День народного единства. Преодоление смуты - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шамбаров cтр.№ 134

Да ведь и правительство этот вариант вполне устраивал, позволяя проводить свою политику и избегать при этом открытого разрыва с Крымом и Портой. Михаил Федорович принял казаков, для порядка попенял за то, что Азов взят «без царского повеления», и особенно за убийство посла — «ибо того не ведется и тогда, когда государи воюют, а я с султаном состою в мире». Но наградил щедрым жалованьем и отпустил с грамотой, в которой донцам поручалось разведать, «что умышляет крымский хан и ногайские мурзы». Также указывалось: «Наблюдайте за крымцами, скажите ногаям, чтоб они, помня прежнюю присягу свою, шли б под нашу власть, а мы пожалуем вам нашим царским жалованьем смотря по вашей службе».

Мурад IV, узнав о падении Азова, был взбешен. Направил в Москву посольство «с укоризною» и обвинениями в нарушении мира. Но турецких дипломатов ткнули носом в татарские набеги и развели руками: дескать, крымцы — ваши подданные, а казаки — люди вольные, царю не подчиняются. Так кто же мир нарушает? Султан разослал грозные письма в Бахчисарай, Керчь, Тамань, Темрюк, кляня местных правителей за то, что не помогли Азову, и требуя направить рати, чтобы вернуть его. Впрочем, хан отреагировал своеобразно и бросил татар не на Дон, а на Русь. Под Азовом даже в случае удачи крымцам добычи не светило, только потери. А в царских владениях можно было полон набрать. Но выдвинутые к границам русские войска встретили татар и крепко побили, так что многие охотники за «ясырем» сами очутились в плену.

А когда врага отбросили и крестьяне освободились от полевых работ, началось строительство оборонительных систем. При участии всего окрестного населения ремонтировались и старые «засечные черты» — подгонять и уговаривать людей не требовалось, все знали, что на собственную безопасность трудятся. А в Москве с сентября 1637 г. заново стали отстраиваться стены внешнего, Земляного города. Прежние укрепления сгнили, обветшали, валы осыпались, и, когда планировали реконструкцию российских защитных систем, это тоже учли. Работы велись ударными темпами. Был составлен общий проект, участки стены поделили между боярами и гостями, возглавившими строительство. К каждому участку приписали те или иные слободы и улицы. Заставили трудиться и татар, взятых в плен во время набега. Вокруг столицы выросли новые мощные валы со рвами, деревоземляные стены с красивыми башнями. И завершилась стройка за несколько месяцев, из-за чего Земляной город получил название «Скородом».

События, развернувшиеся на юге России, затрагивали и интересы поляков. Но Речь Посполитая оказалась в этот момент парализованной, потому что за выступлением Сулимы покатилась сплошная цепь восстаний, по сути — гражданская война. Запорожцы избрали гетманом Карпа Гудзана (Павлюка). В 1637 г. он совершил поход против татар, а возвращаясь, налетел вдруг на г. Черкассы, захватил там пушки и обратился с воззваниями к народу — подниматься на защиту православия и вольностей. Причем на его сторону стали переходить и реестровые казаки, разуверившиеся в справедливости и признании панами своих прав и заслуг. Восстание охватило оба берега Днепра. Правительство и магнаты на этот раз отреагировали быстро, двинули армию под командованием коронного гетмана Потоцкого и польного гетмана Конецпольского. В сражениях под Кумейками и Мошнами поляки одолеть Павлюка не смогли, хотя слабо вооруженные и плохо организованные повстанцы были изрядно потрепаны, понесли серьезный урон. А затем коронная армия нанесла им поражение под Боровицей. Среди казаков начался разлад. Этим воспользовался Конецпольский, завязал переговоры с реестровыми, обещая им льготы и милости, и они опять изменили. Принесли повинную и выдали Павлюка и его помощника Томиленко. Их сторонники стали разбегаться. Обоих предводителей отвезли в Варшаву и обезглавили.

А Россия весной 1638 г. стала сосредотачивать на юге крупные силы. Главное командование армией принял сам глава правительства Иван Борисович Черкасский. Вспомогательную рать формировал в Рязани Дмитрий Пожарский. Ожидали нового вторжения хана. Разведка доносила о масштабных приготовлениях. Татарские и турецкие эмиссары опять были направлены к князьям Кабарды, кумыкам, ногаям, силясь привлечь их на свою сторону. Правда, особого успеха не добились. Кабардинцы и дагестанцы отношений с царем портить не собирались. Но кубанских ногаев и черкесов, тяготевших к причерноморским турецким городам, посланцы хана и султана привлекли. В Крыму, Темрюке и Тамани собирались рати.

Однако нашествия на Русь не последовало. Во-первых, в Крыму помнили прошлогоднее поражение и знали о готовности русских армий. А во-вторых, султанский приказ категорически требовал направить удары на Азов. И орды со всех направлений двинулись сюда. Успеха они не добились. Крымские, таманские и темрюкские формирования действовали разрозненно, сами по себе. И состояли из конницы, бесполезной против крепостных стен. Видать, не очень и старались. Налетали, стараясь захватить казаков врасплох. Но и дозоры защитников не дремали. Противник находил ворота запертыми, а попытки атак без особого труда отражались. Вести правильную осаду степняки не умели, грабить под Азовом было нечего. И уходили несолоно хлебавши. А конные отряды казаков еще и беспрестанно клевали их, набрали много пленных.

Для русских отвлечение противника на Азов оказалось очень кстати. Силами войск, собранных на границах, и под их прикрытием началось строительство самой южной, Белгородской засечной черты. В лесистой местности рубились сплошные засеки, на открытых местах копались рвы, насыпались десятиметровые валы с частоколом. Чтобы связать все это в единую оборонительную систему, строились новые города— крепости: Коротояк, Усмань, Козлов. А между городами, через каждые 20–30 км, ставились острожки для гарнизонов, несущих дозорную службу. Производить такие работы русские хорошо умели, в искусстве фортификации они были большими мастерами. Сохранилось описание итальянца Руджиери, что полевые крепости строились «с невероятной быстротой». Дескать, русские «инженеры» осматривают местность, в лесах идет заготовка бревен, которые там же обрабатываются, подгоняются друг к другу и размечаются. По реке их сплавляют к нужному пункту, «разбирают знаки на бревнах, в один миг соединяют, засыпают землей и ставят гарнизон».

Дополнительная система засечных черт создавалась на юго-востоке, в районе нынешней Пензы, для прикрытия Руси от набегов калмыков, волжско-яицких ногаев и присоединявшихся к ним башкир. В Тамбове эта система смыкалась с Белгородской чертой — и, таким образом, возникала огромная сплошная линия укреплений, прикрывающая густонаселенные районы. Разумеется, ее требовалось охранять. Именно с этой целью правительство начиная с 1634 г. наращивало численность стрельцов. Теперь их ставили гарнизонами по приграничным крепостям. «Новые» стрельцы занимали менее привилегированное положение, чем московские, форму носили победнее, оклады получали меньше. Но вооружали их хорошо, новыми мушкетами, и обучали на совесть — современной на тот период линейной тактике боя.

Рейтарская тяжелая конница в степной войне показала себя не очень хорошо. Гоняться в доспехах и с мечами— палашами за татарскими загонами было несподручно. Иное дело — драгуны, способные и нести службу в крепостях, и быстро перебрасываться куда нужно. И на юге началось формирование еще 4 драгунских полков. В них записывали крестьян Воронежского, Лебедянского, Севского уездов. Живя в порубежье, они и без того учились владеть оружием и вели полувоенный быт, готовясь в любую минуту оборонять свою семью или сесть в осаду в ближайшем городе. А теперь получали от казны коней, оружие, 4 руб. в год жалованья. Предполагалось, что они будут летом нести службу, а на зиму распускаться по домам. Кстати, успешно шла и подготовка национальных офицерских кадров. Из 744 старших и средних командиров в «полках иноземного строя» 428 были русскими. Их набирали из детей боярских и дворян, но служили они не с поместий, а за жалованье. То есть были уже профессиональными офицерами.