Аквалон - читать онлайн книгу. Автор: Лев Жаков, Илья Новак cтр.№ 19

– Объяви меня сыном и наследником Тапа Дарейна.

– Сыном и наследником…

Синяя ладонь легла на волосы наложницы по имени Нахака и принялась поглаживать их.

– Да. Моя доля есть в торговом доме Диша. Я хочу получить свою часть доходов. А ты будешь получать десятую долю от них.

– Десятую долю… – пробубнил монарх. Голос был теперь таким низким, что от звуков его дрожала комната. Гношиль действовал: Тулаге чудилось, что стены, кровать, потолок и пол – все стало плоским, будто картина на большом холсте, натянутом в прямоугольной раме. Краски приобрели небывалую яркость, но предметы уплощились, слились в единый фон. Подушки и простыни сияли, переливались ярко-зелеными цветами, монарх обратился иссиня-черной китовой тушей посреди изумрудных волн, а наложницы – двумя рыбками-прилипалами, что пристроились у его хвоста. Огни ламп посверкивали, будто ядра облачных глобул в ночном океане. Позади всего, что окружало Гану, бесшумно сталкивались и расходились эфемерные перекаты – и нечто едва различимое, смутное, неявное мерцало сквозь них: то великий Канон проявлялся все зримей сквозь дымку реальности. Затем мимо проплыл обитающий в Каноне кит – слишком огромный, слишком причудливого вида, чтобы Гана мог толком разглядеть его и осознать, как тот выглядит, – приостановился и молвил, разинув необъятную пасть… Отдельных слов Тулага не разобрал, но остатки значения, которое было заложено в сообщении божественного кита, достигли его рассудка, и в голове будто кто-то тихо и вкрадчиво произнес сквозь шипение, потрескивание и писк:

Забытое Вершителями место. Пространство умирает здесь. В горизонте Сверхдальней Окраины звучит весть: на Аквалоне, попавшем в мертвую среду леса Каварга, потеряно живородящее биогнездо Большая Мать. Оно продолжает производить стаи искус-служителей. Квази обеспокоено, но не этим.

Голос не звучал, но вливался в рассудок мощным потоком смысла, слишком сложного, чтобы Гана мог сполна понять его. Стены комнаты и все остальное становились прозрачными, теряя материальную сущность, сквозь вещество мира во все стороны разворачивалась, расходилась структура более высокого уровня, чем человеческое пространство. Она состояла из мириад переплетенных мерцающих нитей, дорожек, на узлах которых дрожали, будто капли росы, крошечные поблескивающие образы – изображения, окутанные смысловыми сгустками.

Он зажмурился, сжал зубы так, что в ушах загудело, мотнул головой, а когда открыл глаза, окружающее приобрело прежние черты. И хотя странные тени все еще прятались по углам и под низкой кроватью, хотя ткань простыней и подушек иногда еще взблескивала неестественно ярким светом, то нереальное, что лежало вокруг Аквалона, вновь отступило на задворки мира.

– …потому иначе надобно. – Только теперь Гана вновь стал понимать, что говорит Уги-Уги. – Мы признаем: ты – наследник Тапа Дарейна, а значит, принадлежит тебе половина дохода торгового дома, где Длог сейчас хозяйствует. После сделаем так, что займешь ты должность управляющего. Управительствовать станешь, понимаешь нас, лад? Весь свой доход будешь нам отдавать, мы же станем платить тебе… пять золотых.

Краем глаз Гана увидел, что дверь в комнату раскрыта и там кто-то стоит. Он чуть повернул голову – это был Камека. Должно быть, пока искажения, в которые гношиль погрузил рассудок, туманили взор, коротышка-онолонки вернулся. Теперь он скособочился в дверном проеме, слегка согнув левую ногу и выпрямив правую, глядя на происходящее в комнате хозяина и прислушиваясь к разговору.

– Пять тарпов мало, – возразил Тулага. – И я не хочу становиться управляющим. Тогда не буду иметь ничего сверх того, что платит хозяин. Мне нужна доля в доходах…

– …Каковую не получишь ты, – заключил монарх. Он зашевелился на постели, и складки покрывал зашевелились вместе с ним – будто мелкие перекаты эфирных волн. Вновь пространство расплескалось, пошло рябью, вновь все засияло изумрудными искрами, и смутные тени подступили ближе к ткани мира. Тулага сжал зубы до боли в челюстях, моргнул – видение исчезло.

Уги-Уги приподнялся, наложница Нахака юркнула к изголовью и несколькими быстрыми движениями взбила подушки. Монарх оперся на них, приняв сидячее положение, ласково заговорил:

– Ты, бродяга бездомный, приходишь к нам, Большой Рыбе, великому повелителю Суладара, и торгуешься? Требуешь? Посягательствуешь? Можем признать тебя младшим Дарейном, можем не признать. От тебя не зависит ничего, все решаем мы. Слушай наше слово, бродяга: ты умрешь. Либо согласишься быть управляющим торгового дома и получать то, что мы по милости своей согласны тебе давать. Пять тарпов! Да многие семьи синекожих никогда таких денег не видели! Жить будешь здесь, под нашим плавником…

– Нет, – сказал Тулага. – Я не согласен. Ты…

– Ну так убей его, – сказал монарх Камеке.

Коротышка-онолонки сорвался с места – он двигался, чуть согнувшись вбок, наклонив голову к левому плечу и приволакивая ногу. Вскинув руку, охранник выдернул из-за спины пуу, но Гана уже отпрыгнул в сторону и головой вперед нырнул в окно.

* * *

Он рухнул на пальмовую крону, скрипнув зубами, когда сломанная ветка ткнулась под ребра, будто тупой наконечник копья. Вцепился в длинные листья, заскользил вниз, но успел обхватить ногами ствол. Над ним в освещенном проеме окна возник силуэт Камеки. Онолонки занес пуу, однако беглец уже спрыгнул, покатился по траве, вскочил и помчался, низко пригибаясь, прочь. Каждое мгновение Тулага ожидал, что сверху прилетит и вонзится в спину топорик, но охранник предпочел не метать оружие в темноту. Зато из окна донесся голос Уги-Уги, отдающего приказы.

Гана миновал дворец, проскочил под сторожевой башней – вверху раздался невнятный оклик стражника, который, скорее всего, был пьян, как и большинство тех, кто находился сейчас на острове Атуй, – и быстро достиг рощи. Он бежал до самого берега, ни разу не остановившись, и, лишь увидев прямо перед собой тростник, замедлил шаг.

– Кахулка! – прокричал он, слыша позади треск веток и голоса. – Эй!

Ноги до колен погрузились в облачный пух, когда беглец шагнул с берега, раздвигая тростник. Впереди раздался скрип, затем приглушенный голос лодочника произнес:

– Здесь.

Перешагивая через борт джиги, Тулага велел:

– Греби, быстро!

– Деньга… – начал туземец, садясь на дне, и осекся, услышав крики, доносящиеся из рощи. – За твой бежать?

– Греби к Да Морана, или мы оба покойники! – рявкнул Тулага, опускаясь возле кормы и через голову стягивая рубаху.

Пока Кахулка выводил джигу из зарослей, Гана нацепил плавательный пояс, вновь надел рубашку и приподнялся, пытаясь разглядеть что-нибудь на берегу, но за высоким тростником не видел ничего, кроме пальмовых крон.

– Три деньга давать! – прокричал лодочник сзади. – Ой, кто плыть сюда!

Тулага повернулся. Джига уже двигалась в нескольких локтях от берега, параллельно ему; из глубины океана, со стороны дальних островов Суладара, растянувшись цепью, плыло множество маленьких пирог. На каждой виднелась широкоплечая фигура с коротким веслом в руке.