь однажды, и он не выдержал, ринулся вперед. Не оказалось рядом ни Игната, ни мастера Берга, чтобы его остановить. Да и не остановили бы.

– Да что же вы творите?! – Удар хлыста пришелся по рукаву и до кожи не достал. – Он же человек!

Гришка стоял безучастный к происходящему, разглядывал падающие на снег капли крови.

– Человек? – Мутные от бешенства Сироткины глаза превратились в узкие щелочки. – Он не человек, господин инженер, а мусор. Ненужный мусор. А от мусора принято избавляться до того, как он начнет смердеть. Кстати, – он хлопнул рукоятью хлыста по раскрытой ладони, – не уверен, что вы так уж полезны в нашем деле.

– Вы мне угрожаете? – Виктор перехватил палку поудобнее. Одно дело – избивать беспомощного и безответного, и совсем другое – поднять руку на того, кто может за себя постоять. Пусть попробует.

Сиротка рисковать не стал. Не в этот раз.

– Я не угрожаю, я предупреждаю, – процедил сквозь стиснутые зубы. – Меня опасно злить. Очень опасно…