В дороге - читать онлайн книгу. Автор: Джек Керуак cтр.№ 44

– Ах, мисс Лу, сегодня вы просто очаровательны!

– Ах, благодарю вас, Крофорд, я очень высоко ценю ваши изысканные манеры и те прекрасные слова, которые вы произносите.

Двери покосившейся веранды то и дело открывались, и действующие лица нашей печальной драмы, разыгрывавшейся в американской ночи, выскакивали выяснить, где все остальные. В конце концов я в одиночестве прогулялся к дамбе. Мне захотелось посидеть на илистом берегу и полюбоваться Миссисипи. Однако вместо этого мне пришлось глазеть на нее из-за проволочной ограды. «Чего вы добиваетесь, когда начинаете отлучать людей от их рек?» – «Бюрократии!» – говорит Старый Буйвол Ли; он сидит с Кафкой на коленях, над ним горит лампа, он шмыгает носом: «ффамп». Его ветхий дом скрипит. А бревно Монтаны плывет мимо в ночи по большой черной реке.

– Одна сплошная бюрократия. И еще профсоюзы! Особенно профсоюзы!

Но вернется еще и мрачный смех.

Наутро я проснулся чуть свет, в бодром состоянии духа, и обнаружил Старого Буйвола и Дина на заднем дворе. Дин надел свой бензоколоночный комбинезон и помогал Буйволу. А Буйвол нашел громадный кусок гнилого бревна и отчаянно налегал на гвоздодер, пытаясь выдернуть вколоченные туда гвоздики. Мы уставились на гвоздики. Их там были миллионы, они были похожи на червяков.

– Вот выдерну отсюда все гвозди и сделаю полку, которая будет держаться тысячу лет! – сказал Буйвол, каждая косточка которого дрожала от мальчишеского возбуждения. – Послушай, Сал, тебе известно, что полки, которые теперь делают, уже через шесть месяцев трескаются под грузом всяких безделушек, а то и попросту разваливаются? То же самое и с домами, и с одеждой. Эти ублюдки изобрели специальную пластмассу, из нее можно строить дома, которые будут стоять вечно. И автомобильные покрышки. Миллионы американцев гибнут каждый год из-за поврежденных резиновых покрышек, которые перегреваются и лопаются на ходу. А ведь можно сделать покрышки, которые никогда не лопнут. И с зубным порошком та же история. Они изобрели и никому не показывают какую-то резинку – если ее жевать с детства, то ни в одном зубе у тебя до конца твоих дней не будет дупла. А одежда! Они умеют шить вечную одежду. Но предпочитают производить дешевые товары, чтобы всем приходилось ходить на работу, отмечаться в табеле, организовываться в зловещие профсоюзы и барахтаться изо всех сил, а Вашингтон и Москва могли бы тем временем заниматься своими гнусными грабежами. – Он приподнял свою массивную гнилую деревяшку. – Тебе не кажется, что из этого выйдет отличная полка?

Было раннее утро, и энергия Буйвола достигла пика. Бедняга загонял себе в кровь столько наркотиков, что большую часть дня мог продержаться лишь в своем кресле под зажженной с полудня лампой, но по утрам он был великолепен. Мы принялись бросать ножи в мишень. Буйвол заявил, что в Тунисе видел араба, который мог с сорока футов воткнуть нож человеку в глаз. А это заставило его вспомнить о своей тетушке, которая в тридцатых годах ездила в Касбу.

– Она была в туристской группе с гидом. На мизинце она носила бриллиантовое кольцо. Так вот, прислонилась она на минутку к стене передохнуть, тут же подбежал какой-то араб, и не успела дорогая тетушка пикнуть, как он присвоил ее колечко вместе с пальчиком. До нее и дошло-то не сразу, что она лишилась мизинца. Хи-хи-хи-хи-хи!

Когда Буйвол смеялся, он крепко сжимал губы, и смех исходил из самых глубин его живота; он сгибался пополам и опирался руками о колени. Смеялся он бесконечно долго.

– Эй, Джейн! – крикнул он сквозь смех. – Я рассказывал Дину и Салу о том, как тетушка ездила в Касбу!

– Я слышала, – сказала она от кухонной двери через чудесное теплое утро залива.

Над головой плыли громадные живописные облака, облака долины, которые заставляют ощущать необозримый простор древней, развалившейся на части священной Америки, от устья до устья, от края до края. Энергия так и переполняла Буйвола.

– Послушай, я когда-нибудь рассказывал об отце Дейла? Презабавнейший был старик, ты такого в жизни не видел. У него был парез, который напрочь съедает переднюю часть мозга, и что бы ни пришло тебе в голову, ты уже ни за что не отвечаешь. В Техасе у него был дом, и он заставлял плотников работать двадцать четыре часа в сутки – возводить все новые пристройки. Среди ночи он вскакивал и орал: «На кой черт мне здесь эта пристройка? Перенесите-ка ее вон туда!» Плотникам приходилось все разбирать и начинать сызнова. И на рассвете они уже что было сил стучали молотками на новой пристройке. Потом старику это наскучило, и он заявил: «Черт возьми, я хочу уехать в Мэн!» И он влез в свою машину и погнал со скоростью сто миль в час – на протяжении сотен миль за ним вспенивались целые фонтаны куриных перьев. Посреди техасских городков он останавливал машину и шел покупать виски. Вокруг заливался гудками транспорт, а он вылетал из лавки и вопил: «Консяйте свой сертов сум, вы, сайка убьюдков!» – он шепелявил. Если у тебя парез, ты сепелявис, то есть шепелявишь. Как-то ночью он заявился ко мне домой в Цинциннати, посигналил и сказал: «Выходи, поедем в Техас навестить Дейла». Он как раз возвращался из Мэна. По его словам, он купил дом… Кстати, в колледже мы написали о нем рассказ, в котором происходит ужасное кораблекрушение, люди падают в воду и хватаются за борта спасательной шлюпки, а в ней этот старик с мачете, он кромсает им пальцы. «Убирайтесь, вы, сайка убьюдков, эта сертова сьюпка моя!» Да, он был ужасен. Я мог бы весь день о нем рассказывать. Кстати, разве не славный денек?

Денек и впрямь был славный. Со стороны дамбы дул легкий теплый ветерок. Ради одного такого дня стоило сюда ехать. Мы пошли с Буйволом в дом измерять стену для полки. Он показал нам сколоченный им обеденный стол, который был сделан из дерева толщиной в шесть дюймов.

– Вот стол, который простоит тысячу лет! – с пеной у рта доказывал Буйвол, обратив в нашу сторону свое худое вытянутое лицо. Он саданул по столу кулаком.

По вечерам он сидел за этим столом, ковыряясь в еде и бросая кости кошкам. У него было семь кошек.

– Я люблю кошек. Особенно тех, что визжат, когда я их держу над ванной. – Он непременно хотел это продемонстрировать; в ванной кто-то был. – Ладно, – сказал он, – как-нибудь в другой раз. Послушай, я тут поцапался с соседями. – Он рассказал нам о своих соседях. Это была многочисленная банда с наглыми детишками, которые через покосившийся забор бросались камнями в Доди и Рэя, а иногда и в Старого Буйвола. Он велел им это прекратить. Тогда выбежал старик и прокричал что-то по-португальски. Буйвол вошел в дом, вернулся со своим дробовиком, стыдливо оперся о него и стал ждать – с невероятно глупой улыбкой на лице, наполовину скрытом большими полями шляпы, по-змеиному извиваясь всем телом, – одинокий, нелепый, долговязый клоун под облаками. Португальцу он наверняка показался персонажем полузабытого дурного сна.

Мы рыскали по двору в поисках занятия. Там был гигантский забор, который Буйвол сооружал, чтобы оградить себя от несносных соседей; ясно было, что он так и не будет достроен – слишком непосильной была задача. Буйвол раскачивал забор из стороны в сторону, чтобы показать, как он прочен. Неожиданно он устал и затих, а потом вошел в дом и скрылся в ванной принимать свою вторую утреннюю дозу. Вышел он спокойный, с тусклым взглядом, и уселся под своей зажженной лампой. Из-за задернутых штор едва пробивался солнечный свет.