Иван Поддубный. Одолеть его могли только женщины - читать онлайн книгу. Автор: Збигнев Войцеховский cтр.№ 34

– Достопочтенная публика. Прощальное выступление Анатолия Дурова и его дрессированных помощников состоится в самом конце представления. Имейте терпение. А теперь на нашем манеже непобедимый силач из Севастополя Иван Поддубный…

Иван Максимович продемонстрировал свой коронный номер с телеграфным столбом, перебрасывал гири, поднимал штангу. Затем провел несколько схваток, довольно легко победив противников. Он с легкостью завоевал признание местной публики, чувствовалось, что его полюбили и не хотят быстро отпускать с манежа. Выйдя в третий раз на поклон, Поддубный, вопреки обыкновению, решил взять слово. Он не был мастером говорить, а потому незатейливо изложил суть:

– Дамы и господа. Я бы с удовольствием еще развлекал бы вас. Но нашему общему другу Анатолию Дурову предписано покинуть город. Ему разрешено находиться в границах Одессы еще только три часа. Поэтому дайте ему возможность выступить. Прямо с манежа он отправится в дальнюю дорогу. Все желающие могут его проводить по улицам города до самой заставы.

– Точно, дело говорит!

– Дурова!

Закричали в зале. Коверному даже не пришлось объявлять выход. Дуров буквально вылетел на манеж, сорвав шквал оваций. Он повторил свое вчерашнее выступление один к одному. Были и милые сучечка с кобельком, исполнявшие роль влюбленных. Был и «большой взрыв» из петухов, гусей и уток. Потешал народ ученый свин, выбиравший «свою» газету. И тут на манеж вышел коверный и напомнил Дурову, что ему следует спешить, иначе не уложится в отведенное ему время.

– Пора заканчивать, – вручил он ему предписание.

Дуров громогласно зачитал его, а затем случилось преображение. Анатолий без всякого перехода стал читать знаменитый хрестоматийный монолог Чацкого из пьесы «Горе от ума». Читал не просто, а как хороший драматический актер.

«…где оскорбленному есть чувству уголок…»

Публика слушала его с серьезными лицами. Некоторые особо чувствительные особы вытирали глаза носовыми платками. Странное и неожиданное это было сочетание. Цирковой манеж и классическая литература. Однако никто не возражал.

– Карету мне, карету! – патетически воскликнул Дуров, вздымая руку.

Ему уже начали хлопать, но тут оркестр урезал какой-то безумный марш. Из-за занавеса выкатила повозка, запряженная огромным боровом. Причем боров был густо выкрашен яркой зеленой краской. Дуров вскочил на колесницу и, потрясая предписанием, стал призывать зал:

– Кланяйтесь ему все, потому что он зеленый! До земли кланяйтесь!

Под хохот людей зеленый боров, гнусно хрюкая, нарезал круг за кругом. Доведя зал до неистовства, когда некоторые уже и впрямь начинали кланяться, Дуров махнул рукой, показывая, что уезжает. Толпа повалила за ним.

Зеленый боров вез колесницу с разряженным шутом Дуровым по улицам города, рядом с ним шел Поддубный в сценическом трико и на ходу подбрасывал двухпудовые гири. Сопровождали шествие и эквилибристы на ходулях. Не хватало только оркестра. Несмотря на довольно позднее время, толпа прирастала с каждым кварталом и вскоре заполнила улицу на всю ширину. Останавливались подводы, экипажи. Но никто – ни пассажиры, ни извозчики – не выказывал претензий. Они махали Дурову, кричали слова поддержки.

– Дорогу! Освободите дорогу! – кричал Анатолий. – Потому что он – зеленый!

Маршрут отступления из Одессы Дуров предусмотрел заранее, путь зеленого борова проходил и под окнами дворца градоначальника. В окнах мелькнули лица ухмыляющейся прислуги. Наперерез процессии выбежал городовой, схватил борова под уздцы и растерянно затараторил:

– Стой… тпру… поворачивай оглобли!

– Не видишь, – кричали городовому из толпы. – Это же зеленый! Освободи дорогу!

На балконе появился градоначальник. Он зычно, так, что толпа сразу же притихла, крикнул:

– Прекратить безобразие! Прекратить недозволенное властями шествие! Разойтись!

Дуров поднялся в колеснице:

– Вы ошибаетесь, ваше превосходительство, просто друзья и почитатели идут меня провожать, а это не запрещено законом.

– Вы издеваетесь. Почему он у вас зеленый?!

– По той же причине, что и вы – Зеленый.

– Сейчас же вымыть его, перекрасить… – нервы у адмирала сдавали, и он начинал нести полную чушь, чем только веселил толпу. – Выпрягайте свою свинью!

– С удовольствием это сделаю, если ваше превосходительство напомнит мне закон, согласно которому тягловое животное не может быть зеленого цвета.

– Это же свинья!

– На свиньях ездить не запрещено. Ездят же чукчи на собачьих упряжках. И никому не приходит в голову сажать их за это в кутузку.

– Чтобы через час вас в городе и духу не было! – градоначальник беззвучно сплюнул и покинул балкон.

– Дорогу зеленому! – процессия возобновила движение. – Кланяйтесь, все кланяйтесь!

Таким порядком и добрались до заставы. Дуров выпряг борова и почесал его за ухом.

– А теперь, зеленый, если хочешь, беги, помойся в море.

Боров послушно побежал к линии прибоя, плюхнулся в небольшие волны. До ушей провожавших великого шута долетело радостное повизгивание.

– Видите, – произнес Дуров. – Даже свинье не по нраву изображать из себя вашего градоначальника. Мой боров не так уж глуп, как кажется.

Теперь Анатолий смог впрямую сказать, кого подразумевал в образе зеленой свиньи. Ведь теперь он находился за границей Одессы, на которую распространялась власть адмирала Зеленого.

Толпа не хотела расходиться, ожидая чего-то вроде продолжения выступления. Но Дуров уже устал. Он откланялся и посоветовал людям возвращаться к семьям.

– Время-то позднее, – напомнил он.

Напоследок его еще раз одарили аплодисментами. Народ подался назад в город. Шум голосов затих вдали. Стало отчетливо слышно, как плещется море, свистит ветер, хрустит галькой боров.

– Всегда немного грустно прощаться с какой-то частью своей жизни, – задумчиво произнес Дуров. – Но без прощания не будет и будущего. Некоторые артисты чего-то достигают, а потом используют достигнутое без развития. А это смерти подобно, – Анатолий бросил взгляд на Поддубного. – Ты бы, Иван, хоть гири свои на землю поставил. Как ты с ними назад потащишься?

– А я их не замечаю, – абсолютно искренне признался Иван. – Донесу как-нибудь, не впервой.

Со стороны Одессы показалась грузовая подвода.

– Ну вот, и мой экипаж прибыл, – произнес Дуров. – Давай прощаться.

Пока борец и шут обнимались, боров сам, без всякого принуждения, забрался в подводу.

– Странная штука – жизнь, – улыбнулся Анатолий, устраиваясь рядом с возницей. – Знакомы мы с тобой совсем мало, а уже подружились. Тебя, Иван, мне будет не хватать. Будешь в Киеве, заходи. Спасибо, что проводил меня.