Белые Волки Перуна - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Шведов cтр.№ 87

Исступление закончилось, женщины обмякли и чуть ли не попадали на мокрые брёвна плешанской пристани. А удивлённый Ладомир увидел едва ли не у самого своего лица насмешливые глаза новгородской вилы.

- Что у вас здесь происходит? - спросил у неё воевода.

- Сушь, - спокойно отозвалась Милава. - Но Макошь и Перун оценили старания плешан.

И пошла прочь, поблёскивая в темноте белым и мокрым от дождя телом. Войнег, стоящий рядом с Ладомиром, с обвисшей в истоме на его руке женой Светляной, только хмыкнул недоверчиво ей вслед. Ну а Ладомиру оставалось всего лишь вздохнуть да пожать плечами.

Воевода Ладомир в очередной раз удивил всю Плешь - уходил на одной ладье, а вернулся на двух, причём одна из них была боевым нурманским драккаром, на которых эти разбойники беспрестанно совершают набеги в чужие земли. Плешане с опаской косились на пасть морского чудовища и цокали языками, разглядывая выгружаемые на пристань сокровища. Кто-то радовался успеху своих родовичей, кто-то завидовал вечному Ладомирову счастью. Удачливость воеводы никого, впрочем, не удивляла - кому же ещё помогать Перуну, как ни своим Волкам, возвращение которых к родным очагам вернуло и влагу на иссохшие поля. Дождю радовались все без изъятия плешане, высыпавшие на пристань с раннего утра.

Пока сам воевода отсыпался после трудного похода, а у ладей распоряжался Твердислав Гавран вместе с тивуном Рябцем и мрачноватым киевским мечником Вилюгой, которому ещё предстоял долгий путь в стольный град на второй ладье. Эту ладью даже разгружать не стали, поскольку там находилась доля, предназначенная для Великого князя. Зато добычу с нурманского драккара свозили на воеводский двор, чтобы разделить между участниками удачного похода. По словам находившегося здесь же на пристани Севка Рамодана, прибыток был не столько воинским, сколько торговым. А его рассказы о чужих землях заставили отвиснуть не одну плешанскую челюсть. Севок на охи плешан только скалил зубы, а сам приглядывался к девкам, которые, выгнав скотину за ворота, возвращались к своим домам. По мнению знатоков, Плешь не оскудела красавицами, и молодому Рамодану было где развернуться. Тем более что Севок не первый удачный поход совершает с воеводой, к выгоде не только рода, но и своей собственной. Таких как Севок Рамодан немало уже набиралось в Плеши. Для этих мечников слово воеводы превыше слова родичей.

Из Рамоданов-то не один Севок ходил с Ладомиром. Не с этого ли попёр в гору горластый род? А всё потому, что Рамоданы всегда горой стояли за Перуна, в то время как многие плешанские роды склонялись к Велнясу. А Велняс не помог ныне Плеши, и кабы не Перун с Макошью, то многим бы пришлось голодать зимой.

Кому эта простая мысль сама не шла в голову, тому до неё помогали додуматься Перуновы волхвы. И как-то сама собой утвердилась в Плеши идея, что следует поставить идол Перуна на самом высоком холме. А рядом - богиню Макошь, которая пожелала с Ударяющим в супружестве жить. О свадьбе меж богом и богиней сначала шептались на Торговой площади, а потом седобородый Гул объявил о ней во весь голос. А боярыня Милава, к которой плешане прониклись большим уважением, кивала головой, подтверждая тем самым слова Перунова волхва.

По слухам, распространяемым на том же торгу, муж боярыни Милавы младой Изяслав занемог после удачного волхования в дождевую ночь, но занемог не до смерти и вот-вот уже готов подняться с ложа. Плешане, говоря об Изяславе, чесали затылки и прятали друг от друга глаза - ну что тут поделаешь, не угодил боярин бабьей богине, а спрос мог быть со всей округи.

Слухи о боярине Изяславе оказались верными - через семидницу видели его уже на улочках Плеши. Проехал боярин через Торговую площадь на пристань и долго там о чем-то разговаривал с киевскими мечниками. Киевлян с Ладомиром ходило два с половиной десятка, а большая ладья, на которой им предстояло плыть до Киева, требовала вдвое больше гребцов. Среди плешан не нашлось охотников браться за вёсла, потому боярин легко столковался с Вилюгой. По слухам, покидал Плешь Изяслав навсегда. Что же до боярыни Милавы, то про её отъезд никто не заикался.

Весть об отъезде Изяслава дошла до Ладомира чуть ли не в последнюю очередь. За время долгого отсутствия накопилось столько дел, что как-то недосуг было выяснять, что там не поделили молодой боярин и новгородская вила. Да и зуб имел плешанский воевода на Ставрова сынка. Не мог забыть ему злорадной ухмылки, когда разгневанный Владимир бросил плешан в чужой земле, считай что на погибель. Твердислав на вопросы Ладомира ответил не сразу, а долго кряхтел и собирался с духом.

- Неужели поджечь хотели? - ахнул Ладомир.

- Так сожгли бы, если бы не Милава. Людям уже всё равно стало, что по такой жаре вместе с усадьбой Изяслава могла сгореть вся Плешь. Обеспамятовали все.

Конечно, не Белым Волкам судить волхвов Ударяющего бога, но со слов Твердислава выходило, что без Гула и его подручных не случилось бы, пожалуй, такой замятни. Милава-то по сговору с Перуновыми ближниками действовала, и сговор этот, похоже, был давний. А Изяслав просто бездумный мальчишка, которого заставили плясать под чужую дудку. Милава после ухода Изяслава подгребет его земли под малого Вячеслава. Да вот только сумеет ли удержать?

- Удержит, - уверенно сказал Твердислав. - Её слово в Плеши стоит не менее твоего. И по всей кривецкой земле пошла о ней слава. За то время, что вы ходили по чужим землям, Перуновы волхвы вытеснили с кривецких земель почти все Велнясовы святилища. Здесь, в Плеши, была последняя схватка меж ними и Велнясовыми волхвами, а Изяслав по глупости вмешался в эту свару. Теперь Перуновы ближники готовят свадьбу Ударяющего с Макошью, которые отныне будут стоять рядом на плешанском холме.

- Жаль Изяслава, - сказал Ладомир. - Но винить ему некого - нельзя в этой жизни действовать без оглядки.

- Молод ещё, - вздохнул Твердислав. - Рано его боярин Ставр выпустил из-под своего крыла.

На вошедшего воеводу Изяслав бросил взгляд исподлобья. Затравленным был этот взгляд и ненавидящим. К столу, однако, звал Ладомира. А первую чарку гостю поднесла боярыня Милава. Её власть в этом доме не оспаривал уже никто. То ли по причине болезни, то ли просто от обиды, но лицо Изяслава было бледнее обычного, а губы изгибались книзу, словно он всё время собирался усмехнуться, да забывал.

- Я тебя предупреждал, боярин.

- Пустое, - вяло махнул рукой Изяслав. - Теперь с меня взять уже нечего.

- Так, выходит, я виноват во всех твоих бедах? – удивился Ладомир.

Изяслав пыхнул было гневом, но тут же притих, словно надорвался, и бросил при этом испуганный взгляд на Милаву. Ладомир этот взгляд перехватил и покачал головой. При таком раскладе действительно лучше уйти Изяславу с Плеши и впредь держаться от своей жены подальше. От этих мыслей у Ладомира пропала охота к спору, а потому и перевёл он разговор на другое:

- Отвезёшь князю добычу, захваченную в землях ливов. Вилюга тебе обскажет, что к чему. И поклон передай князю Владимиру от плешанского воеводы.

На том и расстался Ладомир с молодым боярином, который от великой обиды даже не вышел на крыльцо, проводить гостя. Хотел было воевода попенять ему на это, но потом только махнул рукой - пусть теперь другие учат Изяслава. Может, и отойдёт Ставров сын с течением дней, пересилит страх и полученные в Плеши обиды.