Декабристы и русское общество 1814-1825 гг - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Парсамов cтр.№ 108

Внимание историка декабризма в сборнике Барятинского привлекают прежде всего послания к членам тайного общества В. П. Ивашеву и П. И. Пестелю. Преодолевая условности поэтического языка, Барятинский дает любопытные психологические характеристики своих друзей-декабристов и раскрывает неизвестные из других источников грани их личностей и сферу культурных интересов.

Василий Петрович Ивашев – одна из самых обаятельных личностей в декабристском движении. Сын суворовского генерала П. Н. Ивашева, оставившего интересные воспоминания о великом полководце [1013] , и внук первого Симбирского гражданского губернатора А. В. Толстого, В. П. Ивашев с детства был погружен в высокий мир домашней культуры провинциального дворянства. Его первоначальное воспитание включало в себя уроки французского гувернера Динанкура, отцовские рассказы о славе русского оружия, музыкальные вечера, семейные прогулки и т. д. Все это было согрето теплом домашнего очага и родственных чувств. Богатство, знатность, быстрая военная карьера открывали перед Ивашевым самые блестящие перспективы. А если к этому добавить, что он был красавец-кавалергард и всеобщий любимец, то портрет баловня судьбы будет завершен [1014] .

В тайное общество Ивашева привели не столько политические убеждения, сколько благородство характера и чувство товарищества. Как и Барятинского, культура его интересовала больше, чем политика. Ивашев был разносторонне одаренным человеком. Он прекрасно рисовал и даже был неофициальным учеником президента Академии художеств А. Н. Оленина [1015] . Музыке Ивашев учился у знаменитого в то время музыканта Фильда, который гордился своим учеником [1016] . Кроме того, Ивашев был поэт и переводчик. Его литературное наследие почти не сохранилось [1017] , тем более ценным представляется его творческий портрет, созданный в послании Барятинского.

Послание начинается с обращения автора к Ивашеву:

Aimable fainéant, déserteur du Permesse [1018] .

Создается традиционный для легкой поэзии образ талантливого поэта-ленивца, который, видимо, являлся элементом творческого поведения самого Ивашева [1019] . Лень Ивашева в данном случае проявляется в том, что он чтение предпочитает творчеству:

La lecture a, sans doute, un charme consolant

Mais doit-elle en marâtre enchaîner le talent.

On diroit, à te voir, à tes livres fidèle,

Que ta verve est éteinte et ton piano rebelle [1020] .

Читатель, не знакомый с обстоятельствами конспиративной деятельности Тульчинской управы, увидит в этих стихах противопоставление легкого чтения оригинальному творчеству. Однако на языке Тайного общества чтение означало политическое образование и составляло неотъемлемую часть декабристского быта. И. Д. Якушкин, вспоминая Семеновскую артель, писал: «После обеда одни играли в шахматы, другие читали громко иностранные газеты и следили за происшествиями в Европе – такое времяпрепровождение было решительно нововведение» [1021] . Примерно об этом же свидетельствует и декабрист А. Е. Розен: «С 1822 года, по возвращении гвардии с похода в Литву, заметно было, что между офицерами стали высказываться личности, занимающиеся не одними только учениями, картами и уставом воинским, но чтением научных книг. Беседы шумные, казарменные о прелестях женских, о поединках, попойках и охоте становились реже, и вместо них все чаще слышны были суждения о политической экономии Сея, об истории, о народном образовании. Место неугасаемой трубки заменили на несколько часов в день книги и перо, и вместо билета в театр стали брать билеты на получение книг из библиотек» [1022] .

За чтением тульчинских декабристов следил сам Пестель. В частности, он поручил Ивашеву изучить и сделать выписки из «сочинения Баррюэля о Вейсхауптовом тайном обществе» [1023] . Возможно, это занятие и послужило поводом к посланию Барятинского, который сам не любил политическую литературу [1024] и предпочитал ей собственное творчество. Политическим радикализмом не отличался и Ивашев. Барятинский рисует образ любимца муз, из-за которого «Euterpe dispute à la vive Erato» (Эвтерпа горячо спорит с Эрато), т. е. музыка и поэзия предъявляют свои права на талант Ивашева.