Принцесса крови - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Агалаков cтр.№ 62

…Приблизительно в те дни, когда Орлеанский Бастард торжествовал в Бурже свою победу под Монтаржи, принимая от ровесника-короля, своего друга, и всего двора благодарности, в Домреми пришла беда. Первый раз за все это время рыцари Вокулера и Нефшателя не успели подойти вовремя. Жанна увидела ту войну, которая идет в деревнях, когда вражеские всадники налетают внезапно, убивают мечами и секирами не успевших вооружиться мужчин, когда кони сбивают бегущих женщин и топчут копытами детей, когда стрелы вонзаются в спины тех, кто еще вчера вместе с ней слушал мессу в их деревенской церкви. Это был тот ужас, в сравнении с которым жестокая смерть Николя д, Эпиналя померкла. А ярость и ненависть, наполнившая сердце девушки, не знала берегов. В тот день бургундцы перебили немало народу и увели из деревни весь скот. Только по счастливой случайности никто из семьи Жака д’Арка не пострадал. У бургундцев было немного времени для того, чтобы учинить разбой, ограбить и убраться восвояси. Жанна убедила себя в том, что такое не должно повториться.

В тот день, когда одни тушили пожары, а другие оплакивали убитых и помогали раненым, Жанна призналась отцу и матери:

— Я вам не сказала, Господь открыл мне, что я должна уйти.

— Уйти — куда? — глухим голосом спросил отец.

Он был подавлен — ему не удалось оградить от смерти своих односельчан.

— Я должна спасти Францию, — просто ответила Жанна. — Скоро я уйду от вас — ждать осталось недолго.

Жак д’Арк покачал головой, точно хотел сказать: «О чем ты говоришь, и в такие минуты?!» Мать плакала.

— Вы никогда не понимали меня, — с глубокой грустью сказала Жанна. — Мне больно от этого. Очень больно. Но все уже решено.

В королевском дворце Буржа разгорался пир. Один из тех бесконечных пиров, который давался молодым королем Карлом Валуа Седьмым в честь его прекрасной супруги, самого себя, друзей-рыцарей, да просто нового дня! Нынче — зимнего дня! Где-то за Луарой шли полусонные по-зимнему бои — то англичане теснили французов, то наоборот, а тут столы ломились от яств, рекой лилось южное французское вино — из бочек и кувшинов, музыканты играли на арфах, лютнях и виолах, жонглеры и акробаты показывали фокусы и смешили аристократов, стаями носились в погоне за жирным куском псы. Здесь было весело. Горели сотни факелов, освещая залу. Тут не знали беды. Не желали думать о ее возможном приближении. В Бурже наслаждались жизнью. Земной рай на рыцарский манер.

— Каждый день веселье, — недобро бросила Иоланда, кутаясь в меховой плащ, наброшенный на подбитое горностаем сюрко.

— Они молоды, ваше величество, — скромно заметил францисканец Ришар, исповедник королевы.

— Нет, святой отец, все только для того, чтобы забыться — закрыть глаза на опасность, которая надвигается с каждым днем. Ах, Карл… Ла Тремуй точно сонного зелья подливает ему в кубок!

Они стояли на балконе, в темноте. Под ними простиралась гостевая зала Буржского дворца. Внизу все кипело: пировал весь двор — бравые капитаны, боевой пыл которых охлаждала зима, и прекрасные дамы, предпочитавшие это время года, потому что именно зимой вся энергия мужчин уходила на любовные приключения. Сейчас Иоланда смотрела из темноты сверху вниз на юную дочь и молодого короля, щечки которого уже пылали от вина и сливой висел нос над пухлыми губками, недовольно поджатыми даже тогда, когда Карл Валуа был счастлив. Впрочем, был ли он счастлив когда-нибудь, всегда чувствуя опасность, оставалось для всех тайной.

— Когда я отдавала свою дочь за этого юнца, я не думала, что попаду в медвежий капкан, — сказала Иоланда Арагонская своему собеседнику, монаху-францисканцу. — Правда, я никогда не могла предположить, что Марии грозит стать королевой Франции. — Она усмехнулась. — Буржской королевой! А мне — бороться за ее корону и тратить на эту борьбу всё новые средства. То, что мать Карла Валуа — шлюха, было известно всем. В конце концов, мне безразлично, чья кровь течет в моем скромном зяте — Карла Шестого, герцога Орлеанского или другого аристократа. Мне бы даже не хотелось, чтобы его отцом был несчастный Карл. Как известно, отравленная кровь передается по наследству. — В глазах королевы четырех королевств промелькнул стальной блеск. — Меня в этом вопросе занимает только одно — власть! Мне не дает покоя главный вопрос: в чьих руках окажется корона Франции!

Иоланда посмотрела вниз — при виде дочери выражение ее лица смягчилось. Юная и веселая Мария, ее беззаботность вызывали улыбку на губах матери. Трубадур закончил пение баллады, низко поклонился аристократам. Вот руки Марии, всплеснув широкими рукавами с узкими манжетами, поднялись, и юная королева, захлопав в ладоши, закричала:

— Еще! Пой еще!

Пирующие поддержали свою королеву оглушительными рукоплесканиями. Громче всех аплодировал захмелевший Орлеанский Бастард, уже прозванный при дворе «красавчиком», ему вторили другие молодые люди. Ла Тремуй хлопал в ладоши умеренно — пора подлизываться к молодой королеве для него прошла. Он давно понял, что Мария не имеет большого влияния на своего мужа, а орудием своей матери юной красавице уже не быть. Он сделал все, чтобы любой совет Иоланды Арагонской вызывал в зяте раздражение. Юноша с виолой в руках, в красном кафтане и берете, заломленном набок, решал, какую балладу исполнить ему на этот раз, чтобы угодить прекрасной королеве Марии. Его длинные пальцы замерли над струнами, вот они коснулись их, и музыка, рожденная прекрасным инструментом, звуча глубоко и сладко, вновь полилась по притихшей зале.

— Мой зять точно кораблик, что забыл о парусах и веслах и отдался течению волн! — продолжала Иоланда Арагонская, не оборачиваясь на францисканца. — Он даже не представляет себе, как зыбко его положение. Посмотрите на этих аристократов, которых Карл именует друзьями, а они называют его своим королем. Они окружили его тесным кольцом только потому, что смертельно ненавидят англичан. И хоть с чертом пойти готовы, только бы обратить меч против сына Екатерина Валуа, за которым гранитной скалой стоит всемогущий Бедфорд! Но все до поры до времени…

— Что вы хотите этим сказать, ваше величество?

Иоланда Арагонская усмехнулась:

— Знаете, святой отец, что будет, если Карл Орлеанский вырвется из английского плена и провозгласит себя королем Франции? Все эти доблестные рыцари, которых вы видите внизу, — и Бастард, и де Буссак, и граф Клермонский, и даже Ксентрай и Ла Ир, — все они встанут на сторону первого из сыновей Людовика Орлеанского. Все до одного! Потому что у орлеанов больше прав на престол Франции. Их рожала добродетельная Валентина, а не распущенная Изабелла! В них никто не может усомниться. А от моего зятя отказались родители перед всем миром! Вот о чем я хочу сказать, святой отец. Нам нужно торопиться. Карл должен упрочить свое положение до того, как один из орлеанских принцев ступит на землю Франции. А также раньше, чем Бедфорд окончательно перекроит захваченные земли на английский манер и решит перейти Луару. Ах, если бы моего несчастного зятя миропомазать и короновать в Реймсе!

— Но как это сделать, если англичане то и дело теснят французов на поле брани?