Влияние морской силы на Французскую революцию и Империю. Том II. 1802-1812 - читать онлайн книгу. Автор: Альфред Мэхэн cтр.№ 109

Так как датчане были обречены на пассивную оборону, то этот совет нанести удар душе конфедерации обнаруживал чрезвычайно ясное понимание ключа положения, которое Нельсон сам характеризовал так: «Я смотрю на Северную лигу, как на дерево, в котором Павел составляет ствол, а шведы и датчане – ветви. Если мне удастся добраться до ствола и срубить его, то ветви отпадут сами собою; но я могу испортить ветви и все-таки не быть в состоянии срубить дерево, и при этом мои силы необходимо будут уже ослаблены в момент, когда понадобится наибольшее напряжение их». Этими словами Нельсон высказывал убеждение, что русский флот следовало атаковать прежде неизбежного ослабления сил английского флота сражением с датчанами. «Получить возможность вырезать русский флот, – говорит он опять, – было моею целью». Чего бы ни добивалась Дания, решившись принять атаку, она была по своим континентальным владениям связана с политикой России и Пруссии, каждая из которых могла бы одержать над ней верх нападением с суши. Она не осмеливалась пренебрегать их требованиями. Образ действий Дании и Пруссии зависел от царя, потому что последняя при своей колеблющейся политике сейчас же воспользовалась бы отложением царя от лиги как извинением и поводом для того, чтобы сделать самой то же. В Ревеле было двенадцать русских линейных кораблей – добрая половина Балтийского флота, уничтожение которой парализовало бы другую половину, как и всю морскую силу империи. Однако не было надежды убедить Паркера сделать такой шаг. «Наш флот никогда не действовал бы против России и Швеции, – писал впоследствии Нельсон, – хотя бы Копенгаген и был сожжен, потому что сэр Гайд-Паркер решился не оставлять в тылу враждебной Дании». Этот довод, основательность которого с технической стороны, при принятии во внимание всех обстоятельств, отнюдь не заслуживает упрека в недостатке педантичности, прекрасно иллюстрирует огромную разницу между хорошим и искусным офицером, каким был Паркер, и гением, для которого правила служат только руководством, а не стеснением в логике.

Сэр Гайд-Паркер, хотя и не был способен стать на высоту тех огромных выгод своего положения, на которые указывал Нельсон, все-таки принял его совет относительно способа и направления главного удара атаки оборонительных сил Копенгагена. Нельсон просил десять линейных кораблей и несколько меньших судов для попытки уничтожить плавучие батареи, прикрывавшие фронт города. По выполнении этого бомбардирские суда могли уже поместиться так, чтобы обстреливать с результатом порт, арсеналы и город, в случае, если бы было оказано дальнейшее сопротивление.

В течение ночей 30 и 31 марта производился промер фарватера. 1 апреля флот подошел к северной оконечности Миддель-Грунда, на расстояние около четырех миль от города; и в полдень того дня отряд Нельсона, которому Паркер дал двумя линейными кораблями более, чем тот просил, т. е. всего двенадцать кораблей, вступил под паруса, прошел через внешний фарватер и стал на якорь ко времени солнечного заката у юго-восточной оконечности мели, в двух милях от головы датской линии. [101] Нельсон объявил о своем намерении начать атаку, как только позволит ветер, и ночь была проведена им в установке ордера баталии. Предприятие было опасно не по силе объекта атаки, но по чрезвычайным трудностям навигации. Лоцманами были большей частью помощники капитанов коммерческих судов, ведущих торговлю с Балтикой: их опытность в обращении с судами в триста или четыреста тонн водоизмещения не делала их способными к ответственной проводке огромных линейных кораблей. Они обнаружили большую нерешительность, и недостаточность знакомства их с фарватером содействовала главным авариям, имевшим место в тот день, так же как и сравнительной неполноте результатов победы.

На следующее утро ветер сделался попутным, от SSO, и в восемь часов командиры британских судов были созваны на флагманский корабль для принятия окончательных инструкций. Датская линия, которую предстояло атаковать, тянулась в направлении от северо-востока к юго-западу более чем на милю. Она состояла из блокшивов и плавучих батарей числом от восемнадцати до двадцати, при 628 орудиях, из которых – так как сражение предстояло на якоре – только 375 были на бортах, обращенных к арене боя. Южный фланг, на который предстояло нападение, поддерживался отчасти береговыми укреплениями, но мелководье не позволило придвинуть к ним линию на такое расстояние, при котором защита ее огнем береговых батарей была бы достаточно действенной. Будучи, таким образом, явно слабее, чем северная оконечность линии, прикрывавшаяся батареей Трекронера и второй линией сильных кораблей, этот южный фланг был вполне обоснованно избран британцами за главный пункт атаки по тактическим причинам, независимо от указанного Нельсоном стратегического преимущества, которое состояло в том, что при таком плане действий британцы становились между непосредственным своим противником и его союзниками. В половине десятого часа был поднят сигнал сняться с якоря. Корабли скоро вступили под паруса, но трудности проводки их по фарватеру, несмотря на тщательные промеры, сделанные в течение ночи опытными командирами, скоро дали себя знать. «Агамемнон», 64-пушечный корабль, не был в состоянии выбраться на ветер оконечности Мидель-Грунда и должен был бросить якорь вне дальности пушечного выстрела. Он не принимал участия в сражении. «Беллона» и «Рассел», 74-пу-шечные, четвертый и пятый в строе, вошли на фарватер, но, держась слишком далеко к востоку, сели на мель у окраины Миддель-Грунда. Они были хотя и в сфере боя, но все-таки на слишком большом расстоянии от противника, чтобы их стрельба по нему, при тогдашнем состоянии артиллерии, была достаточно действительна. Следовавший за ними флагманский корабль Нельсона, а также и остальные прошли благополучно, но выход трех кораблей из линии значительно помешал намеченному протяжению ее к северу. Результатом было то, что северная часть британского строя подвергалась огню, совершенно непропорциональному ее силе. Отряд фрегатов с большой храбростью попытался занять место, назначенное для кораблей, что мог сделать только лишь отчасти и понес тяжелые потери в этой попытке.

Сражение было в самом разгаре в половине двенадцатого часа. Тогда уже дело свелось к тому, чья артиллерия окажется более действенной и которая из сражавшихся сторон – более выносливой. В два часа пополудни значительная часть датской линии прекратила огонь, и флагманский корабль «Данеборг» был объят пламенем. В течение боя команды датских судов часто пополнялись новыми партиями с берега; в некоторых случаях, достигнув кораблей уже после того, как они спустили флаг, эти партии возобновляли бой или игнорируя факт сдачи, или просто по незнанию о нем. Береговые батареи также стреляли по шлюпкам, которые пытались овладеть судами, спустившими флаги. Нельсон воспользовался этим обстоятельством для того, чтобы привести дело к концу. Он написал письмо, адресованное «братьям англичан – датчанам», и послал его под флагом перемирия к наследному принцу, который был в городе. «Лорд Нельсон имеет приказания щадить Данию, как только она перестанет сопротивляться, но если со стороны ее стрельба будет продолжаться, то лорд Нельсон будет обязан предать огню все плавучие батареи, которые он взял, не имея возможности спасти храбрых датчан, защищавших их». Письмо было послано на берег с британским офицером, который служил раньше в русском флоте и говорил по-датски. Бой продолжался почти до трех часов пополудни, когда все суда, блокшифьги плавучие батареи к юго-востоку от Трекронера или спустили флаг, или были совсем расстреляны. Укрепления были все еще не повреждены, так же как и корабли, стоявшие к западу от них и прикрывавшие собственно гавань. Огонь их орудий был прекращен по требованию парламентера с флагом перемирия, который вез Нельсону ответ наследного принца. Последний спрашивал о точной цели первого письма. Нельсон принял возвышенный тон. Он уничтожил часть неприятельской линии, которую атаковал, но для него было теперь важно отвести на безопасную дистанцию свои обитые суда, а при дувшем тогда ветре это было возможно, только пройдя мимо батарей Трекронера. Если бы три корабля, которые стали на мель, были в линии, то позволительно думать, что названное укрепление было бы тогда настолько повреждено, что было бы практически безвредно, но до этого было далеко. Адмирал в своем втором письме политично игнорировал это обстоятельство. Он писал: «Цель лорда Нельсона, при посылке им на берег флага перемирия, состоит в человеколюбии; [102] он поэтому соглашается, чтобы враждебные действия прекратились, пока лорд Нельсон не снимет своих пленников с призов; он соглашался при этом свести на берег всех раненых датчан и сжечь или вывести из сферы боя свои призы. Лорд Нельсон, свидетельствуя нижайшее почтение его королевскому высочеству, просит позволения сказать, что он всегда будет считать, что одержал величайшую из всех когда-либо одержанных им побед, если этот флаг перемирия послужит счастливым предвестником прочного и счастливого союза между всемилостивейшим правителем Великобритании и его величеством королем Дании». Написав это письмо, он отправил парламентера за окончательным решением к сэру Гайду-Паркеру, который находился на корабле «Лондон», стоявшем милях в четырех от Нельсона. Он предвидел, что долгий переход под веслами туда и обратно даст время передним кораблям, весьма сильно поврежденным, беспрепятственно пройти мели, Хотя курс "их при этом и лежал под выстрелами батарей Трекронера. Таким образом, подвергавшаяся неприятельскому огню часть британского флота была благополучно отведена с опасной позиции и присоединилась к Паркеру севернее Миддель-Грунда. Выгода, какой добился Нельсон, выиграв время благодаря своему присутствию духа и находчивости, видна из затруднении, сопровождавших удаление кораблей: три из них стали на мель, причем два не могли сняться в течение нескольких часов, оставаясь в расстоянии всего лишь одной мили от батарей, но под защитой флага перемирия.