Московские истории - читать онлайн книгу. Автор: Нильс Хаген cтр.№ 36

На самом деле Макс был Максимом Антоновичем. Когда-то он работал – русские говорят «служил» – в каких-то спецслужбах. В каких именно, не скажу, у русских все службы, кроме полиции, которая до недавнего времени была милицией, называются аббревиатурами, и, чтобы разбираться в этих сокращениях, надо родиться в России. Не знаю, чем именно Макс занимался, но он рано вышел на пенсию и, вместо того чтобы радоваться жизни, начал новую карьеру в банковском секторе, в скором времени добравшись до поста начальника отдела безопасности.

Это случилось быстро и незаметно. Странное сочетание слов, но иначе не скажешь. Если другие сотрудники видели повод для праздника в переходе на новую ступеньку карьерной лестницы, даже если эта ступенька была совсем незначительной, то Макс не обращал на такие мелочи внимания. Он просто плавно переполз в новую нишу и так же вальяжно, не останавливаясь, двинулся дальше. Должно быть, так ползет танк.

Макс был пугающе дружелюбен. Мягкий взгляд, располагающая улыбка. Носил просторные вещи, скрывающие особенности сложения. Он напоминал ДЗОТ. Смотришь со стороны – мирный пейзаж, березки, под ними холмик – и никогда не подумаешь, что внутри этого холмика установлен пулемет, а пулеметчик уже давно держит тебя на мушке и палец на спуске.

Он не выглядел особенно крупным. Но я при своем росте и физической подготовке не полез бы с ним в драку даже в состоянии сильного алкогольного опьянения.

А еще Макс был честен. И хотя мы никогда не были особенно близки, у меня с ним сложились, как мне казалось, достаточно доверительные отношения. Во всяком случае, я был уверен, что он не пойдет через мою голову доносить о нашем разговоре. Даже если разговор этот ему не нравится.

А разговор ему ух как не понравился!

Максим Антонович выслушал меня очень внимательно, не перебивая. И хотя я не вдавался в детали делового предложения Светланы и уж тем более опустил всякие интимные подробности, Макс всем видом дал понять, что ему это не по душе.

– Вы давно ее знаете, господин Хаген? – спросил он, когда я закончил излагать суть дела.

– Не очень, – честно признался я.

– А откуда, если не секрет?

– Друг познакомил.

– Вы доверяете этому другу? Он давно с ней знаком?

Обилие простых вопросов начинало напрягать. Макс говорил со мной как со старшим, как с начальством. И хотя голос его звучал предельно уважительно, суть вопросов заставляла чувствовать себя наивным ребенком. Так разговаривал со мной отец в детстве в тех случаях, когда не хотел наказывать. Он мягко подводил меня к пониманию собственной неправоты, и это понимание давило настолько беспощадно, что иногда возникала мысль: «лучше б отругали».

– Я не хочу навязывать свои ощущения, господин Хаген, – додавил Макс с той самой мягкой отцовской обстоятельностью, – но у вашего дела очень неприятный привкус.

Мальчик во мне все понял, нужно было включить начальника:

– Просто узнайте для меня все, что можно, об этой женщине. И о человеке, которого она рекомендует.

Макс послушно кивнул, только что не отчеканил: «Так точно, господин Хаген!» – но взгляд его по-прежнему напоминал взгляд отца.

– Сделаем… Вот только… Э-э-э… Нильс, – он, кажется, впервые за несколько лет назвал меня по имени, – не стоит вам связываться с русскими аферистами. Это не Европа, здесь европейские схемы не работают. Это у вас там все жестоко, но логично. А у нас по-доброму, но безжалостно, беспощадно и не поддается логическому осмыслению.

Он был прав. Мой опыт общения с местным криминалитетом всячески подтверждал его правоту. Вот только Светлана и ее протеже не походили на преступников и вращались в других сферах.

– Спасибо, Максим Антонович, – сдержанно поблагодарил я, стараясь отвязаться от ощущения, что получил поучение от отца. – Позвоните, как что-то прояснится.

И раз уж я решил посвятить этот день проблемам Валерия, нужно было заехать еще к одному человеку.

* * *

Мне открыли практически сразу. С того момента, как я нажал кнопку звонка, до того, как распахнулась дверь, прошло, должно быть, не больше пятнадцати секунд. Но это были одни из самых долгих секунд в моей жизни. Во всяком случае, вопрос: «Что я тут делаю?» и малодушная мысль о том, чтобы развернуться и сбежать, успели возникнуть в голове не один раз.

Женщина, открывшая дверь, была красива, но совсем не той красотой, что Светлана. Она излучала море обаяния, домашнего тепла и уюта. Она выглядела потрясающе для женщины, которая родила четверых детей, но… Она была из этой, реальной жизни.

– Вы к кому?

– Здравствуйте, я… – я запнулся, подбирая слова, – деловой партнер вашего мужа.

– Его нет. И вряд ли он здесь еще когда-нибудь появится. – Женщина попыталась закрыть дверь.

– Подождите, – заторопился я, не зная, как ее остановить. Не врываться же, в самом деле, в чужое личное пространство. – Я знаю. Я не к нему, я к вам.

Удивительно, но это сработало. Она замерла и посмотрела на меня с любопытством.

– Вы ведь Наталья? – уточнил я. – Меня зовут Нильс. Нильс Хаген. Мне очень надо с вами поговорить. Вы разрешите войти?

В квартире было светло, чисто, уютно и тихо. Я разулся у входа, влез в белоснежные мохнатые тапочки, предложенные хозяйкой, и прошел следом за ней в комнату. Здесь Наталья извинилась и, испросив формального разрешения оставить меня на пару минут одного, вышла.

Оставалось только надеяться, что она не побежала звонить в полицию.

Я огляделся. Обстановка в комнате не отличалась вычурностью – спокойные тона, простые формы, – при этом каждая деталь меблировки была подобрана со вкусом, и в каждом предмете чувствовался достаток хозяина. Здесь жили небедные, но некичливые люди. Первое вполне вписывалось в мой образ Валерия, второе шло с ним вразрез.

На комоде стояла фотография в рамке. Улыбающийся Валерий, Наталья и четверо детей – квинтэссенция счастья.

За спиной звякнуло. Я обернулся. Незаметно вернувшаяся Наталья поставила на журнальный столик поднос с чашками, вазочкой с конфетами, сахарницей и френч-прессом.

– Присаживайтесь, – кивнула она на кресло подле журнального столика.

Я принял приглашение, она устроилась напротив, налила кофе. Она ждала услышать, с чем я пришел, а я не знал, с чего начать.

– Молока?

– Нет, спасибо.

Я положил в кофе ложку сахара и принялся размешивать, чувствуя себя неуютно.

– Это вы комнату обставляли? Или?..

– Я. Муж в такие вещи давно не вмешивается. Просто платит по счетам и все.

Идея ворваться в чужую жизнь и что-то в ней исправить уже не казалась такой хорошей. Что я могу ей сказать? Это работает только в кино. Герой врывается в чужую жизнь, говорит много красивых и правильных общих слов, зритель слушает и понимает, как прав герой. И другие герои на экране понимают, что он прав. И моментально переоценивают свою жизнь вместе со всеми обидами и недосказанностями. Happy end.