Свастика и орел. Гитлер, Рузвельт и причины Второй мировой войны. 1933-1941 - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Комптон cтр.№ 24

Когда американцы взяли под свою защиту Исландию, согласно доктрине Монро (чтобы «ледяной рукой выбить надежду из сердец гитлеровских солдат»), Томсен встревожился. Он представил в своем докладе этот шаг как доказательство энергичного и умелого руководства Рузвельта, с помощью которого сумел убедить общественное мнение одобрить все его слова и дела. Мотивами этого поступка, утверждал Томсен, было стремление освободить британские войска, взять морские пути в Исландию под защиту Америки, усилить волю Британии к сопротивлению, напугать Японию и спровоцировать Германию на начало военных действий. Последний пункт особенно беспокоил Томсена. Он понимал, что общественное мнение Америки уже практически подготовлено к «случайному» инциденту между Америкой и Германией, который «теперь уже можно считать неизбежным».

Через три дня опасения Томсена только усилились. Он предупредил свое руководство, что, согласно надежному источнику, потопление американских судов, идущих в Исландию, приведет к разрыву дипломатических отношений. Более того, он считал, что последствия захвата Соединенными Штатами Исландии будут еще более грозными. Ссылаясь на заявления лидера республиканцев Уэнделла Уилки и военно-морского секретаря Фрэнка Нокса, Томсен теперь рассматривал Исландию как возможный плацдарм для вторжения в Норвегию. И правда, как уже отмечалось раньше, Исландию, в контексте американских интересов в Африке и на португальских островах, можно было рассматривать как часть плана подготовки «передовых позиций на случай поражения Англии». В сентябре Нокс заявил, что все суда всех стран, везущие ленд-лизовские грузы, будут пользоваться защитой военно-морского флота США до самой Исландии. По мнению Томсена, это свидетельствовало о решимости Америки проводить свою атлантическую политику, ибо, по словам Моррисона, «кто владеет Исландией – держит оружие, направленное на Англию, Америку и Канаду».

Как мы уже говорили, в предвоенные годы немецкие дипломаты были убеждены, что одним из ключей к американской дипломатической политике является Тихий океан. Еще до заключения договора Берлин – Рим – Токио в сентябре 1940 года считалось, что США взяли на себя задачу «оказания помощи западным державам на Дальнем Востоке и энергичного расширения сфер своих интересов». Когда в том же самом месяце администрация Рузвельта ввела эмбарго на вывоз металлолома в Японию, поверенный в делах охарактеризовал этот шаг как еще одно звено во все удлиняющейся цепи ответных ударов в адрес японцев. Американское общественное мнение, уже давно враждебно настроенное против них, с радостью приветствовало этот шаг.

В 1941 году в Германии растет беспокойство по поводу японо-американских отношений. В чем оно проявлялось, как японцы реагировали и как относились к политике США, а также каким образом Германия пыталась повлиять на ход отношений между этими странами, будет подробно описано в других главах. Здесь мы ограничимся только тем, что расскажем, какую характеристику американской политике в отношении Японии давали немецкие дипломаты в докладах, поступающих в течение 1941 года из Вашингтона и Токио.

В Соединенных Штатах очень сильно возросло недоверие народа к Японии, а решимость правительства положить конец японской экспансии, несмотря на определенные успокаивающие жесты, все время усиливалась. Немецкие дипломаты в Америке и Японии внимательно следили за переговорами между Государственным секретарем Халлом и японским послом адмиралом Номурой, которые начались в Вашингтоне в феврале 1941 года. Томсен телеграфировал о своей озабоченности реакцией Номуры на прощупывание американцами японских намерений в случае, если Соединенные Штаты вступят в войну с Германией. Посол Отт сообщал из Токио, что политика Америки заключается в том, чтобы «сделать пакт недействительным и нейтрализовать Японию на все время войны». Дикхоф утверждал, что Рузвельт абсолютно неискренен в своих попытках примирения с Японией. Его главная задача, по мнению Дикхофа, – тянуть время и расколоть ось. Он заявлял, что американцы считают участие Японии в оси блефом и хотят разоблачить его.

Американское давление на Японию в отношении ее связей с Германией также принимало формы попыток убедить японцев, что появление американских конвоев в Атлантике не составляют казус федерис для пакта. Это давление в июле было дополнено возобновлением экономических санкций. Американцы решили применить тактику завинчивания гаек – чем тише будут вести себя японцы и меньше зависеть от оси, тем меньше будет санкций, и наоборот. Целью этого, как указывал Томсен, было стремление ограничить политику Японии пределами Тихоокеанского региона. Более того, сообщал Томсен, американцы были убеждены, что их меры устрашения работают [56] .

Дикхоф утверждал, что переговоры Халла и Номуры, возобновившиеся 8 августа, были тем необходимым алиби, в котором так нуждался Рузвельт. Он объяснил, что Рузвельту будет легче вести войну против Японии, чем против Германии, и видел в переговорах дилемму для рейха – если они приведут к успеху, то американцы обезопасят свой тихоокеанский фланг, если же они окончатся провалом, то это будет прекрасным предлогом для развязывания войны на Тихом океане. Ни одна из этих альтернатив не устраивала Германию.

2 октября Отт телеграфировал, что переговоры, которые могли привести только к временному урегулированию, потерпели провал. Причиной этого стало требование американцев вывести японские войска из Китая. Томсен пришел к тому же самому выводу и предупредил, что Рузвельт хочет заставить Германию совершить акт агрессии, чтобы освободить Японию от обязательства вступить в немецко-американскую войну. Приезд на переговоры в ноябре специального министра Курусу сопровождался, по словам Томсена «разнузданной кампанией» в прессе по дискредитации оси. Газеты сделали все, чтобы внушить американцам мысль, что любое соглашение с Японией пойдет только на пользу Германии. На следующий день переговоры зашли в тупик. События развивались стремительно. Томсен 27 ноября телеграфировал, что американо-японские отношения неожиданно вступили в «критическую фазу», поскольку Халл выступил с самым настоящим ультиматумом.

1 декабря Томсен заявлял, что американцы просто тянут время и стараются запугать Японию, хотя Рузвельт хочет избежать войны на Тихом океане, поскольку это не в интересах союзников. 3 декабря он сообщал, что атмосфера до того накалилась, что вполне возможно военное столкновение.

Он докладывал, что японцы готовы разорвать дипломатические отношения и напасть, вероятно, на Таиланд. 4 декабря, за три дня до Пёрл-Харбора, Томсен писал, что японо-американские отношения «балансируют на лезвии ножа».

Многое в описанных событиях имело отношение и к Германии. Состояние немецко-американских отношений как таковых, возможность их разрыва и вопрос о вступлении Америки в войну самым непосредственным образом касались Германии, и Берлин постоянно получал необходимую информацию по этим вопросам от своих дипломатов. Томсен в целом хорошо понимал, что мешает Америке вступить в войну: ее неподготовленность, тихоокеанская проблема, противодействие общественного мнения и быстрые победы Германии. Тем не менее, несмотря на все эти препятствия, в докладах из Вашингтона и других столиц возможность вмешательства Соединенных Штатов никоим образом не исключалась. В июне 1940 года Томсен передал в министерство иностранных дел заявление Рузвельта о том, что, если союзники будут разбиты, Соединенные Штаты будут «милы, вежливы и великодушны по отношению к Германии в течение двух лет», а тем временем будут усиливать свою военную мощь, чего бы это им ни стоило. Но при этом Рузвельт добавил, что прямое или косвенное нападение на любую страну Западного полушария автоматически приведет к войне, независимо от состояния американских вооруженных сил. «У меня, – отмечал Томсен, – нет никаких сомнений в искренности этих заявлений». Хотя Рузвельт прекратил все разговоры о вступлении Америки в войну резким «об этом не может быть и речи», Томсен вовсе не был уверен, что дело на этом и закончится. Наоборот, он охарактеризовал статью в «Хёрст пресс», обсуждавшую возможности вступления Америки в войну до начала 1941 года, «не лишенной основания». Поверенный в делах предупреждал, что, хотя положение в Тихоокеанском регионе вызывает у администрации Рузвельта все большую тревогу, Берлин должен знать, что Америка пойдет на все, чтобы помочь Британии нанести урон Германии, вооружиться, а «потом заставить нас сделать соответствующие выводы». Рузвельт как-то сказал британскому послу лорду Лотиану, что «только случай может заставить нас вступить в войну», но эти слова не слишком-то успокаивали, поскольку, по мнению Томсена, почва для случайных столкновений в открытом море была уже подготовлена. С июня по декабрь 1940 года в Берлин из посольств в европейских и латиноамериканских странах пришло не менее пятнадцати телеграмм, в которых указывалось на то, как опасно вступление в войну Америки. Судя по меморандуму Вермана, составленному в Берлине, на Вильгельмштрассе воспринимали эту возможность очень серьезно.