Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья - читать онлайн книгу. Автор: Томас Кейтли cтр.№ 38

XI век стал временем очень активного паломничества. Странное недопонимание значения одной из частей Библии привело людей к вере, что 1000-й год должен стать временем второго пришествия Христа и Страшного суда. Поскольку полагалось, что долина Иосафат должна была стать местом этого ужасного события, то же чувство, которое заставляет людей в наши дни утешать свои души мыслью о том, что покаяние на смертном одре в глазах Всевышнего окажется равноценным всей жизни, проведенной в смирении и добродетели, подвигало очень многих на путешествие в Святую землю с верою в то, что данное проявление любезности, чем это являлось, со стороны доселе нерадивых слуг будет положительно воспринято их Господом и обеспечит им снисходительность с Его стороны до начала Суда. Поэтому паломничество чрезвычайно усилилось. Обманувшиеся ожидания, когда назначенное время прошло, а Сын Божий так и не появился в небесах, не остановило его, а, напротив, стало дополнительным импульсом, и в течение следующего столетия караваны пилигримов приобрели такие размеры и силу, что заслужили название «армии Господни», став предшественниками первого и величайшего Крестового похода.

Действительно, вера в то, что паломничество в Иерусалим является благим и даже обязательным делом в глазах Всевышнего, столь же прочно укрепилась в сознании каждого христианина, независимо от чина, как необходимость и польза посещения Каабы в Мекке представляется последователям Мухаммеда. В условиях состояния умов европейцев, пришедшего в тот период в упадок, паломничество представлялось соответствующим избавлению от всех грехов. В качестве подтверждения этому можно рассказать о паломничестве двух известных личностей тех времен. Первое произошло в IX веке, второе – в XI.

Во время правления Лотаря I, сына Людовика Благочестивого, одного дворянина из Бретани по имени Фротмонд, который убил своего дядю и младшего брата, начали мучить угрызения совести за совершенные преступления. Приняв вид кающегося грешника, он предстал перед монархом и собранием прелатов и признался в содеянном. Король и епископы сразу заковали его в железные цепи, а затем приказали во искупление своей вины отправиться на Восток и посетить все святые места одетым в грубые одежды и с помеченным пеплом лбом. В сопровождении своих слуг и соучастников преступления бретонский феодал направился в Палестину, куда он благополучно и добрался. Во исполнение предписаний своего суверена и церкви посетив все святые места, он пересек Аравийскую пустыню, которая была местом скитаний израильтян, и вступил в Египет. После этого он прошел часть Африки и добрался аж до Карфагена, откуда поплыл в Рим. Там, проконсультировавшись, папа посоветовал ему совершить второе паломничество, чтобы завершить процесс очищения и получить надлежащее отпущение всех его грехов. Фротмонд вновь отправился в путь и, исполнив все необходимые действия в священном городе, продолжил путешествие к берегу Красного моря и там на три года поселился на Синайской горе. По прошествии этого времени он совершил путешествие в Армению, посетив гору, на которой покоился Ноев ковчег. Теперь, когда его грехи были искуплены, в соответствии с представлениями то го времени, он вернулся на родину, где был встречен как святой и своим жилищем избрал Редонский монастырь. Там он провел оставшиеся дни и умер, оплакиваемый своими братьями [68] .

Фульк де Нерра, граф Анжуйский, пролил немало невинной крови. Свою первую жену он сжег заживо, а вторая его жена была вынуждена искать спасения от варварской жестокости мужа в Святой земле. Фулька преследовала ненависть окружающих, и наконец пробудившаяся совесть вызвала в его взбудораженном воображении образы погибших от его рук, которые встали из могил, проклиная его за преступления. Возжелав избавиться от своих невидимых мучителей, граф облачился пилигримом и двинулся в Палестину. Бури, с которыми он столкнулся в сирийских морях, показались его грешной душе инструментом Божественного возмездия и усилили его рвение к покаянию. Благополучно добравшись до Иерусалима, он рьяно занялся искуплением своих грехов. Он бродил по улицам священного города с веревкой на шее и избиваемый розгами своими слугами, повторяя следующие слова: «Боже, сжалься над неверующим, клятвопреступившим христианином, над грешником, странствующим вдали от своего дома». В течение своего пребывания в Иерусалиме он раздавал щедрые подаяния, помогая нуждающимся пилигримам и оставляя многочисленные следы собственной набожности и необычайной щедрости.

Каким бы глубоким ни было раскаяние графа, оно не помешало ему совершить небольшой благой обман. Изобретательным способом он обвел вокруг пальца нечестивых, озлобленных, богохульных сарацин, пытавшихся заставить его осквернить Гроб Господень. Как рассказывается в летописях, когда он лежал распростертый перед священной могилой, ему удалось отколоть от нее драгоценный камень, который он привез с собой назад на Запад. Вернувшись в свое герцогство, в замке Лошез он построил церковь по подобию храма Воскресения Господня в Иерусалиме, в которой ежедневно со слезами вымаливал Божественное прощение. Но спокойствия он все еще не находил. Его продолжали преследовать все те же ужасные видения, и герцог еще раз посетил Святую землю и показал пример верующим строгостью епитимьи. Возвращаясь через Италию, он избавил верховного понтифика от опасного врага, разграблявшего его владения, и благодарный папа римский взамен даровал ему полное отпущение грехов. Фульк привез с собой в Анжу огромное множество реликвий, которыми он украсил церкви Лошеза и Анжера. А его главным занятием с этого момента стало строительство крепостей и монастырей, из-за чего он получил прозвище Великого Строителя. Его вассалы, которые возносили хвалу небесам за произошедшие с ним перемены, почитали и любили герцога. Ответственность за грехи была устранена средством, которое, как тогда полагалось, обладало высшей силой действия. Тем не менее надзиратель, помещенный Богом в человеческое сердце и заставить замолчать которого ничто не в силах у человека в здравом рассудке, не унимался. Святая земля в третий раз увидела герцога Анжуйского поливающим Гроб Господень своими слезами и сызнова страдающим из-за своих проступков. Он в последний раз выехал из Иерусалима, поручив душу молитвам своих набожных собратьев, в чьи обязанности входило принимать пилигримов, и обратил свои стопы к дому. Но Анжу он никогда более не увидел. Смерть внезапно настигла его в Меце. Его тело было перенесено в Лошез и захоронено в церкви Гроба Господня.

Этих примеров, думаю, достаточно, чтобы показать, каково было мнение о действенности и полезности паломничества в Святую землю во времена, которые здесь описываются. Здесь имеются убедительные доказательства того, что даже в умах правителей и прелатов, высшей и наиболее просвещенной прослойки общества, существовало твердое убеждение в том, что это помогало освободиться от вины за самые тяжкие преступления, включая даже убийство. И никто не будет оспаривать, что духовенство извлекало выгоду из невежества людей, делая паломничество инструментом расширения собственной власти и влияния. Доказательством тому послужило бы невежество людской натуры в целом, а также нравов и поведения романских церковных иерархов в тот, а можно даже сказать и в любой период своего существования. Насколько бы распутной жизнь многих из священнослужителей ни была, они никогда не ставили под вопрос истинность догматов своей религии. Даже великий и дерзкий Григорий VII в разгар, как нам представляется, своих самонадеянных и где-то даже неблагочестивых инициатив ни на секунду не усомнился в том, что проводимый им курс является единственно верным и имеющим одобрение Небес. Духовенство, как и светские люди, было твердо убеждено в пользе паломничества. И у тех и у других уверенность в этом сама собою укреплялась пропорционально степени невежества верующего. Тогда можно было видеть огромные толпы людей всех сословий, обоих полов, священников и мирян, ежегодно направляющихся к могиле Христа.