Зимняя корона - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Чедвик (Англия) cтр.№ 32

Наконец, насытившись и согревшись, она задремала у очага, время от времени просыпаясь и прихлебывая сладкого пряного вина. Меж тем Генрих рассказывал детям о короле Вацлаве и о могущественных и благочестивых владыках древности. Матильда забралась к отцу на колени и свернулась калачиком, как котенок, положив ручки под щеку. Улыбаясь, Генрих погладил ее по спине и взглянул на Алиенору поверх пламени очага.

Пришли няньки и увели детей, оставив родителей одних. Алиенора была утомлена путешествием, но сквозь дремоту подалась к Генриху, когда он подсел рядом и приобнял ее.

– Ты простила меня? – Супруг уткнулся носом в ее шею.

Она развернулась к нему лицом и ощутила его мужскую силу.

– Почему ты думаешь, что я прощу тебя за то, что ты действовал у меня за спиной и обручил нашего сына с дочерью моего бывшего мужа? – строго вопросила Алиенора.

Генрих ущипнул ее за мочку уха и обвил рукой ее бедра:

– Что, если на следующее Рождество я подарю тебе Тулузу? Тогда ты простишь меня?

От слова «Тулуза» она загорелась, как стог сена от случайной искры, и, чрезвычайно оживившись, выпрямилась в его руках.

– Да-да, – произнес он, широко улыбаясь. – С тех пор как я заключил мир с Людовиком, у меня появилась возможность вернуть Тулузу и вставить ее, как драгоценный камень, в нашу корону. К лету я соберу войско. Томас уже получил распоряжения. Это будет величайшая армия, не хуже той, что Людовик повел на Антиохию, когда я еще был ребенком.

При этих словах Алиенора затрепетала. Она тоже участвовала в том походе, со всей его жестокостью, всем его тщеславием и понесенным в конце концов горьким поражением. И возненавидела своего первого мужа именно во время этой бесславной кампании.

– Будем надеяться, что ты преуспеешь больше, чем он.

– Ах, ну почему надо обязательно ехидничать? – запротестовал Генрих. – Дареному коню в зубы не смотрят. Так ты не ответила на мой вопрос.

Алиенора обвила руками его шею и приблизила свои губы вплотную к его рту.

– За Тулузу я бы простила тебе почти все на свете, – прошептала она.

– Почти? – Он взял ее на руки и понес на кровать.

– Я много раз говорила, Генрих, не смей пренебрегать мной и не обещай мне Тулузу, когда ты не собираешься выполнять обещание.

– Верь мне, – отвечал он, снимая котту и нижнюю рубашку и обнажая мускулистый торс. Золотисто-каштановые волосы крестообразно покрывали грудь и струились вниз, переходя в паху в густые заросли. – Я тебя не разочарую.

Алиенора страстно устремилась ему навстречу и с наслаждением отдалась его жарким ласкам. После долгой разлуки вожделение разгорелось в ней с неимоверной силой, но, даже пылко отвечая на его любовь, она не верила ему ни на йоту.

Пуатье, середина лета 1159 года

Ранний утренний свет лился через открытые ставни и достигал изножья кровати, ярко освещая часть расшитого полотняного покрывала. Повернувшись к Алиеноре, Генрих поцеловал ее в шею и провел рукой по ее нагим бедрам и боку. Она пробудилась и сонно взглянула на мужа. Его веснушчатая кожа загорела на лице и на руках там, где они были открыты солнцу, – свидетельство долгого пребывания в седле, – но остальное тело было цвета парного молока. Ее волосы роскошным каскадом упали ему на руку. С недавних пор она стала замечать среди золота случайные жесткие нити серебра и безжалостно вырывала их, чтобы они не нарушали янтарного великолепия.

Генрих сжал ладонью ее грудь и поцеловал в губы, обведя их языком, но это была не любовная прелюдия, а поцелуй на прощание. Затем он со вздохом сел на кровати:

– Я так же сильно хочу остаться с тобой, как и завоевать город в твою честь, и войско ожидает моей команды. Держу пари, что мой канцлер уже мечется по комнате, протирая подошвы своих сапог. – Он ухмыльнулся. – Кажется, идея стать солдатом захватила воображение Томаса.

Алиенора зевнула и потянулась:

– Бекет в чем-то похож на тебя.

– Ха! Почему ты так говоришь?

– Он наслаждается властью; ему нравится возвышаться над людьми, повелевать ими.

– Томас не повелевает мной, – резко сказал Генрих. – Он мой канцлер и делает, что ему приказано. Я наделил его высокими полномочиями, но король – я, и я один правлю миром.

Алиенора спохватилась, что задела больное место.

– Бекет мнит себя королем по доверенности, – ответила она. – Подчеркивает свою значимость, швыряясь деньгами и окружая себя роскошью. Закатывает шикарные пиры; даже его повседневная котта отделана серебром. Полагает, что именно так и поступают короли. Надеется, если укроет позолоченным покровом низкое происхождение, люди забудут, откуда он вылез в канцлеры. Но все, конечно, об этом помнят, потому что своей безудержной расточительностью Бекет постоянно об этом напоминает.

– Но на меня это не похоже, – не согласился Генрих. Встав с кровати, он натянул брэ и прикрепил пояс для чулок. – Никогда не любил всякую мишуру. Я даже положил свою корону на алтарь Вустерского собора, чтобы не таскать эту тяжелую штуку на голове четыре раза в год. Сделай одолжение, оставь Томаса в покое, пусть себе носит свои шелка в мою честь, потому что мне на это наплевать. Если он и стремится подчеркнуть свою значимость, что из того? – Он упер руки в боки. – Я все равно король, хоть здесь без шоссов, хоть на приеме в горностаевой мантии. А он все равно мой слуга.

Алиенора собрала волосы и откинула их назад.

– Все так, но иногда ты очень уж рьяно претворяешь его затеи в жизнь.

– Но заметь, только я решаю, делать это или нет. – Генрих снова поцеловал жену и с задумчивым выражением лица вышел из комнаты.

* * *

Армия, двинувшаяся на Тулузу, по размерам была сравнима с теми, что отправлялись в Крестовый поход. Под началом Томаса Бекета собрали семь тысяч рыцарей. Он сменил сутану на кольчугу, у левого бедра висели вычурные ножны, из которых гордо выступала отделанная красной кожей рукоять изящного меча. С тем же воодушевлением, с которым в прошлом году он устроил парад в Париже по случаю обручения наследников двух престолов, он взимал налоги с Англии и Нормандии, чтобы покрыть военные расходы.

Алиенора, хотя и предостерегала Генриха насчет канцлера, успехами его на государственном поприще была весьма довольна. Тщеславие ее разыгралось, как никогда, после того как Томас собрал огромную сумму – девять тысяч фунтов стерлингов – на нужды кампании, и предчувствие успеха вскружило ей голову. Тулуза не устоит против такого грандиозного натиска. Если Алиенора, подобно своим предкам, торжественно воссядет на троне в большом зале Нарбоннского замка и станет вершить правосудие как хозяйка этих земель, вот тогда можно будет сказать, что превратности судьбы были не напрасны, и все в мире наконец встанет на свои места.

* * *