Первый меч Бургундии - читать онлайн книгу. Автор: Александр Зорич cтр.№ 68

- Я просто ревела.

- Чего ты ревела?

- Волновалась.

- Я же тебе сказал, что всё будет хорошо. Разве нет?

- Сказал.

- Ну?

- Поль-Антуан здесь.

- Ну и что? Чего реветь-то, это же прекрасно? Здесь... где именно?

- Он сейчас завтракает внизу. Мы ждали тебя позже, - Не глядя в сторону Мартина, Констанца подошла к зеркалу и внимательно посмотрелась в него. Затем взяла пудреницу и пуховку, но внезапно замерла, отставила их и спросила, проводя мизинцем по облупленному ободу зеркала.

- Скажи мне, Мартин, когда-то ты рассказывал, что зеркало Гибор, в которое попал арбалетный болт, разлетелось на двадцать четыре тысячи сто двадцать шесть осколков. А потом рассказывал про твердые огоньки, которых было столько же. Так?

- Так, - подтвердил Мартин, стягивая очень-очень несвежую рубаху через голову.

- А почему именно на двадцать четыре тысячи сто двадцать шесть? Ведь их никто не считал, да и не стал бы считать, да и не смог бы даже. Почему ты всё время называл одну и ту же точную цифру?

Кадык Мартина взлетел вверх, а потом отполз вниз рывками. Мартин не любил, когда Констанца в подражание ему самому была последовательна, логична, придирчива.

- Видишь ли, Констанца, - начал Мартин, - это цифра достаточно конкретная и в то же время достаточно абстрактная. В этом её совершенство. Назвать её совсем не то, что сказать "сто тысяч". И совсем не то, что пятьдесят пять штук. В ней, Конни, указание на самую полную правду. Настоящую правду, которая не есть предмет "округления", которой не касалась рука математика. Эта сверхполная правда отчасти состоит из вымысла, но всё же вымыслом не является. Но это только с философской точки зрения, - светски улыбнулся Мартин.

- А с нормальной точки зрения? - поинтересовалась Констанца и её глаза недовольно сузились.

Проводя свои рассуждения, Мартин сокрушенно рассматривал ногти с темно-вишневой кровяной каймой и потому не заметил этой недоброй перемены.

- Видишь ли, милая, если тебя устроит такое объяснение, я совершенно уверен, что их было ровно столько и ни одним больше, просто уверен и всё.

- Оно меня не устроит. Откуда уверенность, ты их что - считал?

Констанца окинула Мартина полицейским взглядом. Без алых доспехов и плаща, без кружевной сорочки, с жирными, грязными волосами, собранными в конский хвост, Мартин выглядел совсем молодо и ничуть не представительно.

- Послушайте, баронесса, я всю ночь и весь день провел в седле, поспешая к Вам. И вот я здесь, а мне вместо любви и нежности предлагают арифметическую дискуссию, - попробовал отшутиться Мартин.

- Это совсем даже не арифметическая дискуссия, - во всей Констанце не сыскалось бы и наперстка нежности. - Я хочу узнать, откуда ты знаешь, на сколько именно осколков рассыпалось то зеркало.

- Помилуй, Констанца, но зачем тебе это знать?

- Затем, что Поль-Антуан мне всё рассказал. Я теперь знаю про герцога Бургундского, и знаю, что ты вытворял в Париже, и что тебя там звали Домиником, коннетаблем Франции, и что ты можешь такое, чего нормальные люди не умеют. Вот, например, посчитать осколки, а ведь мама меня предупреждала, - некоторое время Констанца держалась молодцом, но вдруг, когда речь зашла о маме, закрыла лицо руками и бухнулась на стул, стоявший рядом с Мартином. Истерически сотрясаясь, Констанца заревела.

- Прекращай, Конни, - Мартин хотел, чтобы это прозвучало строго. Получилось - с унылой ленцой.

Дверь распахнулась и на пороге возник Поль-Антуан.

- Вот, мы тут с баронессой не поладили, - с объяснительной улыбкой сказал Мартин и положил руку на спину Констанцы, обтянутую неласковым корсетом сиреневого платья.

- Не смейте прикасаться к моей сестре! - прошипел Поль-Антуан.

- Вы что тут, сбесились на пару? - поинтересовался Мартин со всей возможной непринужденностью. - Мне бешеные шурья не нужны, слышишь, Поль-Антуан?

Не изменившись в лице, Поль-Антуан подошел к Мартину.

- Монсеньор Доминик! Вам не следует обращаться ко мне в подобных выражениях. Такие как Вы не должны жениться на таких девушках как Констанца. Ваши намеки я полагаю оскорбительными. Я вызываю Вас на поединок. И я убью Вас!

Решимость Поль-Антуана, злобное молчание затаившейся и враз переставшей реветь Констанцы почти убедили Мартина, но он предпринял ещё одну напрасную попытку.

- Поль-Антуан, ты что, не в своём уме? - Мартин несколько раз провел рукой перед глазами Поль-Антуана, как это обычно делают с ослепшими или психическими.

Но молниеносный Поль-Антуан отбил руку Мартина и врезал в лицо экс-коннетабля свой неплохо поставленный в миланской школе для мальчиков с милитарным уклоном хук.

Из рассеченной губы потекла кровь. Мартин, с трудом удержав равновесие, отступил на два шага. Скроив мину, какие делают женщины, когда хотят показать, что им невзаправду дурно, Мартин снял со спинки стула свою несвежую рубаху и промокнул ею кровь. Поль-Антуан, лицо которого вдруг на секунду стало по-мальчишески растерянным, вновь по-взрослому осатанел.

- Если Вы не согласитесь на честный поединок со свидетелями, я убью Вас так, прямо здесь, - заявил Поль-Антуан и потянулся к рукояти меча.

- В том-то же и пакость, Поль-Антуан, что у тебя не получится убить меня, а у меня не получиться убить тебя, потому, что я тебя люблю и не хочу, чтобы Констанца...

- Ваша любовь недорого стоит, - перебил Мартина Поль-Антуан и демонстративно сплюнул. Ненависть его была столь велика, что плевок долетел аж до стены, где висело зеркало, и неспешно пополз вниз по бревенчатым ухабам.

Нервически пригладив волосы, Мартин отвел взгляд. В камине бушевало пламя и многое множество углей плотоядно подмигивало ему двадцатью четырьмя тысячами сто двадцатью шестью тигровыми глазами. Кочерга, щипцы и совок отбрасывали долговязые тени.

- А впрочем, не исключено, что у тебя, Поль-Антуан, как раз получится.

Констанца демонстративно отвернулась и тогда Мартин снял совок с кованой стойки, присел на корточки, набрал углей и протянул совок Поль-Антуану.

5

Когда контуры его тени заполнились призрачной нестерпимо горячей оранжевой субстанцией, название которой он некогда встречал в "Сефер ха Зогаре", но теперь забыл, да и к чему оно, когда в сопровождении истошного визга Констанцы Поль-Антуан запрыгнул на кровать и содрал с гвоздика распятие, как учили его в миланской школе для мальчиков, и ему было очень совестно и очень страшно одновременно, когда всё это происходило, Мартин думал о глиняном проекте под названием "счастливая жизнь".

6

"После той истории с Королевой моя мать стала побаиваться Жануария.

Да и сам Жануарий изменялся. Он всё чаще лечил не словом и водой, а огнем и железом. Иногда он не спал по две-три ночи, а то ещё мог пролежать, не шевелясь, целый день на крыше госпитального флигеля, широко открыв глаза встречь жестокому солнцу Гранады. Не шевелясь, не дыша, не мигая. Как-то, в один из таких дней, моя мать подобралась к нему и, положив руку на его грудь, убедилась в том, о чём давно уже подозревала - когда Жануарий лежит вот так, его сердце не бьется.