Американская империя. С 1492 года до наших дней - читать онлайн книгу. Автор: Говард Зинн cтр.№ 20

Когда затем двое мужчин, участвовавших в этом событии, были арестованы, у здания тюрьмы собрались сотни граждан Нью-Джерси. В отчете, направленном властями колонии в Лондон, в Торговую палату, происшедшее было описано так:

«Два новых капитана ньюаркских рот по приказу шерифа вышли под барабанный бой к людям и потребовали от всех присутствовавших, кто служил в их ротах, идти вслед за барабанщиками и защищать тюрьму, но никто не пошел за ними, хотя многие там были… Многие… между четырьмя и пятью часами пополудни… спешились и отправились к тюрьме, с криками «ура!» и размахивая палками… когда же они достигли стражи (у коей не было приказа стрелять), то стали бить ее своими дубинками; в ответ охрана начала палить из ружей; несколько человек было ранено с обеих сторон, но никто не погиб. Толпа сломила строй солдат и подступила к воротам тюрьмы, перед которыми стоял шериф со шпагой и сдерживал нападавших, пока его несколько раз не ударили и не отбросили в сторону. После чего топорами и другими инструментами они сломали тюремные ворота и освободили двоих заключенных, а также третьего, отбывавшего наказание за долги, и ушли прочь».

В течение этого периода Англия участвовала в целом ряде войн (война королевы Анны в первые годы XVIII столетия, война короля Георга в 30-х гг. XVIII в.). Некоторые купцы сколотили на этих событиях целые состояния, но для большинства людей они означали повышение налогов, безработицу и бедность. Автор анонимного памфлета после войны короля Георга так с нескрываемой злобой описывал ситуацию: «Бедность и тревога отпечатаны на каждом лице (кроме выражения лиц богачей) и были у всех на устах». Он также писал о тех немногих, питаемых «страстью к власти, страстью к славе, страстью к деньгам», кто разбогател во время войны: «Неудивительно, что мужи сии могут строить суда и дома, покупать фермы, обустраивать экипажи и коляски, жить весьма красиво, купив славу и почетные посты». Автор называет их «хищными птицами… врагами любой общины, где бы они ни жили».

В 1747 г. насильственная вербовка во флот привела к мятежу в Бостоне. Затем толпа повернула против Томаса Хатчинсона [19] , богатого купца и колониального чиновника, поддерживавшего губернатора при подавлении выступления, автора монетарной политики Массачусетса, направленной на дискриминацию бедноты. Таинственным образом дом Хатчинсона сгорел, а собравшиеся на улице проклинали этого человека и кричали: «Пусть сгорает!»

К моменту наступления революционного кризиса в 60-х гг. XVIII в. состоятельная элита, контролировавшая британские колонии на американском континенте, обладала 150-летним опытом правления и кое-чему в этой сфере научилась. Ее представители испытывали некоторые страхи, но одновременно выработалась тактика борьбы с тем, чего они боялись.

Так, по наблюдениям этой элиты, индейцы были слишком непокорными, чтобы использовать их в качестве рабочей силы, и продолжали оставаться препятствием для территориальной экспансии. Чернокожих рабов было проще контролировать, и выгода от их труда на южных плантациях привела к огромному росту ввоза невольников, которые становились большинством в некоторых колониях и составляли до пятой части всего тамошнего населения. Но черные были не всегда покорны, а по мере увеличения их численности возрастал и риск восстаний рабов.

Принимая во внимание присутствие враждебно настроенных индейцев и угрозу мятежей чернокожих невольников, колониальная элита должна была учитывать и классовое озлобление белых бедняков: сервентов, арендаторов, городской бедноты, неимущих, простых налогоплательщиков, солдат и матросов. По мере того как в середине XVIII в. колонии преодолевали рубеж столетнего существования, расширялась пропасть между богатыми и бедными, увеличивалось насилие и угроза силовых действий, становилась все более актуальной проблема контроля за ситуацией.

Что произошло бы, если бы все эти разрозненные группы отверженных: индейцы, рабы и белые бедняки – сплотились? Даже в XVII в., когда в колониях еще не было так много чернокожих, по словам Э. Смита, имел место «постоянный страх перед тем, что сервенты объединятся с чернокожими или индейцами и победят оставшихся в меньшинстве хозяев».

Существовала малая вероятность того, что в Северной Америке белые объединятся с индейцами, как это происходило в Южной и Центральной Америке, где не хватало женщин, а туземцы работали на плантациях, что приводило к повседневным контактам. Лишь в Джорджии и Южной Каролине, где белых женщин было мало, практиковались сексуальные связи между белыми мужчинами и индианками. В целом краснокожих вытолкнули за пределы общества, с глаз долой. Лишь одно раздражало: белые бежали, чтобы присоединиться к индейским племенам; детей захватывали во время набегов и воспитывали среди туземцев, и, когда у белых была возможность выбора, они предпочитали оставаться в индейской культуре. В свою очередь аборигены, обладая таким выбором, почти никогда не оставались среди европейских поселенцев.

Француз Гектор Сент-Джон де Кревкёр [20] , проживший в Америке почти двадцать лет, рассказывал в «Письмах американского фермера», как дети, захваченные во время Семилетней войны и найденные позднее своими родителями, после того, как они выросли и жили среди индейцев, отказывались покидать свои новые семьи. Он писал: «В их общественном устройстве должно быть нечто особливо притягательное и намного превосходящее все, чем можем похвастать мы, ибо тысячи европейцев стали индейцами, однако мы не знаем случаев, когда хотя бы один из аборигенов по своей доброй воле стал европейцем!»

Но это касалось немногих. В целом же индейцев держали на расстоянии. А колониальное чиновничество нашло способ частично устранить угрозу: присвоив все хорошие земли на Восточном побережье, они вынудили безземельных белых колонистов переселяться в западные пограничные районы, где те сталкивались с туземцами и служили для живших на побережье богачей буфером, отделявшим их от связанных с индейцами проблем, при том, что эти поселенцы для своей защиты все больше нуждались в помощи властей. Восстание под предводительством Бэкона явилось поучительным опытом: умиротворение сокращающегося аборигенного населения ценой приведения в ярость белых жителей фронтира было слишком рискованно. Проще воевать с индейцами, заручившись поддержкой белых, и избегать возможных классовых конфликтов, обратив белую бедноту против краснокожих во имя безопасности элиты.

Могли ли чернокожие и индейцы объединиться против общего бледнолицего врага? В северных колониях (кроме полуострова Кейп-Код, острова Мартас-Виньярд и Род-Айленда, где существовали тесные межрасовые связи, в том числе сексуальные) африканцы и краснокожие не могли часто соприкасаться друг с другом. В колонии Нью-Йорк было самое большое на Севере население рабов и имели место контакты между чернокожими и индейцами. Например, в 1712 г. африканцы вместе с туземцами подняли совместное восстание, которое, было быстро подавлено.