Святые и порочные - читать онлайн книгу. Автор: Збигнев Войцеховский cтр.№ 43

В 1635 году после второго и столь же недолгого пребывания на патриаршей кафедре Афанасий действительно уехал не в любимый Афон, а в Италию. Вот только не католики соблазняли Пателлария кардинальской шапкой, как это нам пытается представить житие святого Афанасия.

В своем сочинении «Исторический список епископов, а потом патриархов Константинопольских» греческий богослов и борец за независимость Греции от турецкого владычества Константин Икономос (1780–1857) откровенно показал, что Афанасий вел жизнь, скажем так, пеструю и далеко не праведную. И денег ему хронически не хватало не только из-за притеснений османов. Власть он тоже любил. И ради нее готов был на многое. Как писал Икономос, вынужденно покинув патриарший престол во второй раз, «Пателларий написал просьбу папе об утверждении за собою по прибытии в Рим титула константинопольского патриарха». Просьба осталась без ответа. Тем не менее Афанасий добрался до Италии и прожил там больше года – в надежде стать кардиналом, а вовсе не отбиваясь от подобных предложений. Икономос писал, что «…мудрый в слове Пателларий оказался на деле тщеславным человеком, из честолюбия готовый попирать божественные каноны Церкви». Увы и ах, но католики сочли Афанасия «несостоятельным» для роли кардинала. Тогда этот «борец и страдалец за веру православную» отправился восвояси, тем более что турки сочли, что купленный Лукарисом за деньги голландских и прочих протестантов срок пребывания на престоле истек и тот снова освободился. Но то ли сменивший Лукариса Паисий больше заплатил, то ли просто больше устраивал султана, но снова сменить своего наставника Афанасию не удалось, и вообще, своего третьего патриаршества Пателларию пришлось ждать довольно долго. Официальные историографы церкви никогда не любили говорить об «итальянском периоде» в жизни Афанасия, замалчивая или переиначивая его. Впрочем, пожалуй, можно было простить Афанасия за его литературные труды на благо православия. Хотя стоило ли за них его канонизировать – еще тот вопрос. Но что именно стало причиной причисления Пателария к лику русских святых? Думаю, что не «Гимн Пресвятой Богородице» и уж точно не энкомий (хвалебная песнь), посвященный Василию Лупу, написанные им в монастыре в Галаце между вторым и третьим восшествиями на патриарший престол. Может быть, уже упоминавшийся здесь и тоже вышедший из-под его руки «Чин архиерейского совершения литургии на Востоке»? Тот самый, который лежит в основе «Чиновника архиерейского служения», используемого в Русской православной церкви и поныне? Увы, нет.

Все куда проще и нелепее.

Греческие монахи – свита странствующего патриарха Константинопольского, как он продолжал именоваться, хотя и был смещен – при всяческом содействии игумена Петрония и братии обители похоронили Афанасия Пателария по обряду своей церкви, то есть в сидячем положении. Тело его в полном облачении было помещено в кресло и так и опущено в каменную гробницу, сделанную под амвоном храма. Именно это обстоятельство так поразило воображение местных иноков и паломников, что послужило основной и решающей причиной почитания Афанасия как святого и чудотворца, а также поименования его Афанасием Сидящим – после того, как в 1662 году Газский митрополит Паисий Лигарид, проезжая через Лубны, попросил показать ему гробницу бывшего патриарха. «А как де гробницу раскрыли, и из гробницы наполнилось благовония, и обрели святейшего патриарха тело цело, лишь де у правой руки, как держал посох, пальцев двух или трех не было». Так что, если кто-то полагает, что «нетленными» именуются совершенно не тронутые разложением тела, вынужден того разочаровать. Имеется в виду лишь мумификация тела (правда, без помощи всех тех процедур, которыми баловались египетские фараоны). Так было и с телом Афанасия – как уже сказано выше, пальцев на правой руке не хватало. Кресло сгнило полностью, одеяние – по большей части тоже, посох же уцелел (в отличие от державших его пальцев)…

Официальное почитание святителя Русской православной церковью началось в конце XIX века – после того, как Е.Е. Голубинский доказал, что почитание Афанасия Сидящего как святого началось в первой половине 1670-х годов с митрополита Киевского Иосифа. К слову, умершего в 1676 году и похороненного в том же Мгарском монастыре. Казалось бы, все просто. Однако митрополит Иосиф прославился тем, что пытался добиться независимости своей митрополии, долгое время избегая как подчинения Московскому патриархату, так и унии с католиками… и избрал для этого необычный и рискованный путь – признал давно забытое верховенство Константинопольского патриархата, по факту могущее означать подчинение турецкому султану. Впрочем, в итоге из этого ничего не вышло. Сегодня трудно сказать, насколько далеко зашел Иосиф в деле узаконивания почитания Лубенского чудотворца, однако, если и шла речь о причислении его к лику святых, видимо, за пределы митрополии это не распространилось, а со смертью митрополита – позволю себе такое предположение – и вовсе прекратилось. Так что почитание было исключительно народным и основанным на смутных преданиях в течение весьма долгого времени. Житие Афанасия Цареградского, написанное, видимо, при Иосифе и позднее упоминавшееся как хранимое в Мгарском монастыре, широкого распространения в списках не получило. Известно также о существовании представленного Священному Синоду в 1818 году ходатайства полтавского архиепископа Мефодия о канонизации Афанасия с внесением его в месяцесловы и публикацией жития и канона. Но это ходатайство было отклонено, а других подано не было. То есть канонизация с соблюдением всех необходимых формальностей как таковая не состоялась. Так кто и когда причислил его к лику святых?

Нет ответа. Впрочем, в Русской Церкви никогда не существовало некоего постоянного органа, занимающегося вопросами канонизации. Как говорил тот же Голубинский, составить полный и точный список русских святых абсолютно нереально. И хотя в начале XX века Русская православная церковь вплотную подошла к тому, чтобы озаботиться полномасштабным пересмотром житийного наследия, в том числе в плане его исторической достоверности (труды Ключевского, Голубинского и других показали величину проблемы), но 1917 год остановил этот процесс в самом его начале. И за прошедшее столетие практически ничего не изменилось.

Однако вернемся к Афанасию. По большому счету, не так уж и важно, когда именно началось почитание его как святого. Проблема, скорее, в другом. Насколько оправдано причисление Пателария к лику святых? Неужели необычная форма захоронения более важна, чем реальные заслуги перед Церковью? Увы, исследования Е.Е. Голубинского позволили ему сделать именно такой вывод – что именно то, как Афанасий был похоронен, а вовсе не его прижизненные деяния или даже посмертные чудотворения положили начало его почитанию. Обнаружив это, Голубинский не смог удержаться от критических слов в адрес почитателей этого, с позволения сказать, святителя. В своей «Истории канонизации святых в Русской церкви» он написал, имея в виду Афанасия Пателария: «Имея в виду то, что говорит об Афанасии греческая история, а отчасти и наша русская, должено быть признано, что он есть святой, ставший таковым не по суду человеческому… Бывает, что Господь творит не по суду и вопреки суду человеческому; но бывает и то, что Господь попускает людям творить неправое». Честно говоря, Голубинскому можно было посочувствовать – его собственные выводы оказались противоположны выводам церковных иерархов. Он всего лишь установил, когда началось почитание – они же сочли это основанием для перехода к почитанию официальному, в то время как сам ученый полагал, что, наоборот, следует отказаться от прославления «лубенского чудотворца», ибо канонизация его «противоречива и подозрительна». Однако голос его не был услышан. Имя Афанасия Пателария, которого его земляк К. Икономос, патриот Греции и друг России, называл не иначе как «бесславный» и «презренный», до сих пор присутствует в православном церковном календаре.