Аллея всех храбрецов - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Хабаров cтр.№ 86

– Нет, не завтра, – кричал Главный в трубку уже местного телефона. – Я вам говорю не завтра, сегодня доложите мне.

Он бросил трубку на разноцветные рычажки красивого аппарата, и Невмывако понял, что сейчас для него начнется что-то ужасное.

– Я хочу, чтобы вы правильно поняли меня, произнес Главный неожиданно вкрадчивым голосом. Он вернулся к столу, и постукивал кончиками пальцев по краю серого, обтянутого сукном стола. – В начале прошлого года, примерно, одновременно с приказом об образовании вашего отдела, появился и другой приказ…

Главный остановился, повернулся в сторону начальника отдела кадров, и тот привстал со своего места, готовый дать любую нужную справку, зависящую от него.

– Так вот, – появились твердые нотки в голосе Главного, – на сборке основного изделия была обнаружена грубая ошибка. Оказалось…

В комнате было тихо. Через открытые окна долетали в комнату редкие звуки птиц. Заместитель Главного сидел за столом, сцепив на столе руки и повернув к Главному непроницаемое лицо.

– Оказалось, что сборщик выпил стопку в обед… Меня в это время не было. Я был в это время на испытаниях, но в тот же день приказом по предприятию указанный сборщик был уволен. Я подчеркиваю, уволен не мной. В завкоме у нас головастые люди, и руководство нередко прислушивается к их мнению. Они сказали примерно следующее: сегодня брак в цехе, завтра в полёте. И с этим невозможно не согласиться.

Главный говорил теперь негромко, уверенно. Невмывако следил за его руками и лицом, глазами в лучистых морщинках.

– Теперь этот случай. Что сказать мне рабочим? Мне скажут: Главный сам конструктор и защищает конструкторов.

– Но, Сергей Павлович, этот случай особый, – Козлов – председатель профбюро встал. Вставая, он неловко отодвинул стул, но встал он прочно, и видно было: такого не собьешь.

– Каждый случай особый, – возразил Главный.

– Ребята – золото, – продолжал Козлов. – В системе управления "гибридов" – их большая заслуга.

Дверь скрипнула, и все обернулись к двери. Иркин спиной ко всем прикрывал дверь, не подозревая, что стал уже объектом всеобщего внимания.

– Разрешите, Сергей Павлович, – произнес Иркин. – Ради бога, извините, что опоздал. Задержали в КИСе.

– Я разве вас вызывал? – поднял голову зам.

– Я сверх программы, для усиления.

– Садитесь, – кивнул холодно Главный. – А теперь я хотел бы попросить вас встать на моё место. Как бы вы поступили на моём месте?

– Разрешите мне, Сергей Павлович? – Иркину явно не терпелось.

– Вы даже не знаете, о чём речь. Ну, хорошо. Послушаем свежего человека.

– Я бы оставил ребят на предприятии, – мягким голосом начал Иркин, – оставил бы их со строжайшими взысканиями. Я настаиваю на этом потому, что не ошибусь, назвав их нашими лучшими специалистами. Я хорошо их знаю, как людей. Я готов поручиться за них, как угодно, честным словом, любым залогом, наконец, премией.

– Оставьте премию в покое. Вы её ещё не получили.

Речь шла о Ленинской премии, присужденной большому коллективу за первый пилотируемый. Возле проходной на щите объявлений висела "Молния" со списком лауреатов. В их числе значился Иркин; но ни медали, ни диплома, ни денег, согласно распределению премии, он ещё не получил.

– Вы можете мне ответить, Иркин? – медленно продолжал Главный. – Что для вас важнее всего? Компанейство, товарищество?… Тогда объясните мне, как совместить его с делом?

– Сергей Павлович, – начал было Иркин.

– Я вас выслушал, – возразил Главный. – Предлагаю выслушать других. На мой взгляд, у вас весьма неустойчивые понятия.

Других Главный выслушивал более терпеливо и не перебивал.

– Куда они денутся? – спрашивал профорг. Он всегда чуть-чуть улыбался и от этого со стороны выглядел снисходительно уверенным. – Ну, уволим мы их. По сути дела жизнь им испортим.

– Если в человеке и есть что-то стоящее, – ответил Главный, – он не пропадёт. А нет, не стоит и жалости… Дело нужно делать чистыми руками. Я сам не настаиваю на увольнении. Поговорим с ними, посмотрим, куда их определить? Отправим в цех на первое время, пускай помоют станки, подумают. Возьмем их, Анатолий Иванович? – обратился Главный к начальнику отдела кадров. Но тот на этот раз ответил уклончиво:

– Посмотреть нужно, Сергей Павлович.

"Ай-яй-яй", – думал Невмывако, возвращаясь в отдел. – Нехорошо получилось". Он шел по длинному коридору третьего этажа. По паркету от дальнего окна тянулись к нему блестящая световая дорожка. На этот раз она слепила и раздражала. Он даже ступал по ней с раздражением, как будто давил ногами её блеск.

"Зачем было нужно ввязываться? Кто его просил? Совершенно очевидное дело. Ясное с самого начала. Всем ясно: и Главному, и ему самому, каждому здравомыслящему человеку. Ясно, как дважды два. Конечно, прав Главный. Тысячу раз прав. Он сам подрывал дисциплину, которую ему доверили охранять…"

На фирме он с самого начала не собирался задерживаться. Она была для него необходимым перевалочным пунктом. Но в этом положении были и свои преимущества. Он чаще смотрел на окружающее со стороны. Ведь он уже определённо решил для себя, но каждый раз, когда собирался уйти, возникала коллизия, и он временно задерживался, а время шло, и те, кого он прежде сманивал, приживались в иных местах.

Теперь ему, подобно неумеющему плавать, необходимо было капельку продержаться на поверхности, и он окончательно уйдёт. Все чаще становилось невыносимо и тянуло освободить сцену. Уйти от всего: от шума, от телефонов, грозящих неожиданностью, от обстановки ожидания, когда и тихо, но "в воздухе пахнет грозой". Нет, всё это не для него.

Вернувшись в отдел, он заперся в кабинете и барабанил пальцами по столу, ходил по кабинету: пять шагов до доски и обратно до стола.

"Почему он игнорировал меня? – думал он о Главном. – Накричал, как на мальчишку, а затем совсем перестал замечать. Словно вместо меня столб или пустое место".

Он подумал о том, что не ел с утра, достал свой завтрак, развернул и снова спрятал в стол. Есть не хотелось, даже подташнивало, была противная слабость в коленях и кружилась голова.

"Был бы Викторов, и всё получилось бы великолепно. Нужно придумать что-нибудь".

Мысли его начали путаться, и хотелось их остановить. Он предпринимал странные усилия, пытаясь отыскать конец или начало, ту самую опорную точку. Но ничего уже не удавалось. Предметы, окружавшие его, начали кружиться, ускоряя темп. Завертелись в бешенной пляске оконные пятна, заискрился яркими бликами начищенный пол. И когда карусель света и тени перешла в сплошное мелькание, ворвался в сознание головною болью телефонный звонок. Затем звон почему-то перестал пугать и начал глохнуть, и в уши полезла плотная тишина. Она, разбухая, заполняла пространство, забивала рот. Он глотал её, пытался опереться, но тело больше не слушалось. Оно миновало стул и грузной бесформенной массой расползлось по полу.