Бен-Гур - читать онлайн книгу. Автор: Льюис Уоллес cтр.№ 139

Со слезами на глазах девушка поцеловала отца и сказала:

– А я истинная дочь своей матери.

– Да, а также и моя дочь – моя дочь, которая значит для меня то же, что Храм для Соломона.

Немного помолчав, он положил руку ей на плечо и подвел итог:

– Когда он возьмет египтянку в жены, Есфирь, он будет вспоминать о тебе с сожалением и раскаянием; потому что в конце концов он очнется от ее чар и обнаружит, что стал всего лишь прислужником ее дурных амбиций. В центре всех ее мечтаний находится Рим. Он для нее – сын дуумвира Аррия, но не сын Гура, одного из правителей Иерусалима.

Есфирь даже не попыталась скрыть тот эффект, который произвели на нее эти слова.

– Спаси его, отец! Еще не поздно! – умоляюще произнесла она.

Он ответил с неопределенной улыбкой на лице:

– Можно спасти утопающего; но не влюбленного мужчину.

– Но ты имеешь на него влияние. Он один в целом мире. Покажи опасность, которая его подстерегает. Открой ему глаза на то, что представляет собой эта женщина.

– Таким образом я мог бы спасти его от нее. Но приведет ли это его к тебе, Есфирь? Нет, – ответил он сам себе, нахмурив брови. – Я всего лишь раб, какими были и мои отцы в нескольких поколениях; я не могу сказать ему: «Взгляни, о хозяин, на мою дочь! Она куда прекраснее египтянки, да и любит тебя куда больше». Я слишком много усвоил за те годы, когда был свободен и правил людьми и делами. Такие слова замрут у меня на языке. Камни вон на том холме перевернутся от стыда, если я их произнесу. Нет, Есфирь, я бы скорее предпочел лечь в могилу, где спит твоя мать!

Лицо Есфири горело ярким румянцем.

– Я вовсе не хотела бы, отец, чтобы ты сказал ему все это. Я беспокоилась только о нем одном – хотела счастья для него, не для себя. Поскольку я осмелилась полюбить его, я должна быть достойной его уважения; только так я могу объяснить свое поведение. А теперь позволь мне прочитать письмо.

– Да, читай.

Она облегченно стала читать, торопясь поскорее уйти от неприятной темы.

«Нисан, 8-го дня.

«На дороге из Галилеи в Иерусалим.

Назаретянин тоже в пути. Вместе с ним, не ставя его в известность, идет полный легион моих людей. Некоторое время спустя за ними последует второй легион. Многолюдство на празднике Песах скроет их. Отправляясь в путь, он сказал: «Мы пойдем в Иерусалим, и да свершится все, написанное пророками относительно меня».

Мы уже больше не можем ждать.

Пишу в спешке.

Мир да пребудет с тобой, Симонидис.

Бен-Гур».

Дочитав до конца, Есфирь вернула письмо отцу, чувствуя комок в горле. В послании не было ни словечка для нее, даже ни намека на приветствие или добрые пожелания. Впервые в жизни она испытала болезненный укол ревности.

– Восьмой день, – задумчиво пробормотал Симонидис, – восьмой день; а сегодня, Есфирь, сегодня уже…

– Девятый, – кратко ответила она.

– Тогда, возможно, они сейчас уже в Вифинии.

– И тогда, возможно, уже вечером они будут здесь, – просияла девушка, сразу забыв все огорчения.

– Может быть, может быть! Завтра праздник Опресноков, и он, возможно, захочет отметить его; возможно, этого же захочет и Назаретянин, и тогда мы увидим его – увидим их вместе, Есфирь.

Тут появились слуги, принесшие вино и воду. Есфирь принялась потчевать отца и, когда она была поглощена этим занятием, на крыше дворца появилась Айрас.

Никогда еще египтянка не казалась еврейке столь прекрасной, как в этот раз. Ее одеяние из полупрозрачной ткани, казалось, окутывало фигуру девушки облаком тумана. На ее лбу, шее и руках отливали темной желтизной тяжелые золотые украшения, столь любимые ее народом. Вся внешность ее взывала к наслаждению. Она двигалась плавными шагами, исполненная уверенности в себе, хотя и без жеманства. При взгляде на нее Есфирь вздрогнула и плотнее прижалась к своему отцу.

– Мир вам, Симонидис, и тебе, прекрасная Есфирь, – приветствовала их египтянка, склоняя голову. – Вы напоминаете мне, добрый наш хозяин, – да не сочтите мои слова оскорблением – вы напоминаете мне персидских жрецов, которые на склоне дня поднимаются на вершины своих храмов, чтобы молитвой проводить заходящее солнце. Если есть в вашем культе нечто такое, что вам неизвестно, то позвольте мне позвать отца. Он из рода магов.

– Прекрасная египтянка, – ответил ей купец, кивая головой с тяжеловесной вежливостью, – твой отец добрый человек и не воспримет как оскорбление, если я скажу тебе, что считаю его персидскую веру самой низшей степенью его мудрости.

Губы Айрас дрогнули в легкой насмешке.

– Если рассуждать философски, подобно вам, – сказала она, – то низшая степень всегда предполагает наличие более высокой. Позвольте же мне спросить вас, что в вашем понимании является высшей степенью того редкого качества, которое вы великодушно признаете в нем?

Симонидис резко повернулся к ней:

– Истинная мудрость всегда стремится к Богу; высшая мудрость есть познание Бога; и никто из знакомых мне людей не обладает ею в такой высокой мере и не являет этого в своих словах и делах, как Балтазар.

И в знак окончания спора на эту тему он поднес чашу к губам и выпил.

Несколько раздраженная таким ответом, египтянка повернулась к Есфири:

– Человеку, имеющему товаров на складах на многие миллионы и целый флот на волнах моря, не могут быть интересны разговоры простых женщин вроде нас. Вон у той стены мы сможем поговорить.

Женщины подошли к парапету и остановились почти у того места, где несколько лет назад Бен-Гур уронил обломок плитки на голову Грата.

– Ты никогда не была в Риме? – начала Айрас, играя одним из браслетов.

– Не была, – потупив глаза, ответила Есфирь.

– И не хочешь побывать там?

– Не хочу.

– Ах, как мало ты видела в жизни!

Вздох, последовавший за этими словами, выразил все, что египтянка думала об этом. В следующее мгновение ее смех можно было услышать даже внизу на улице.

– О моя прекрасная простушка! Даже едва оперившиеся птенцы, чьи родители свили гнезда на статуях в мемфисских песках, больше знают о жизни, чем ты! – Но, увидев, какое впечатление произвели ее слова на девушку, она поспешила изменить тон: – Ты не должна обижаться на меня. О нет! Я просто дурачилась. Дай я поцелую тебя и скажу то, чего еще никто не знает.

Скрыв под новым смешком острый взгляд, брошенный ею на еврейку, она сказала:

– Царь на подходе.

Есфирь воззрилась на нее в простодушном удивлении.

– Назаретянин, – продолжала Айрас, – тот, о ком наши отцы так много говорили и кому так долго служит Бен-Гур…