Лучшие годы Риты - читать онлайн книгу. Автор: Анна Берсенева cтр.№ 42

Он встал с крыльца. Береза смотрела на него всеми глазами своего огромного светлого ствола. Ноябрьский снег таял на высоком кусте ярко-белых поздних хризантем; почему-то они назывались канадскими ромашками.

Этот дом – не дом даже, а деревенскую избу – Митя купил пять лет назад. Как раз на этом месте, у реки, город заканчивался и начиналась деревня Ключевье, в которой половина домов принадлежала дачникам. Канадские ромашки посадила у Митиного крыльца соседка, приезжавшая из города. Пришла однажды с комом земли, из которого торчали какие-то стебли, сказала, что рассаживала куст, вот, жалко выбрасывать, давайте вам посажу… С тех пор стала время от времени оставаться у него на ночь. Она была замужем, и ее это устраивало, ну и его тоже.

Утром он позвонил дочке и сказал, что заказчик с ним расплатился и он вернется в Москву к вечеру. Она отнеслась к этому как-то подозрительно спокойно, хотя еще вчера кричала по телефону, что он всегда ей врет и из-за него она останется без Голландии. Почему сегодня уже не торопит его и не требует, чтобы приезжал с деньгами немедленно? То не прислушивалась к его доводам, то вдруг… Ну, может, просто взрослеет наконец, и не стоит искать причин для настороженности там, где их нет.

Митя уже подошел к машине, когда вспомнил, что оставил книгу Гумилева на крыльце. Пришлось вернуться. В приметы он не верил и в дом не зашел только потому, что поленился отпирать дверь; проще было взять книгу с собой.

Он ехал в Москву и думал, что увидит Риту.

Он не должен был уезжать, не объяснив ей все как есть. Но слишком сложно было это объяснить. Или ему казалось, что сложно? Да нет, действительно странная у него биография. Нелепая. Завяз в ней, как в болоте, и попробуй объясни в двух словах, как это вышло.

Но сейчас Митя если и думал о нелепости своей жизни, то как-то рассеянно, отдаленно. Его жизнь не имела значения. Значение имела только Рита. Неожиданно это стало так. Что из этого выйдет дальше, он не понимал. Да он и того не понимал, что представляют собою их отношения теперь, что уж о будущем говорить. Но простая мысль о том, что он увидит ее – еще два часа, час, и он глазами ее увидит, – освещала его разум, все его существо как лампочка.

Он давно уже не искал в жизни большого смысла и не ставил перед собой больших целей. Но считать вот эту цель, увидеть Риту, целью малой и незначимой – не мог.

В том, чтобы ему увидеть ее, просто увидеть, было что-то огромное, гораздо большее, чем вся его жизнь. Но что? Митя не знал.

Рита прилетела в Германию утром одиннадцатого ноября и только в поезде, по дороге из аэропорта в Бонн, сообразила, что сегодня праздник. Она поняла это потому, что девочка лет пяти, сидящая через проход от них с Машей, держала обеими руками самодельный фонарик – большой шар из папье-маше, к которому был приклеен смешной бумажный гусенок. Девочка нажала на кнопку, и внутри шара вспыхнул свет.

Маша засмеялась и захлопала в ладоши.

– А у тебя есть фонарик? – улыбаясь, спросила девочкина мама.

Маша улыбнулась, а Рита ответила:

– Еще нет. Мы забыли, что сегодня Санкт-Мартин. Но сейчас же купим фонарик и вечером пойдем на праздник.

– А я сделала фонарик в детском саду! – сообщила девочка.

– Я могу угостить вашу дочку? – спросила девочкина мама. – За ее будущую песенку.

Маша с удовольствием взяла булочку, испеченную в виде гуся с глазами-изюминками, девочкина мама кивнула на Ритин чемодан и спросила, откуда она приехала, удивилась, узнав, что из Москвы – вы так хорошо говорите по-немецки! – восхитилась тем, что Рита выучила немецкий еще в школе, в обычной провинциальной школе… Рита погрузилась в разговор с удовольствием, как погружаешься в теплое море, приехав к нему из слякоти и холода. Он был понятен ей и приятен, этот разговор, она радовалась бы ему так же, как радовалась фонарику девочка, едущая на праздник… Но, в отличие от этой девочки, не могла уже найти радость в себе самой.

Что ж, вся надежда на радости внешнего мира. Хорошо, что сегодня Санкт-Мартин.

Машин распорядок дня нарушился из-за перелета, но она уснула в такси по дороге от вокзала, проспала до темноты и проснулась бодрая и веселая, так что можно было идти на праздничное шествие, не опасаясь, что она некстати раскапризничается.

Рита накормила ее кашей и зашла на городской сайт, чтобы решить, куда идти на праздник фонариков.

– В Бад-Годесберг поедем, а, Маш? – спросила она. – Там и всегда красиво, а сегодня тем более.

Маша с готовностью кивнула.

Фонарики-латерны продавались едва ли не в каждом магазине – были выставлены в витринах и просто у дверей. Рита купила для Маши латерну в виде месяца, к его золотым рожкам были приклеены серебряные звезды. В песенке, которую дети пели в день святого Мартина, его фонариками назывались ведь и звезды, и месяц, и солнце.

Маша ехала в коляске и, обхватив фонарик обеими руками, то и дело включала его и выключала. Ее поражал мгновенный переход от тьмы к свету и то, что он происходит от ее собственных усилий.

Ручьями света казались улицы Бад-Годесберга. Они стекались к церкви, возле которой собрались дети. Оттуда слышалось пение, там толпились фонарики.

С крыльца виллы с фронтоном в стиле барокко – такие виллы, старинные и респектабельные, составляли в Бад-Годесберге большой квартал – спустилась дама в белом пальто и протянула Маше яркую конфету на палочке.

– Это неопасная конфета, – сказала дама Рите. – Очень мягкая, ребенок не может поперхнуться. Я давала своей дочке.

Она пошла по улице, раздавая такие же конфеты детям, которые пели, заполнив проезжую часть.

В конце улицы показался всадник на белом коне. Алый плащ развевался у него за спиной.

– Святой Мартин едет, святой Мартин! – закричали дети.

– Когда он был рыцарем, то еще не был святым, – назидательно проговорила старушка в шляпке. – Он стал им потом, когда уже оставил воинскую службу.

– А половину плаща отдал нищему, когда еще был рыцарем! – возразил веснушчатый мальчик, стоящий рядом с ней.

Риту всегда занимал вопрос, почему Мартин не отдал нищему весь свой плащ. Странная для святого расчетливость – разрезать плащ пополам и оставить себе половину!

Веснушчатый мальчик вполне мог это знать, у него она и спросила.

– Как бы он отдал весь плащ? – Мальчик удивился такому вопросу. – Он же воин, обязан быть в форме. Но и не поделиться плащом не мог, ведь нищий замерз и попросил помощи именно у него.

– Вот, оказывается, в чем дело! – улыбнулась Рита. – А я не понимала.

Мальчик бросил на нее снисходительный взгляд. Ему, наверное, еще в детском саду объяснили, почему надо выполнять свои обязанности и почему при этом нельзя пройти мимо того, кто попросил помощи именно у тебя.