Мой отец нарком Берия - читать онлайн книгу. Автор: Серго Берия cтр.№ 86

Взрыв был произведен в 7 часов 14 минут. Мощность взрыва «Майка» – такое кодовое название получило взрывное устройство – достигла примерно 12 мегатонн. Местом взрыва избрали коралловый риф на атолле Эниветок. Но американский снаряд еще не являлся транспортабельным оружием – он был чрезмерно велик, и его лишь предстояло уменьшить до величины бомбы.

20 августа 1953 года в советской печати было опубликовано правительственное сообщение: «На днях в Советском Союзе в испытательных целях был произведен взрыв одного из видов водородной бомбы». Правда, я об этом узнал позднее, уже после освобождения из тюрьмы…

Это была действительно термоядерная бомба. Так что американцев мы опередили.

А в 1954 году под руководством Игоря Васильевича Курчатова под Москвой была пущена первая в мире атомная электростанция. Со времени взрыва первой нашей атомной бомбы прошло всего несколько лет…

Как-то Роберт Оппенгеймер сказал: «Мы сделали работу за дьявола». Да, было создано страшное оружие, которое, к счастью, не вошло в арсенал нацистов. У Советского Союза не оставалось выбора. Даже после второй мировой войны мы не могли чувствовать себя в безопасности. Так что и атомная, и водородная бомба – отнюдь не прихоть Сталина, моего отца или кого-то другого. Не создай мы первыми водородное оружие, нам оставалось бы идти вслед за американцами. В истории же создания атомной бомбы так и получилось. Нам не оставалось ничего другого, как принять вызов…

Сотрудник Токийской резидентуры КГБ, майор Станислав Левченко, приговоренный за измену Родине в августе 1981 года к расстрелу, оказавшись после побега на Западе, охотно делился своими воспоминаниями об учебе в разведшколе, располагавшейся в Подмосковье. По словам бывшего разведчика, он был «прямо-таки потрясен» впервые услышанной им от преподавателей историей советского проникновения в тайны «Манхэттенского проекта». Секреты своей ядерной программы американцам удалось полностью утаить и от немецкой, и от японской разведок. И лишь в Советский Союз информация о ходе реализации «Манхэттенского проекта» поступала бесперебойно.

Мы выиграли таким образом несколько лет, в течение которых в противном случае мы бы полностью зависели от милости Америки, – подчеркивали преподаватели разведшколы, иллюстрируя высокоэффективную работу советской разведки.

Наверное, на этом действительно классическом примере будет воспитываться еще не одно поколение разведчиков. И наверняка не только российских. Это был поистине ошеломляющий успех советских спецслужб.

Людей, помогавших тогда нам, было много. Например, Клаус Фукс. Впоследствии этот ученый вынужден был признать, что он работал на Советский Союз. Но, повторяю, это был далеко не единственный источник информации. Таких, как Фукс, были десятки…

Из официальных источников:

Клаус Фукс. По оценкам западных разведслужб, один из самых ценных советских агентов.

Родился 29 октября 1911 года в г. Рюссельсхайме вблизи Дармштадта в семье известного протестантского религиозного деятеля, доктора богословия Эмиля Фукса. Его отец одним из первых священнослужителей в молодости вступил в члены Социалистической партии Германии.

В 1928 году Клаус Фукс оканчивает с медалью школу и поступает в Лейпцигский университет, где становится членом Социалистической партии. После прихода нацистов к власти находится на нелегальном положении в подполье. В июле 1933 года направляется Компартией Германии в Париж, затем в Англию.

Три года жил в доме известного промышленника, симпатизирующего СССР, Рональда Ганна. Работал в лаборатории физика Невиля Нотта в Бристольском университете. В декабре 1936 года в возрасте 25 лет защитил докторскую диссертацию. Впоследствии по рекомендации доктора Невиля Нотта продолжил работы в лаборатории профессора Макса Борна. Совместно с Борном написал в Эдинбургском университете ряд научных работ.

В мае 1940 года интернирован как немец и помещен в лагерь на острове Мэн, позднее вместе с другими интернированными переведен в Канаду и заключен в лагерь, расположенный в Квебеке. Возвращен в Англию по ходатайству промышленника Рональда Ганна и некоторых видных ученых в конце декабря 1940 года.

В начале 1942 года Клаус Фукс принял английское подданство и был привлечен к секретным работам, связанным с созданием ядерного оружия. Работал в группе немецкого эмигранта физика Р. Пайерлса.

По роду деятельности наблюдал за аналогичными работами, которые велись в нацистской Германии, имел постоянный допуск к совершенно секретным материалам, полученным от зарубежной агентуры Сикрет Интеллидженс Сервис (СИС), в частности, к разведданным, поступавшим на протяжении всей войны от ученого Пауля Росбауда.

С декабря 1943 года – в США, куда прибыл в составе английской миссии для участия в «Манхэттен проджект» – американской ядерной программе. С 1943 по 1946 год, вместе с группой Р. Пайерлса, Клаус Фукс работал в Лос-Аламосе у Ганса Бете, а в июне переехал в Англию, в Харуэлл, где была создана новая энергетическая установка.

Арестован в январе 1950 года. 1 марта того же года приговором лондонского суда осужден на 14 лет тюремного заключения. Освобожден досрочно 24 июня 1959 года.

В возрасте 48 лет переезжает в Восточный Берлин, где через два дня получает гражданство ГДР и должность заместителя директора Института ядерной физики. С 1972 года – член Академии наук ГДР, член ЦК СЕПГ. В 1975 году удостоен Государственной премии I степени, награжден орденом Карла Маркса. Скончался 28 февраля 1988 года.

«За обширную информацию, которую передавал для советских физиков Клаус Фукс, весь советский народ должен быть ему глубоко благодарен, – лишь недавно признался академик Юлий Борисович Харитон. – В СССР эта помощь, как и все, связанное с деятельностью НКВД, держалось в секрете. После освобождения Фукса в 1959 году я обращался к Д. Устинову с просьбой ходатайствовать о награждении Фукса за помощь, которую он оказал СССР. Дмитрий Федорович занимал высокие посты в государственном и партийном аппарате и внимательно следил за работами по созданию ядерного оружия. Он согласился с тем, что это следует сделать, и сказал, что попытается. Но положительного результата не получилось».

Рассказывают, несколько лет назад, когда в СССР впервые начали говорить о Клаусе Фуксе, тогдашний президент Академии наук СССР академик Анатолий Александров, возглавлявший после смерти Игоря Васильевича Курчатова Институт атомной энергии и почти 30 лет руководивший программами по разработке и сооружению ядерных реакторов различного назначения, невнятно и с видимым раздражением пробормотал: «Фукс? Что-то было, кажется… Ничего существенного…»

Мстислав Келдыш, предшественник Александрова на посту президента Академии наук, по некоторым источникам, тоже не любил вспоминать о Клаусе Фуксе. В бывшем КГБ, надо полагать, не без оснований, утверждали, что предложение органов безопасности о награждении советского агента «зарубил» именно он, мотивируя тем, что такая награда «бросит тень на советских ученых».

Достоверно известно одно: Клаус Фукс, по запоздалому признанию академика Юлия Харитона, так много сделавший для реализации советского ядерного проекта, действительно не был отмечен правительством СССР. Мало того, по свидетельству очевидцев, на траурной церемонии члена ЦК «братской» СЕПГ Клауса Фукса не было ни одного советского представителя.