Возможная жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Себастьян Фолкс cтр.№ 32

– Пока нет.

Елену вывели из кабинета, поместили в какую-то громыхающую трубу. Потом медицинская сестра отвела ее обратно к врачу, прихватив пачку расплывчатых фотоснимков. Идя в одной майке и трусах по каменному коридору, Елена ощущала унижение. Врач, велев ей сидеть не двигаясь, смерил давление. Затем протер спиртом внутренний сгиб локтя и воткнул в вену иголку; когда он наклонился к ней, Елена уловила исходивший от его одежды запах табака. Врач сунул пробирку с кровью в конверт, положил его в канцелярский лоток, уселся за письменный стол, просмотрел снимки.

– Худенькая у вас малышка, верно?

– Ну, ест-то она за двоих, – сказала Фульвия. – Уверяю вас, ей.

– Я понимаю. В ее карте значится, что в вашей семье отмечались сердечные заболевания.

– Да, – подтвердила Фульвия. – Моя мать умерла в сорок девять лет, и ее мать тоже.

Врач положил снимки на стол.

– Ну, как бы там ни было, сердце у Елены в полном порядке, – сказал он. – Физически она совершенно здорова.

– У нее нет подруг.

Врач улыбнулся, в первый раз.

– Несколько лет назад мы могли бы направить ее к соответствующему консультанту.

– А теперь? – спросила Фульвия.

– Для людей вроде нас с вами, для обычных людей, таких специалистов больше не существует. Поезжайте с дочерью домой, синьора, и ни о чем не тревожьтесь. Она – забавная мартышка, и я на вашем месте просто наслаждался бы, когда удается, ее обществом.

Потом в автобусе по пути домой Елена спросила:

– Мам, почему он назвал меня мартышкой?

– Это просто слово такое, ласковое. Ничего обидного.

Елена понимала – мама разочарована, что врач не выписал ей никакого лекарства. Фульвия сидела, прислонившись головой к стеклу, лицо у нее было усталое, старое. «А что, если и мама умрет в сорок девять лет? – подумала Елена. – И я тоже?»

– Хочешь, скажу, почему я не мартышка?

– Ну, если без этого никак не обойтись, – согласилась Фульвия.

– Потому что мартышка не знает, что она мартышка. А человек знает – он человек. Это и отличает нас от всех животных, какие есть на земле.

– Как скажешь, Елениссима, – вздохнула ее мать. – Что ты хочешь на ужин?

В первую очередь Елену заинтересовал не разум, а внешность мартышки. Она изучила себя в зеркале и вынуждена была признать, что выглядит, если воспользоваться словом из прочитанной книги, обезьяноподобной. Пушок на руках, большие глаза, плоская грудь. Ни золотистой кожи Чинции, ни длинных стройных ног Лауры. Ну и ладно, решила она. Стало быть, программа моей жизни такова: извлечь как можно больше из того, что у меня есть.

Дома она читала только электронные книги, однако в школьной библиотеке были и печатные, которые ей разрешали брать с собой; Елена отвозила их в лесную хижину, уложив в новую седельную сумку. Обширность ее познаний отчасти пугала учителей, они позволяли ей посещать некоторые занятия старших классов – там Елена, сидя в заднем ряду, кое-что записывала мелким аккуратным почерком. Но прежде чем приступить к чтению на старом автомобильном сиденье, которое она приволокла в свое прибежище, следовало уделить время спорту.

Елена разбила Италию на регионы и по очереди представляла каждый из них в придуманных ею многодневных гонках по стране. Привод у ее велосипеда был примитивный, а некоторые участки трассы – болотистыми, поэтому иногда ей приходилось спешиваться и бежать, толкая велосипед перед собой. Тосканцы, как она обнаружила, вечно попадают в аварии. Ее родная область Венето, как правило, добивалась неплохих успехов, хотя побить Кампанью всегда было трудно, особенно когда за них выступал стремительный Эмилио Риццо. Елена очень старалась не обзаводиться любимчиками и только удивлялась, почему некоторым гонщикам удавалось показывать время, которое другим и не снилось.

Когда почти уж темнело, она запирала хижину на висячий замок, запрыгивала на велосипед и, вылетев из леса, спускалась ухабистой тропкой с холма и возвращалась по шоссе к родительской ферме, где горел свет, предвещая ужин, и овчарка по кличке Педро с нетерпением ждала, когда Елена ее покормит.

Как-то дождливым вечером она особенно спешила к дому, потому что ожидала возвращения Роберто, уезжавшего по делам в Триест. Елена покормила пса, помогла Фульвии приготовить соус для макарон и уселась дожидаться отца. Электромобили бесшумны, так что Елена поняла, что он вернулся, только когда распахнулась дверь и на пороге показался не только отец – с полей его шляпы стекали капли дождя, – но и еще одна персона: мальчик в драном плаще и с еще более кудрявой головой, чем у Роберто. В тусклом свете, лившемся из кухни, трудно было разобрать, смуглокожий он или просто грязный.

– Я привез тебе товарища по играм, Елена, – сказал Роберто.

– Зачем, папа? – испуганно спросила она. Мальчик вступил в комнату. – Как его зовут?

– Номер Двести Тридцать Семь. Я забрал его из приюта под Триестом.

– Но имя-то у него какое?

– Он не говорит. Может, назовем его. Триестом? Я ведь там его нашел.

– Он же не собака.

– Ну а ты что предлагаешь?

– Надо у него спросить. Он говорит по-итальянски?

– Да, – ответил отец Елены. – Но только он молчалив.

Мальчик отступил на шаг к дверному порогу.

Елена вгляделась в него и наморщила нос.

– Может быть, Бруно? Поскольку он весь бурый от грязи.

– Пойдем, Бруно, я покажу тебе ванную, – сказала мать Елены.

– Он к нам надолго? – спросила Елена.

– Навсегда, – ответил Роберто. – Мы его усыновили.

Елена клокотала от ярости. Неделю она отказывалась разговаривать с матерью и отцом – а уж с незваным гостем тем более. Молча съедала обед, мыла тарелку, поднималась в свою комнату и запирала дверь. Бруно наблюдал за ней темными озадаченными глазами. По-итальянски он, как выяснилось, говорил бегло, хоть и с акцентом, голос у него был высокий и резкий. Отмытый, переодетый в чистое и побывавший у парикмахера, он выглядел опрятно, но все равно в глазах Елены оставался варваром.

Когда пришли наконец регистрационные документы, родители посадили Бруно в школьный автобус вместе с Еленой. Она уселась на заднем сиденье, с Джакопо и Чинцией, предоставив Бруно самому отыскивать себе место; Елена боялась, что, поскольку они одногодки, мальчишка может попасть в ее класс. Однако в школе его немного поэкзаменовали и определили во второй поток, который и занимался-то в другом здании; это позволило Елене и дальше делать вид, что никакого Бруно не существует. Днем она с удвоенным усердием училась, вечером запрыгивала на велосипед и уносилась в лес.

– Это неестественно, – говорила Фульвия. – Бедный мальчик.

За отсутствием иной компании Бруно подружился с Педро и проводил с псом ранние вечера в поле, кидая камни. Он попытался научить Педро приносить брошенную палку, но, по-видимому, охотничьими инстинктами пес не обладал. К отцу Елены Бруно относился с неизменным почтением и тревожился за его благоденствие; когда контракт на постройку лодки достался другой компании, мальчика пришлось довольно долго убеждать, что это вовсе не конец сытой жизни. Как и Елена до него, он наблюдал за возней Роберто с дрелями и рубанками, хотя в отличие от нее подражать или помогать ему не собирался. Просто стоял возле Роберто, чуть ближе, чем тому было удобно, словно боясь, что его защитник может исчезнуть так же внезапно, как появился.