Азъ есмь Софья. Сестра - читать онлайн книгу. Автор: Галина Гончарова cтр.№ 47

А помимо того – навербовать мастеров, которые захотят приехать жить на Руси, работать на царевича – не за спасибо, нет, за хорошие деньги. И если пожелают – пусть едут с семьями. Наверняка ведь найдутся те, что и смогут и захотят…

Деньги?

Дадим.

Казаков с тобой отправим, четыре человека в сопровождение. Семье поможем – ежели пожелаете, можно в Дьяково переехать, почему нет, в Москве-то беспокойно ныне…

И не надо отвечать сразу. Времени у вас – до завтра. Обдумать, решить, переговорить – идите.

Когда дверь плотно закрылась, Алексей выглянул, приказал казакам никого не впускать – и заглянул под стол. Извлек оттуда сестру и принялся помогать ей – у девочки сильно затекла нога, и теперь она ожесточенно ее массировала, чтобы быстрее восстановился кровоток. А вы посидите минут сорок, двигая только рукой с угольком!

– Сонь, а не грех ли это?

– О чем ты, братец?

– Они короля своего свергли, казнили, а мы будем с ними дело иметь?

Софья сморщила нос.

– Братик, нам специалисты нужны. Мы овец в жизни не разводили, тем более с мануфактурами не имели дело…

– А зачем они нам?

– Шерсть – она всегда полезна. А овца – это и шерсть, и мясо, пасется везде, неприхотлива, глуповата, ну да ладно, нам их не за ум любить. А шерсть – это войска, наши ученики, простые люди…

Алексей пожал плечами.

– Думаешь, от них добру быть? Они на короля руку подняли…

– Ричард ее не поднимал, сам бежал, чтобы не убили… а остальные – Бог им судья, братик.

Алексей наморщил лоб.

– Бог-то Бог…

– Алеша, – Софья смотрела ласково и мягко, – в чем виноват Ричард? Он же там лично не был. Он свою семью спасал. А мы сейчас собираемся помочь простым людям. Знаешь ли, страшно жить во времена перемен. Хоть кого расспроси – помнят время семибоярщины, как нечто кошмарное. Помнят Лжедмитриев, Смуту… ты слышал о них?

Алексей кивнул.

Еще бы ему да не знать, в результате чего Романовы на троне оказались. Рассказывали воспитатели. Только в их изложении это звучало немного иначе – а ведь тоже страшное время было.

Жуткое…

Может, и права сестрица, давая хоть кому приют на Руси? И все же…

– Царское ли это дело – с мануфактурой возиться?

– А со школой, Алешенька? Вот как государем будешь – так и бросишь али отдашь кому. А пока – неужто тебе самому не интересно?

– Теперь их завтра к себе позвать?

– Ага… А чем дальше займемся?

– У меня урок через час…

– Мне тоже скоро к Лейле надо будет. – Софья перевернула большие песочные часы, – Алеша, сыграем пока в слова?

– А давай сыграем…

Кто не знает «виселицу» и «эрудита»? И кто сказал, что в них нельзя играть до реформ письменности?

Очень даже можно. Во всяком случае, Софья с Алексеем играли с огромным удовольствием.

А спустя час получили и согласие от Ричарда и Джона. Не дотерпели англичане до следующего дня – и то сказать, два раза такое предложение не делают. Отец оставался в Дьякове и принимался за предварительные подсчеты. Джон же отправлялся в Англию. Сначала в Швецию, а уж оттуда, водным путем…

А Софья еще раз задумалась, что нужен России выход к морю, нужен…

Даешь Санкт-Петербург?

Или Санкт-Алексий? Только вот столицу там делать не надо, климат ей никогда не нравился… Вот порт-курорт – другое дело. Белые ночи, луна, озон, романтика, но жить рядом с тектоническим разломом – тяжко.

А еще надо продумать, что дать Джону с собой, как поступить… Он криво ли, косо ли, а будет первым представителем Руси в Англии за несколько лет, так что опозориться не должен.

А еще надо поговорить на эту тему с отцом.

* * *

Алексей Михайлович, как всегда, был рад видеть и сына, и дочь, и сестру.

Татьяна Михайловна не поехала. Во-первых, понимала, что они с братом только поссорятся, во-вторых, ей понравилось остаться старшей на время отъезда.

Ну как старшей… номинально. Титул при ней, но главным все равно оставался Фрол Разин.

Софья сначала недоумевала – почему казаки? Что, никого поближе найти нельзя было? А вот потом до нее дошло.

Бывшие беспризорники были народом своеобразным, и, чтобы справиться с ними, нужны были такие же волки. Казаки как раз такими и были. Но это не главное. Можно, можно было придать Алексею-младшему стрельцов. Но…

Стрельцы были слишком неустойчивой опорой.

Они уже почувствовали вкус царской крови. Опираясь на их копья, всходили на трон, они уже знали, как бунтовать. А еще были слишком тесно завязаны на свое хозяйство, слишком дорожили имеющимся у них, слишком легко боярам было переманить их на свою сторону…

Ох, не просто так Иван Грозный заводил себе опричников. Ему нужна была независимая сила, на которую мог опираться только он. Почему царь поддержал идею сына? Да именно потому, что почуял в ней потенциал. А вот сейчас…

Англия Алексею Михайловичу не нравилась. И именно по той самой причине, которую озвучил царевич. Скажем честно – Романовы Рюриковичами не были. Больше всего их родство подходило под определение «нашему плотнику троюродный забор». И власть их была пока еще новенькой, блестящей, как фальшивая монетка. Поэтому и любое покушение на царскую или там, королевскую, власть вызывало у Алексея Михайловича неприязнь – и это еще мягко сказано.

– Сын, зачем тебе это нужно?

– Хочу овец разводить.

– Неужто наши в овцах не разберутся?

– А еще, батюшка, англичане корабелы хорошие. Сейчас есть возможность сманить кое-кого…

– Невместно нам говорить с людьми, которые своего короля предали и казнили…

– А мы и не говорим, так, батюшка? Ты вообще о моем самовольстве не знаешь. – Алексей очаровательно улыбался, но сейчас это почти не действовало на отца.

– Ты мой наследник. Соответственно, все, что делаешь ты, делаю и я. Нет моего одобрения.

На контакт с Англией и ввоз оттуда овец и овцеводов, а заодно и специалистов Алексея Михайловича уломать не удалось. Зато и хорошая весть была.

Протопопа Аввакума нашли, и где-то через месяц он со всем семейством будет в Москве, а оттуда и в Дьякове.

Софья порадовалась хотя бы этому. А что до Англии?

Не пускаете в лоб? Все нормальные герои, кто идет, – идут в обход.

* * *

Феодосия Морозова была рада видеть сыночка.

– А оздоровел-то как! Окреп!

Восхищаться было от чего! Уехавший и приехавший ребенок различались, как ночь и день. Уезжал бледный, заморенный молитвами и постами мальчик, вернулся здоровый крепыш.