Женщина-VAMP - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Микулина cтр.№ 89

У меня нет причин улыбаться при виде него. Но я улыбаюсь. Потому что его лицо – даже опустошенное обидой на меня, отчужденное – все равно как луч солнца среди этого тусклого серого дня. Только лучше – потому что от настоящего солнца мне пришлось бы бежать. А рядом с этим солнцем я могу находиться вечно.

Я улыбаюсь, но одновременно чувствую, что по моим щекам текут слезы. Боже, да я и в самом деле стала практически настоящим человеком – настоящей живой женщиной, если сижу тут на мокрой скамейке и как дура смеюсь и плачу при виде мужчины, с которым мысленно простилась навсегда.

Как, почему он здесь оказался – неважно. Он нашел меня.

Он пришел за мной…

Может быть, он даже простит меня?

Мои истерические всхлипы заставляют его наконец сдвинуться с места – словно он получил от меня какой-то знак. Его лицо оживает – выражение его глаз, так меня напугавшее, сменяется тем, что мне знакомо: тревогой, и нежностью, и безмолвным вопросом – «что с тобой»?

Он подходит стремительно, опускается на скамейку рядом со мной и прикасается кончиками пальцев к мокрой щеке:

– Ты плачешь?

Я киваю – стараясь при этом не потерять контакта с его рукой: я не сознавала раньше, до какой степени истосковалась по его прикосновениям, по этому контрасту между теплом и холодом, по нему…

– Да… Оказывается, я могу… Я научилась – когда ты умирал.

Он едва заметно кивает:

– Это хорошо. Я знаю, ты всегда переживала, что не можешь плакать.

Я смотрю в его глаза – в его новые, мудрые глаза, в которых нет больше ослепления мною, но есть… понимание меня. Он стал таким взрослым. Таким грустным.

– Я люблю тебя. – Я должна это сказать – как можно быстрее, я должна постараться стереть в его сердце память о том, как сильно его обидела, – память о своем предательстве.

– Я знаю. Потому и пришел. – Он берет мое лицо в ладони и говорит мягко, но очень решительно: – Я знаю, что ты любишь меня. И не дам этому обстоятельству разлучить нас.

– Я тебя не понимаю.

Влад едва заметно улыбается:

– Ты любишь меня. И ты знаешь, как сильно люблю тебя я. И ты боишься того, что мы с тобой можем сделать друг с другом – ради любви. Поэтому ты и убежала. Но только это бесполезно – от себя не убежишь. Я это знаю, и ты это знаешь.

Мне остается только кивнуть – потому что он прав. У меня есть, конечно, еще с десяток разных объяснений тому, что я оставила его, но, по сути, он прав. Я просто струсила. Самый трусливый вампир в мире.

Влад тоже кивает, не отпуская моего взгляда. А потом вдруг крепко обнимает меня и, с силой прижав к себе, говорит мне в волосы:

– Больше ты никуда не убежишь. Я тебя не отпущу.

Я прижимаюсь щекой к его отсыревшей кожаной куртке и нахожу это почему-то невероятно приятным. Но я все равно говорю со вздохом – это мне тоже важно сказать:

– Я не хочу отнимать у тебя жизнь.

– Без тебя у меня нет никакой жизни. Без тебя я превращаюсь в бессмысленный овощ. Это куда хуже, чем быть вампиром.

Мое сердце болезненно замирает… Опять он об этом. Опять о том, что составляет мой главный страх – главную опасность, которую я несу ему. Влад чувствует, что я напряглась, и чуть плотнее прижимает меня к себе. Я говорю, обращаясь к завязкам его толстовки – кончик одной из них, кстати, растрепался:

– Я не стану тебя обращать. Я не могу. И не буду.

Ответом мне служит легкий смешок:

– А я тебя и не прошу.

Я отстраняюсь, чтобы посмотреть ему в лицо, – его слова так неожиданны, что мне нужно проверить его выражение. Он улыбается, но глаза его серьезны. Он склоняет голову и целует меня в лоб, а потом говорит спокойно – словно объясняя мне простую вещь, которая по какой-то причине до меня до сих пор не доходит:

– Я никогда не стану просить тебя сделать то, что причинит тебе боль. Самое главное для меня – быть рядом с тобой. И я буду – столько, сколько мне отпустит судьба. Слава богу, я не девчонка, чтобы переживать о морщинах. – Неожиданно он широко улыбается, своей старой, знакомой мне, так любимой мною озорной, мальчишеской улыбкой. – Лет через сорок это будет даже прикольно. Представь, буду я таким согбенным старым перцем с седой бородой, и все вокруг будут думать – как этот трухлявый пень подцепил такую молоденькую красотку?

Я улыбаюсь вместе с ним и на секунду ясно представляю себе, как это будет. Годы, которые мы проведем вместе, – годы счастья, когда я смогу смотреть в его живые человеческие глаза, прижиматься к теплому плечу, слушать биение сердца и ощущать бег крови под смуглой, естественного цвета кожей. Еще час назад я была уверена, что никогда не увижу его стареющим, – а теперь могу надеяться, что мне будет дано это счастье: увидеть, как он проживает со мной свою настоящую человеческую жизнь. Я увижу его и в сорок лет, и в шестьдесят… Я увижу, как поседеют его волосы. Как появятся морщины на его лице. Они не сделают его менее красивым в моих глазах – не сделают менее любимым.

А потом я увижу, как он умрет. Потому что люди умирают. Старые люди, прожив полноценную жизнь, умирают – потому что приходит их срок. И я не смею думать о том, как мне будет больно. У всех умерших остается кто-то, кто их пережил, – кто-то, кто по ним плачет. То, что этот «кто-то» бессмертен и время его не лечит, не имеет значения. Я переживу его, и я буду плакать, и возможно, что когда-нибудь я смогу последовать за ним. Таков порядок вещей… Не это заставляет меня вздрогнуть и отвернуться, чтобы не видеть хотя бы секунду его молодое прекрасное лицо.

Старые люди умирают, прожив полноценную жизнь, – жизнь, которая оставила по себе след. Они умирают, окруженные детьми и внуками. Уходят, оставив в мире частицу себя. Только в такой смерти – и в такой жизни – есть смысл.

У Влада этого не будет. Я могу не обращать его. Могу всегда защищать его. Но своей любовью – своим появлением в его жизни – я все-таки отняла у него то, что делает осмысленным существование других людей. То, что заставляет их, собственно, влюбляться друг в друга и жить вместе… Если он проведет жизнь со мной, то уйдет из мира, не оставив никакого следа. Из-за меня. Из-за того, что я, мертвая женщина, привязала его к себе – просто по своей прихоти…

Как я могла не подумать об этом? Как могла забыть – при том, чем я занимаюсь все свободное время, при том, что все столетия жизни было мне единственным утешением?

Как могла забыть, что в моем решении уйти был не только страх за него – но и простое желание дать ему возможность жить с людьми и любить ЛЮДЕЙ – любить женщину, которая сможет родить ему ребенка?

Влад замечает, конечно, мое оцепенение, берет меня за подбородок и поворачивает к себе. Выражение лица у меня, видимо, не особенно оптимистичное, потому что он спрашивает с коротким усталым вздохом:

– Ну что еще случилось? Какую проблему ты теперь для себя придумала?