Юрьев день - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Хабаров cтр.№ 43

Славься на мизере взятки берущий без счета

И без конца создающий вне плана вечный ручной алгоритм.

Наступило короткое молчание. Затем все зашевелились.

– Марш, – потребовал Вадим. Присутствующие заверещали. Чембарисов, успевший взять гитару, извлекал из неё чистые аккорды. И под эту какофонию на Маэстро надели венок лавровых листьев, вырезанных из ватмана и окрашенных в салатовый цвет гуашью. Кроме листьев, в венок были вплетены разрисованные фишки домино, карты и прочие атрибуты славы и бесславия Маэстро.

– Чувствуйте себя, как на приёме. Подходите к столу, – произнес Вадим. Дальние просили стоявших у стола передать им положенные бутерброды, а Марат ходил с чайником и наливал горячий глинтвейн, сваренный из сухого вина с сахаром.

– Тумаков, где Тумаков? – возмущался Вадим. – Где наши лучшие люди?

– Мы здесь, – отвечали ему из дальнего угла. – Мы здесь по рабоче-крестьянски.

На тумбочке, рядом с лучшими людьми стояла откупоренная бутылка водки местного производства и начатая бутылка коньяка. В полиэтиленовом мешочке лежала, просвечивая сквозь стенки, заботливо припасенная чуть желтоватая капустка и маринованные огурцы.

– Нам бы яблочка, Вадим Палыч. Не распорядитесь ли передать?

– Ишь, чего? Яблочка захотели. Не будет вам яблочка.

– Ну, ладно. Обойдёмся.

– Обойдётесь? Послать им яблоко.

– Братья и сестры, – произнес Вадим, поднимая чашку, – коллеги Маэстро, а также люди, не имеющие к нему никакого отношения…

– Которых почему-то подозрительно много здесь, – успел добавить Славка.

– … которых, – улыбнулся Вадим, – как говорят, подозрительно много и не мешает часть их отправить за дверь.

У двери началась возня.

– Тише, – крикнул Тумаков.

– Открывать или нет? – спросили от двери.

– Яблоку же негде упасть, – пояснил Вадим и полюбопытствовал – а кто там?

– Кто там? – спрашивали через дверь. – Говорит, комендант.

При слове «комендант» чашки автоматически поползли за спину, а затем, поняв бессмысленность этого движения и возвращая утраченное достоинство, медленно вернулись на место.

– Проси, – распорядился Вадим.

Дверь с трудом отворилась, и в комнату втиснулся комендант, но заговорить не успел.

– Стул, – закричал Вадим, и возле коменданта оказался стул.

– Чарку… – и когда в руке коменданта оказалась чашка, Вадим наклонился и доверительно прошептал: – Провожаем ведущего теоретика. Завтра улетает туда, – Вадим поднял глаза к потолку. – А, кроме того, веховая дата – тридцать лет. Что предпочитаете: беленького или красненького?

– Беленького, – не растерялся комендант, причем, в горле у него забулькало.

– Беленького, – уверенно сказал Вадим.

– Беленького нет, – отозвался с набитым ртом Тумаков. – Осталось немножко рыженького.

– Налейте для дорогого гостя… Передайте бутерброд…Слово предоставляется самому старшему среди нас как по возрасту, так и по положению.

– Мне приятно, – сказал, поднимаясь, комендант и светлея помятым лицом, – что у нас живут такие товарищи. Но иногда…

– Иногда, – вмешался Вадим, – что иногда? – обернулся он к коменданту, помолчал и закончил бодро: – С кем не бывает иногда.

– Ваше здоровье, – сказал комендант, кто-то крикнул: «горько», и комендант выпил.

– Только прошу вас, – посмотрел он на Вадима, – не позже двадцати трёх тридцати и чтобы жалоб на вас не было.

– Каких жалоб?

– От соседей.

– Соседи все тут, – показал Вадим, и все закивали.

– Желаю приятно провести время, – сказал комендант.

И когда дверь за ним закрылась, все почувствовали, что произошло что-то необходимое, своего рода торжественная часть и начинается самодеятельность.

Теперь, вспоминая об этом в ряду подобных картин, Маэстро чувствовал себя мучительно неловко, так, словно он обманул хорошего человека, доверившегося ему.

Он сидел и мучался, открывая и закрывая блокнот, а вокруг дремали пассажиры, по-прежнему жужжали моторы, и самолет вздрагивал всем корпусом, натыкаясь на облака.

Маэстро мучался. И неизвестно, каких размеров достигли бы его мучения, не подойди к нему Вадим, потрогавший его за плечо и произнесший твердым голосом:

– Будет посадка, так что выбирайся ближе к выходу.

Едва Маэстро выбрался, как загорелась надпись: «Не курите. Пристегните поясные ремни».

Самолет сел на лётное поле и подрулил к невысокому зданию белого кирпича – аэровокзалу. Здание было небольшим, приземистым, но архитекторы не обошлись и здесь без тощих колонн, и они стояли как распорки, отталкивающие крышу вокзала.

Маэстро остановился на лётном поле. Над бетоном посадочной полосы пролетела ворона; радуга, появившаяся в разрыве облаков, уже опиралась на землю концами своей бледной разорванной посередине дуги.

– Ничего не соображаешь? – спросил появившись Вадим. – Чего стоишь? Вход в ресторан с обратной стороны. Соображать надо.

Они пошли вокруг здания и в его торце увидели стеклянную стену с буквами на стене. Толкнули дверь и очутились в просторном, теплом помещении. Прямо у входа была раздевалка, и их плащи принял швейцар в брюках с позументом и форменной куртке.

Сначала они подошли к стойке и посмотрели, что тут есть? Но в это время шум возле двери привлек их внимание. Ещё один самолёт совершил посадку, и пассажиры его, как шарики ртути, растекались по залу.

– Успели вроде, – сказал Вадим. – Сейчас начнется здоровая конкуренция.

Они уселись за пустующий стол. От гардероба двигались к ним пассажиры их самолёта и приземлившегося следом за ним.

– Сидите, голубчики? – остановился перед ними Лосев. – Как насчет коньячка?

– Есть азербайджанский, – ответил Маэстро.

– Ты уж прости этого задрыгу, – улыбаясь, сказал Вадим. – Из него получится хороший начальник. Пусть неправильно, но объясняет он сразу.

И Вадим засмеялся.

– А что? – забеспокоился Маэстро, зная, что у Вадима ничего просто так не бывает.

– Молдавский коньяк.

– Присоединиться к вам можно? – спросил ведущий.

– Ни в коем случае, – ответил Вадим. – У нас полный комплект.

Затем подошел черноволосый проектант, внимательно посмотрел на Маэстро, сказал Вадиму:

– У вас просто по Павлову – ты улыбаешься, а у твоего подчиненного выделяется желудочный сок. У вас свободно?

– Отвечай, Юра, – сказал Вадим, – мест нет. Если вас устроит, садитесь по-турецки у наших ног.