Крах 1941 - репрессии не при чем! "Обезглавил" ли Сталин Красную Армию? - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Смирнов cтр.№ 86

Из процитированных выше приказа наркома обороны № 120 и директивы Ставки Главного командования № 0418 от 12 декабря 1939 г. видно, что многие из просчетов, допускавшихся при управлении войсками командирами соединений (нежелание четко планировать бой, «полностью и правильно» использовать штаб, потеря управления соединением или частью в целом из-за нежелания управлять со своего КП), были характерны и для командиров частей. В 14-й армии командиры полков уподоблялись комдивам и в стремлении лично возглавлять атаку.

«Большинство среднего комсостава и часть старшего комсостава [т. е. большинство командиров взводов, рот и батальонов. – А.С.], – отмечал Н.Н. Воронов, – оказались на войне недоученными и без должного практического опыта»109 [т. е. и без опыта управления войсками]. Правда, значительная (если не бо́льшая) часть участвовавших в финской войне командиров этих звеньев была призвана из запаса. По оценке Воронова, комроты и комбаты из командиров запаса оказались откровенно «плохо подготовленными»; бывший командарм-13 В.Д. Грендаль охарактеризовал их выучку как «чрезвычайно слабую», а штаб 8-й армии в отчете этой последней – как «неудовлетворительную» и приводившую «зачастую» «почти к полному отсутствию управления»110. Кадровые средние командиры, по оценке того же отчета, с командованием ротами и батальонами справлялись «неплохо», но командные навыки тех, кто был только что выпущен из училища, командир 75-й стрелковой дивизии 8-й армии комбриг С.И. Недвигин и бывший командир особого лыжного отряда 9-й армии полковник Х.-У.Д. Мамсуров раскритиковали на апрельском совещании в пух и прах. «[…] Требовательность такого командира, – отметил первый из них, – чрезвычайно низкая, уставные знания у него почти отсутствуют. Поэтому в процессе боя получилось, что наш средний командир – лейтенант, младший лейтенант быстро сливались со всей красноармейской массой и теряли лицо командира [т. е. подразделением управлять не умели и не управляли. – А.С.]». То же самое доложил и Мамсуров: «Я имел человек 10 лейтенантов из Тамбовского училища. Должен сказать, что эти люди не были командирами. Они даже бойцами не могли быть»111.

О том, что умение управлять подразделением не могло быть в целом хорошим и у кадровых средних командиров, свидетельствует и целый ряд нелицеприятных оценок, относившихся к комсоставу вообще. Так, на апрельском совещании при ЦК ВКП(б) командир 142-й стрелковой дивизии (входившей сначала в 7-ю, а затем в 13-ю армию) комбриг П.С. Пшенников указал на неумение командиров, особенно средних, управлять огнем и движением подразделений (о неумении обеспечить наступление пехоты огнем станковых пулеметов упомянул и приказ наркома обороны № 120), командир 86-й стрелковой дивизии 7-й армии комбриг Ю.В. Новосельский – опять-таки отнюдь не оговаривая, что имеет в виду только комсостав запаса! – на неумение подавать правильные команды («Командиры дают беспредметную команду «За мной вперед!», вместо того чтобы сказать: «Иванов, двигайтесь, ползите туда-то, сделайте то-то»), а военный комиссар Управления связи Красной Армии бригадный комиссар К.Х. Муравьев – на то, что командиры взводов, рот и батальонов «не обучены» использованию таких средств управления, как малые рации и световые сигналы, и игнорируют их. Н.Н. Воронов в своем апрельском докладе отметил слабую полевую выучку командира: «умение ориентироваться в лесу, водить части по азимуту, вести наступление через болото или лед, вести разведку, уметь составить в боевых условиях правдивое донесение и т. д.». Ему вторили и выступавшие на апрельском совещании комдив-123 Ф.Ф. Алабушев, указавший, что у комсостава «было довольно плохо» и с «ориентированием на местности» вообще, и комдив-142 П.С. Пшенников, заявивший, что среди комначсостава его дивизии (он употребил более привычный для ветеранов РККА термин «начальствующий состав») «оказалось только 17 % знающих компас, карту и умеющих ходить по азимуту»…)112.

Акт о приеме Наркомата обороны маршалом С.К. Тимошенко (отметивший «низкую подготовку среднего командного состава в «звене взвод – рота»113) и приказ наркома № 120 (констатировавший, что «командиры не командовали своими подразделениями», «теряясь в общей массе бойцов» и что «командирских навыков», «как правило», не имели и командиры рот и взводов) также не оговаривали, что имеют в виду лишь комсостав запаса. (Об этом последнем – который «был подготовлен исключительно плохо и часто совершенно не мог выполнять свои обязанности» – в приказе № 120 говорилось особо114.)

Младший комсостав, т. е. командиров отделений и помощников командиров взводов, все наши источники характеризуют одинаково. «Призванные из запаса», констатировал Н.Н. Воронов, «все забыли и в большинстве совсем потеряли облик младшего командира»; младший комсостав в целом управлять подразделением умел не лучше. «Редко можно услышать команды и приказания младшего командира в бою», – отмечал тот же Воронов; командиры отделений, подытоживал приказ наркома обороны № 120, «командирских навыков», «как правило», не имеют. Комдив-86 Ю.В. Новосельский отозвался еще резче: «[…] У нас нет отделенного командира, нет руководителя своего отделения». Фактически о том же заявил и бывший командарм-13 В.Д. Грендаль: «По существу, младшие командиры – это бывшие обычные рядовые бойцы»; что младший командир не является «хозяином своего подразделения», дал понять и комдив-75 С.И. Недвигин115.

Степень умения управлять войсками, которую выказали участвовавшие в финской войне штабы, наиболее ярко охарактеризовал выступивший на апрельском совещании замнаркома обороны Г.И. Кулик: «У нас очень плохо работают штабы […] Начиная от штаба армии, штаба дивизии, штаба корпуса, штаба полка – работали плохо»116. А наиболее полно – Н.Н. Воронов: «Большинство штабов вышло на войну недостаточно подготовленными из-за не совсем удачного подбора командиров штабов, их низкой военно-штабной подготовки. [Как можно заключить из приказа наркома обороны № 120, заключившего, что по «подбору и подготовке кадров» штабы «не соответствовали предъявляемым к ним требованиям», такой уровень подготовленности сохранялся до конца войны. – А.С.]. Штабная культура была на низком уровне. Трудно и мучительно штабами организовывалось управление боем, руководство работой тыла; составление боевых документов занимало массу времени, качество боевых документов было низким. […] Слабым местом в работе штабов был расчет времени, расчеты во времени часто не соответствовали жизни, в силу этого и выходили в свет невыполнимые для войск приказы»117.

Приказ наркома обороны № 120 дополняет эти выводы указаниями на то, что штабы еще и плохо информировали вышестоящее командование о ходе боевых действий («документы запаздывали, составлялись небрежно, не отражали действительного положения на фронте», «иногда в донесениях и докладах имела место прямая ложь»), плохо организовывали создание, работу и перенос командных пунктов и плохо использовали средства связи, «особенно радио»118. Н.Н. Воронов сделал акцент на неумении использовать другое средство – делегатов связи (указав, что «привыкшие держать связь по телефону, а иногда по радио штабы, при отказе их в работе, не находили средств и возможностей для связи с частями»119), но документы главного, фронтового и армейского командования и выступления участников апрельского совещания этого не подтверждают, а подтверждают то, о чем говорилось в приказе № 120, что хуже всего дела обстояли с радиосвязью. Так, согласно отчету 8-й армии, в начале войны и армейский и дивизионные штабы использовали, кроме телефона, и службу делегатов связи, и «личное общение», но только не радио (18-я стрелковая дивизия даже «бросила радиостанцию на своей еще территории»); в 15-й армии штабы дивизий и корпусов поступали точно так же и в конце войны120. Судя по директиве комвойсками ЛВО № 015/оп от 6 декабря 1939 г., констатировавшей, что «войска до сих пор пользуются исключительно только проволочной связью»121, в первые дни кампании это было общим явлением во всех армиях; мало что изменилось и к окончанию боев. «Надо сказать, что они просто игнорировались, – говорил на апрельском совещании о радиостанциях член Военного совета 13-й армии армейский комиссар 2-го ранга А.И. Запорожец, – а кое-где их бросали на дороге. […] Ими очень плохо пользовались, я сам видел много радиостанций, валявшихся на дороге». Именно из-за неиспользования радио (а не делегатов связи) и получалась чаще всего ситуация, охарактеризованная Запорожцем: «когда провода порвутся, больше другой связи почему-то нет» (характерно, что во время выступления Запорожца кто-то подчеркнул: «Радиостанции хорошо работали»). О том, что рацию «не любят потому, что рацией плохо овладели», говорил на совещании и командир 70-й стрелковой дивизии 7-й армии комдив М.П. Кирпонос122.