Унесенные ветрами надежд - читать онлайн книгу. Автор: Елена Сантьяго cтр.№ 44

Элизабет было жаль, что Уильям уже ушел, потому что в его обществе ей всегда было интересно и приятно. Он был очень умным собеседником, умел шутить и быть вежливым одновременно. Его присутствие на подобных приемах для нее зачастую было единственным лучом света, тем более что им чаще всего удавалось перекинуться не больше, чем парой слов. В отличие от Данморов она не хотела, чтобы Джордж думал, что им пренебрегают. И даже теперь по его лицу было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке. Элизабет также заметила наполовину расстроенную, наполовину благодарную улыбку Анны и мягко произнесла:

– Не обижайтесь, что я снова оставляю вас одних, однако мне нужно немножко подышать свежим воздухом.

Внутренний двор, как и холл, был освещен множеством свечей. То тут, то там стояли небольшие группы мужчин, курящих свои трубки, и женщин с бокалами пунша в руках. Пряный запах табачного дыма смешивался с острым ароматом рома, но сильнее всего ощущался пьянящий аромат франжипани, которые росли вдоль каменной ограды и белые цветки которых мерцали в свете фонарей.

Элизабет остановилась во дворе и посмотрела на звездное небо. Как всегда, оно очаровало ее своим великолепием.

Погруженная в мысли, она подошла к фонтану, находившемуся посреди внутреннего двора, и села на его каменное ограждение. Она вынула шпильки из волос и тряхнула влажными от жары локонами, затем сняла с себя туфли, которые, как и платье, тоже были новыми и в которых было не менее тесно, чем в платье. Она закатала кружевной рукав и протянула руку к плещущейся воде. Фонтан имел классическую форму пасти льва, из которой лилась вода, – это был дорогой импорт, благодарить за который нужно было Дункана Хайнеса. Вода приятно холодила кожу. Ее рука, которая и без того загорела под солнцем до коричневого цвета, как смазанный маслом кокосовый орех, под водой казалась совсем черной. Одно лишь обручальное кольцо на пальце блестело, словно хотело напомнить, что в ее жизни все еще было кое-что, что ей нужно терпеть, хочет она этого или нет.

Несколько болтавших между собой женщин приближались к фонтану, а с ними и проповедник Мартин, чьи громогласные воскресные проповеди уже неоднократно портили Элизабет настроение. Особенно продолжительными и упорными были его выступления против искушений разврата, которые исходили единственно от женщин. Элизабет чувствовала, что он говорил это с особенным нажимом и при этом неоднократно посматривал в ее сторону. Она даже не стала ждать, пока гости подойдут к фонтану. Игнорируя презрительные взгляды, она поспешно вскочила и убежала со двора. С ослабленным корсетом, распущенными волосами и босая, Элизабет, несомненно, снова предоставила дамам и преподобному хороший повод для разговоров, однако сие весьма мало заботило ее.

Она пошла назад, в дом, и вышла с противоположной его стороны, затем миновала конюшни и сараи и направилась к побережью. Молодая женщина ощущала почти болезненную потребность побыть в одиночестве. Вокруг царила тишина, нигде не было ни души – просто благословение. Глинистая тропинка вела по склону, поросшему дюнной травой, вниз, к морю. До воды было недалеко, вряд ли больше, чем четверть мили. Где-то вдали, там, где находились ближайшие поселения, мерцали фонари – слабый свет в темноте. Гавань, широкий полукруг которой находился по другую сторону следующего холма, отсюда не была видна, но и туда было тоже рукой подать. Шум прибоя раздавался в ночи, то усиливаясь, то слабея, – шуршание и плеск волн, постоянно повторяющиеся в своем приходе и уходе. Песок под ногами Элизабет был еще теплым от дневной жары. Время от времени она наступала на камешки или ракушки, однако ее это не смущало.

Было темно, но темнота не была непроницаемой. Огромное количество мерцающих звезд едва освещало ночь, однако свет факелов, горевших на наружных стенах виллы, сопровождал Элизабет на ее пути. Чем больше она удалялась от дома, тем слабее становился свет, но она все же могла видеть дорогу. Впрочем, она нашла бы ее даже вслепую, потому что часто ходила сюда на пляж с Джонатаном, чтобы показать ему ракушки и улиток. Он любил плескаться в мелких волнах или бросать камешки в воду. Иногда она приказывала слуге покатать ее и малыша на лодке, чтобы полюбоваться летучими рыбами, которые буквально кишели вокруг острова. Джонатан каждый раз приходил в восторг, когда рыбы пробивали водную гладь и взлетали высоко в воздух. Один раз на прогулку с ними пошел Роберт. Он держал малыша на коленях, опустив подбородок на голову Джонатана, и в его глазах светилась нежность. Тогда Элизабет молилась, чтобы стереть из своей памяти воспоминания о Дункане. Она поклялась себе научиться любить Роберта, если ей в будущем Бог пошлет такие же послеобеденные часы, как этот. Она, он и Джонатан – одна семья.

Она так отчаянно желала наконец-то стать счастливой с ним. Однако немного погодя его похождения возобновились, и с тех пор не прошло ни единого дня, когда бы она не думала о Дункане. Ни единого.

Дункан видел, как она вышла из дома и направилась в сторону побережья. Он тут же отказался от своего плана идти на праздник и последовал за ней, правда, на достаточно большом удалении, чтобы она не заметила его. При этом он не переставал удивляться, как ей это удается – пройти всю дорогу, ни разу не упав. Наверное, у нее было зрение, как у кошки. Сам он то и дело спотыкался, подавляя вырывавшиеся от досады ругательства, и в конце концов споткнулся-таки и упал на землю. Поднявшись, он некоторое время стоял на месте, чтобы сориентироваться. Не надо было ему так много пить у Клер.

Плеск волн у близкого побережья подсказал ему правильный путь, а затем он увидел Элизабет. Она сидела на песке между двух пальм, и он мог различить в слабом фосфоресцирующем свете, исходившем от воды, лишь неясные очертания ее фигуры. Услышав его шаги, она резко вскочила и воскликнула:

– Кто здесь? Назовите себя, а то вам плохо придется!

– Хотел бы я это видеть, – сказал он и добавил: – В случае крайней необходимости.

– Проклятье, Дункан! – вскричала Элизабет. – С чего это тебе в голову пришло подкрадываться ко мне?

– Извини, я не хотел тебя испугать!

Она набрала полную пригоршню песка и швырнула в него. Он получил всю порцию песка в лицо, потому что не успел своевременно заметить ее движение.

– Лиззи, послушай, прекрати! Я ведь извинился!

Она лишь сердито фыркнула.

Дункан вытащил из кисета, висевшего на поясе, трубку, набил ее табаком, а затем с помощью небольшого кресала, которое он постоянно таскал с собой, зажег кусочек хлопчатобумажного фитиля. Эти движения Дункан совершал в темноте с такой же уверенностью, как и заряжал свой двуствольный пистолет, который всегда висел у него на поясе, когда он находился на Барбадосе. По его мнению, на острове было слишком много азартных людей, которые, почуяв близкую добычу, готовы были идти по трупам. Тяжело нагруженный корабль «Элиза» привлекал к себе многочисленные жадные взгляды сразу же, как только становился на якорь в порту, так что осторожность капера была небезосновательной. К тому же Дункан прекрасно помнил, как он сам когда-то без зазрения совести присвоил себе этот фрегат.