Нашествие чужих. Почему к власти приходят враги - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шамбаров cтр.№ 107

Кстати, союзники за время гражданской войны вывезли из России гораздо больше богатств, чем затратили средств. На Севере, например, разграбили скопившиеся на здешних складах запасы пушнины, ценного сырья, леса. Потом американцы утверждали, что англичане нахапали больше, а англичане — что американцы. Спорили и боролись за добычу. Американский посол Френсис доносил, что «британские солдаты долгое время были колонизаторами», поэтому не проявляют уважения к чувствам русских. Подчеркивал: «Поведение британских военных и гражданских властей в Архангельске и Мурманске указывает на желание закрепить за собой исключительные привилегии в этих портах»; «англичане спешат заключить с русскими соглашения исключительного характера, обеспечивающие им преимущества», — и предлагал противодействовать этому. А с другой стороны, Ллойд Джордж и Бальфур приходили к выводу: «Американцы заинтересованы в слабом правительстве в России, нуждающемся в зарубежной помощи». И ставили задачу «не допустить гегемонии США» [168].

Ну а когда, по мнению политиков Антанты, угроза распространения большевистской революции на Европу миновала, Версальские требования к побежденным были продиктованы и подписаны, был взят тайный курс на ликвидацию мешающего и путающегося под ногами Белого движения. Несмотря на желание многих британских деятелей удержать за собой русский Север, их пересилили другие круги, считавшие более выгодными для себя иные способы эксплуатации России. И в конце лета 1919 г. в Архангельске и Мурманске была объявлена эвакуация иностранных войск. На складах здесь по-прежнему оставалось огромное количество военных грузов, завезенных еще при царе, при Временном правительстве (и оплаченных русским золотом!) Но англичане вместо того, чтобы передать их белой армии Миллера, принялись все уничтожать. Сжигали склады, топили запасы в море — позже белогвардейцам пришлось добывать снаряды для своей артиллерии с помощью водолазов. Впрочем, американцы оказались практичнее. Свои склады со снаряжением они уничтожать не стали. Вместо этого… перепродали их второй раз. Большевикам. Через свою миссию Красного Креста. Продали в кредит, с оплатой будущими поставками сырья.

Северо-Западная армия Юденича летом 1919 г. начала готовить второе наступление на Петроград. При этом велись переговоры с Маннергеймом — удар Финляндии, имевшей довольно сильную армию, гарантировал стопроцентный успех. Но вмешался руководитель союзных миссий в Прибалтике английский генерал Гофф. Который, как писал участник переговоров генерал Марушевский, сделал буквально все, чтобы финны не вступили в войну на стороне белых. В итоге были выработаны условия довольно странного характера. От белогвардейцев требовалось не только признать независимость Финляндии, но и отдать ей Карелию, Кольский полуостров. Однако и за это выступление финнов против большевиков отнюдь не гарантировалось. Обещалось лишь то, что уступки станут «почвой для подготовки общественного мнения к активному выступлению». Колчак, запрошенный Юденичем, естественно, такие условия отверг. А на выборах в Финляндии Запад подыграл сопернику Маннергейма Стольбергу, лидеру «партии мира». Он стал президентом, и вопрос о союзе финнов с белогвардейцами окончательно снялся с повестки дня.

А в августе в отсутствие Юденича Гофф и его помощник Марш собрали вдруг в Таллине русских общественных деятелей, промышленников и потребовали от них тут же, не выходя из комнаты, сформировать «демократическое русское правительство». Был заранее готов и список министров. И первое, что должно было сделать «правительство» — «признать абсолютную независимость» Эстонии. На все про все давалось 40 минут. В противном случае, как грозили англичане, «мы будем вас бросать», и армия не получит ни одной винтовки и пары сапог. Юденич, находившийся в Нарве, прислал телеграмму, настаивая, чтобы не принималось решений без него. А деятели, собранные в «правительство», засомневались, согласится ли Юденич с односторонним признанием Эстонии, даже без взаимных обязательств. Гофф и Марш ответили, что на этот случай «у нас готов другой главнокомандующий». А о телеграмме Юденича сказали, что она «слишком автократична, она пришлась нам не по вкусу» [112].

У Северо-Западного «правительства» фактически не было выбора, и оно выполнило все требования. Англичане за это все же начали поставки для армии, но прислали всякий хлам. Из танков, отгруженных Юденичу, оказался исправен только один, из аэропланов — ни одного. Тем не менее даже с плохим оружием белогвардейцы перешли в наступление. Наголову разгромили 7-ю красную армию и вышли на ближние подступы к Петрограду. Большевики уже разрабатывали планы уличных боев, строили баррикады. Начали эвакуацию города, вывозя по 100 вагонов в сутки, хотя многие считали это бессмысленным. Были уверены, что падение Петрограда вызовет развал, восстание и крушение самой советской власти. Среди большевиков царила паника. Готовились уходить в подполье, удирать за границу…

Для спасения положения в Питер примчался Троцкий. Снова наводил порядок и останавливал бегущих расстрелами. Провел массовую мобилизацию в армию, подгребая в нее рабочих, «совслужащих» и даже «буржуев». Таких ополченцев вооружали пиками, полицейскими шашками, а то и ничем. А за спиной ставили пулеметы и гнали в атаки. Это оборачивалось настоящей бойней, на Пулковских высотах полегло 10 тыс. мобилизованных. Но достигался выигрыш во времени, чтобы перебросить соединения с других фронтов. Вообще про поезд Троцкого в гражданскую войну ходили легенды — там, где он появлялся, положение выправлялось, поражения сменялись победами. Объясняли это тем, что с наркомом разъезжал штаб опытнейших военных специалистов, поезд и сам мог поддержать бой личной «гвардией» Троцкого, тяжелыми орудиями.

Но на нем имелось и вооружение, куда более опасное, чем пушки. Мощная радиостанция, позволявшая связываться даже со станциями Англии, Франции, Испании. И можно выявить некую загадочную (или не совсем загадочную?) закономерность. Когда красным приходилось туго и Лев Давидович прибывал выправлять ситуацию, по «совпадениям» начинались неполадки в белых тылах. Эти неполадки всегда были так или иначе связаны с иностранцами. А Лев Давидович — опять же, по «совпадению», всегда очень умело пользовался затруднениями, возникшими у противника. Так было и под Питером.

По соглашениям, которые удалось достичь Юденичу с союзниками и эстонцами, белые войска наносили главный удар. А второстепенные участки занимали эстонские части. На эстонцев возлагались и переговоры с гарнизоном форта Красная Горка, где солдаты опять проявляли колебания, выражали готовность перейти на сторону белых. Приморский же фланг должен был прикрывать английский флот. Но никаких переговоров с Красной Горкой эстонцы даже не начали. Мало того, в решающий момент эстонских частей на фронте вообще не оказалось. Они ушли. И британские корабли не появились [66].

А Троцкий с поразительной «прозорливостью» направил прибывающие свежие дивизии именно на оголившиеся участки. Приказал высадить в тылу Юденича морские десанты. И белая армия, попав почти в полное окружение, покатилась назад. Причину предательства правительство Эстонии совсем не скрывало. Заявляло: «Было бы непростительной глупостью со стороны эстонского народа, если бы он сделал это» (т. е. помог бы белогвардейцам победить) [104]. Кроме того, эстонский премьер Тениссон и министр иностранных дел Бирк в меморандуме от 16 декабря 1919 г. проговорились: «… Два месяца тому назад советское правительство сделало эстонскому правительству мирное предложение, открыто заявляя, что готово признать самостоятельность и автономию Эстонии и отказаться от всяческих наступательных действий против нее» [104]. Таким образом, как раз в октябре, как раз в разгар боев за Петроград, начались закулисные переговоры.