Генерал Абакумов. Палач или жертва? - читать онлайн книгу. Автор: Олег Смыслов cтр.№ 94

Не буду утомлять читателя длинным, хотя и увлекательным, рассказом о том, как произошло знакомство с этим мужчиной. Уличное знакомство, от которого нас предостерегали обе мамы. Мы понятия не имели, с кем мы познакомились, нам было названо только имя-отчество: Виктор Семенович. Мы уже несколько раз с ним встречались, гуляли по Неглинной, Петровке, когда наткнулись на Валиного соседа Юрку. Увидев нас троих, он как-то нахально присвистнул и сделал рукой малоприличный жест. Вскоре мы распрощались с Виктором Семеновичем и пошли к Валиному дому. У подъезда стоял Юрка, без сомнения, поджидавший нас. «Ну, девочки, — сказал он. — Ничего себе нашли кавалера!» Мы удивленно на него уставились, а он продолжал: «Это же замминистра Госбезопасности Виктор Семенович Абакумов!» Мы с Валей просто застыли, как каменные. «А вы что, не знали? Мой отец с ним работал до войны. Он был майором. Отец говорил, барахло работник, все больше насчет выпить и по бабам. В войну почему-то возглавил СМЕРШ. Знаете, что это такое? А теперь — генерал армии, замминистра! Во, карьера!» Информация не во всем верная, но об этом ниже. Вскоре Абакумов стал министром Госбезопасности.

Не долго, а коротко, между Валей и Абакумовым установились близкие отношения, и на положении ее любимой подруги я оказалась втянутой в эту любовную историю. Вместе с Валей я много раз встречалась с Абакумовым. Была у него дома…

Сейчас, вспоминая то, что происходило, я могу сказать, что Абакумов был личностью неординарной, отличавшейся от советской номенклатуры, хотя бы внешне. Он, например, любил ходить по Москве пешком, без охраны (!). Редко ездил в автомобиле, а если ездил, то почти всегда правил сам. Его можно было увидеть на катке на Петровке 28, где он иногда катался, но чаще стоял среди «нормальных» людей на террасе и смотрел на катающихся. На стадионе, куда ездил «болеть» за «Динамо», он также сидел среди простых смертных. Кроме спорта, еще интересовался театром — ходил на премьеры и спектакли в Большой, МХАТ, Малый, Вахтангова. Никогда не усаживался в правительственной ложе, сидел на хороших местах в партере, во время антрактов гулял в фойе. Люди вокруг даже не догадывались, какой страшный министр находится с ними рядом. Он никогда ни с кем не заговаривал, не играл в демократичность, не снижал своего вельможного статуса. Что интересно, он любил серьезную музыку, постоянно посещал симфонические и инструментальные концерты в Большом зале Консерватории, в зале Чайковского.

Однажды произошел случай, который, по-моему, в некотором смысле, характерен для Абакумова. Мой сосед, крупный работник Министерства авиационной промышленности Анатолий Петрович Новиков не достал хороших билетов на какой-то интересный концерт в зале Чайковского. «Ну, ладно, — решил он. — Дождусь, когда погасят свет и сяду на свободное место в партере». Подумано — осуществлено. Свет пригасили, концертмейстер дал ноту, музыканты подстроились и затихли. Анатолий Петрович, увидев два хороших свободных места в партере, занял одно из них. Через мгновение около него вырос высокий мужчина с дамой. «Извините, — сказал мужчина, — это наши места». «Нет, — раздалось в ответ, — это мои места». Мужчина удивленно пожал плечами и быстро удалился. В антракте мой сосед вышел в фойе и увидел пару, места которой занял. Приятель шепнул ему, указывая на мужчину: «Министр госбезопасности Абакумов». Анатолия Петровича словно ветром выдуло из концертного зала. Он приехал домой и тут же бросился ко мне, рассказал все и спросил: «Что теперь будет? Ты же его знаешь…» — «По-моему, ничего не будет». Ответ не удовлетворил соседа, и он три дня ждал ареста…

Естественно, ни с Валей, ни, тем более, со мной Абакумов никаких серьезных тем не затрагивал и, когда гуляли втроем, говорили о сущих пустяках. Вале, очевидно, было важно, чтобы я принимала участие в этих прогулках. Она сильно заикалась, и по этой причине не могла поддерживать беседу и переводила все на меня. Ко мне Абакумов относился с насмешливым любопытством. Его занимало, что я в пятнадцать лет имею свое суждение, проявляю интерес к истории, политике, международным делам, задаю вопросы и строю предположения. Часто по поводу моих высказываний он говорил: «У вас, барышня (он всегда говорил мне «вы»), слишком длинный язык. Он вас до добра не доведет». А однажды, выслушав какое-то мое соображение, вспыхнул и резко сказал: «Вы думайте, что говорите. Я бы вам посоветовал ни при ком не повторять того, что вы мне сейчас сказали!..»

А был еще и такой случай: как-то он рассказывал мне и Вале про Германию, куда он вошел вместе с советскими войсками, а не исключено, что бывал там и раньше. О немцах, об их быте, жизни, обо всем, что он видел в той стране, он говорил с восторгом. Все его там удивляло, умиляло, восхищало: машины, техника, дома, города, вещи и, особенно, почему-то немецкие крестьянские кафельные кухни. «Как же при этом получилось, что мы их победили?» — с искренним удивлением воскликнула я. Абакумов вдруг замолк, пристально посмотрел на меня и с какой-то злобной ехидностью проговорил: «Разве вам не известно, что наша страна самая сильная, самая передовая и самая прекрасная в мире? Разве вы не знаете о морально-политическом единстве советского народа? О его беззаветной преданности партии и нашему вождю Иосифу Виссарионовичу Сталину? Я прошу вас запомнить все это и постараться не задавать больше глупых вопросов». Я помню, что этот его выпад меня тогда здорово напугал. Я подумала: «Больше рта не открою». Но потом как-то все забылось и прогулки продолжались.

А мы с Валей воспринимали министра ГБ в полном отрыве от поста, который он занимал, и не объединяли его с тем ужасом, который, мы знали, царил вокруг. Причиной тому были наша молодость и глупость. И еще, возможно, была ответственна за это неистовая преданная любовь Вали. Она утопала в этих отношениях и, я убеждена, что они затянулись почти на год только потому, что Абакумов не мог отвергнуть такой искренности и преданности. Он не был женат, свои отношения с Валей не скрывал, и она в этом видела возможность определенного их развития.

Настал день, по-моему, это были Октябрьские праздники 45-го года, когда Валя сказала: «Виктор Семенович приглашает нас завтра в гости, к себе домой». Он жил в Телеграфном переулке около Чистых прудов в особняке, где занимал целый этаж. Мы пришли первыми. Вслед за нами стали собираться другие гости. Меня удивило, что среди приглашенных не было «высокопоставленных» мужчин и женщин, номенклатурных мордатых толстых и пожилых бонз. Все гости были молоды: какие-то девушки, молодые женщины и молодые люди. Мы с Валей никогда никого из них не встречали и понятия не имели, кто они такие, откуда их всех набрал Виктор Семенович. Позднее мне Валя говорила, что на всех вечеринках у Абакумова, на которых она бывала, была именно вот такая молодая публика.

Я не думаю, что Абакумов был по-настоящему образованным человеком…

Как мне казалось, у него был какой-то напряженный интерес к Америке. В доме повсюду валялись американские журналы «Life», «Look». У него я их впервые и увидела. По ним Абакумов одевался (а одевался он изысканно модно, в прекрасно сшитые костюмы, заграничные рубашки и вообще во все заграничное). По американским же журналам обставлял свои многочисленные комнаты. Сервировал стол. Он говорил, что любит смотреть американские фильмы потому, что его интересует всякая информация «оттуда»: как там люди живут, что носят, что едят, на каких машинах ездят… По-моему, ему очень хотелось походить на «западного» человека. Он даже говорил Вале, что три дня в неделю занимается с преподавателем английским.