Мифы о Древней Руси. Историческое расследование - читать онлайн книгу. Автор: Лев Прозоров cтр.№ 10

Что было на делу дорого,

Что было на делу дешево?

А добрые кони по семи рублей,

А вострые сабли по пяти рублей,

А оружье булатное по шести рублей,

Палицы булатные по три рубля.

А то было на делу дешево – женский пол: Старушечки были по полушечки,

А молодушечки по две полушечки,

А красныя девушки по денежке [45] .

Вот вам и захваченное оружие и, о ужас! – пленницы.

Хотя чему тут удивляться… «Слово о полку Игореве», помните, в каких выражениях расписывает первые удачи своего князя:

С зарания въ пятокъ

потопташа поганыя плъкы половецкыя,

и рассушясь стрелами по полю,

помчаша красныя девкы половецкыя,

а съ ними злато,

и паволокы,

и драгыя оксамиты.

Орьтъмами,

и япончицами, и кожухы

начашя мосты мостити по болотомъ и грязивымъ

местомъ, и всякыми узорочьи половецкыми.

Чьрленъ стягъ,

бела хирюговь,

чрьлена чолка, сребрено стружие —

храброму Святъславличю! [46]

Самое, что ни на есть, описание добычи. Что характерно – начинающееся с «девок половецких». С пленниц.

А в каких выражениях там же сожалеют об отсутствии на берегах Каялы Всеволода Большое Гнездо?

Аже бы ты былъ,

то была бы чага по ногате,

а кощей по резане [47] .

Проще говоря, был бы ты, княже, тут – половецкие пленники-рабы на русских рынках резко подешевели бы. Стали б, как в былине – «молодушечки по две полушечки».

Боги упаси от морализаторства или сочувствия кочевникам! Половцы гораздо чаще грабили русских, и пленников уводили, и в самостоятельных набегах, и как союзники враждующих русских князей, что называется, «в промышленных масштабах». Но врать-то зачем? Зачем говорить, будто предки не платили врагу той же монетой?

Далее Мединский сообщает, что помимо исключительной народности и бескорыстности богатырей, былины отличаются еще и поразительной гуманностью.

Русский богатырь человечнее и гуманнее западного рыцаря, свободнее духом и добрее.

И описание боя другое. Известно более ста былинных сюжетов, но ни в одном нет ужасающих кровавых сцен, а тем более рек крови и насилия.

А вот тут я, пожалуй, дам слово специалисту. Федор Иванович Буслаев [48] , русский филолог-фольклорист XIX века, фигура, без преувеличения, значения мирового. Его работы «Русский богатырский эпос» я в сети, увы, не нашел, приходится печатать с бумаги (Буслаев Ф.И. Народный эпос и мифология, М.: Высш. шк., 2003. С. 260–262, коли кому интересно).

«Русский богатырь, повалив врага наземь, не вдруг убивает его, а тешится и издевается над ним, спарывает кинжалом его белые груди, иногда вынимает печень с сердцем, потом уж отрубит по плечи буйну голову и воткнет ее, как воинский трофей, на копье. Сам Илья Муромец, отличающийся от прочих богатырей милосердием, способен на страшные жестокости, от которых сердце сжимается. Вот, например, как он поступает с родным сыном, Сокольником:

Ударил Сокольника в белы груди

И вышиб выше лесу стоячего

Ниже облака ходячего;

Упадал Сокольник на сыру землю,

Вышибал головой, как пивной котел;

Выскочет Илья из бела шатра,

Хватал за ногу, на другую наступил,

На полы Сокольничка разорвал.

Половину бросил в Сахарь-реку,

А другую оставил на своей стороне:

«Вот тебе половинка, мне другая,

Разделил я Сокольника, охотничка».

По другому варианту, еще жесточе казнит он свою дочь. Тоже разорвал ее надвое. Одну половину рубил на мелкие куски, бросал по раздольицу, по чисту полю, кормил этой половиной серых волков; и другую половину рубил на мелкие куски, бросал по раздольицу чисту полю, кормил черных воронов.

Бесчеловечное убийство с самыми кровавыми подробностями – это желанный конец, к которому фантазия ведет целый ряд моментов в тщательном, мелочном описании битвы:

«Тут руками они сплеталися, коленями друг в друга упиралися, горячая кровь течет из глубоких ран…».

«Отрубил ему Алеша буйну голову, и повез он буйну голову к князю Владимиру; едет, да головушкой поигрывает, высоко головушку выметывает, на востро копье головушку подхватывает».

Надобно было свыкнуться, сжиться с этими ужасами, надобно было войти во вкус этих кровавых сцен, чтобы с такой игривостью на них медлить. Фантазия вполне сочувствует суровому быту и заявляет свое сочувствие легким, артистическим воспроизведением его. Вот, например, как Бермята убивает Чурилу Пленковича, застав его со своей женой:

Не свет зорюшка просветилась,

Востра сабля промахнулася:

Не скатная жемчужинка катается,

А Чурилова головка катается

По той ли середы по кирпичнои,

Не белый горох рассыпается.

Чурилина-то кровь разливается..

О смертельной ране, чудовищно обезображивающей человека, богатырь говорит слегка, как о деле самом обыкновенном, и внимательно медлит на подробном ее описании. Богатыри хотят, чтоб Соловей-разбойник показал себя свистом, визгом и криком. «Дайте ему сначала освежиться зеленым вином», – говорит муромский богатырь, а то

Теперь у него уста запечатаны,

Запеклись уста кровью горючею:

Выстрелен у меня во правый глаз,

Вышла стрела во лево ухо».

Еще несколько примеров поразительного человеколюбия русских былин. Обращение с жителями захваченного города, да, кстати, «защитники русской земли» захватывали чужие города и даже земли:

А и старый казак он, Илья Муромец,

А говорит Ильюша таково слово:

«Да ай же, мои братьица крестовые,

Крестовые-то братьица названые,

А молодой Михайло Потык сын Иванович,

Молодой Добрынюшка Никитинич.

А едь-ко ты, Добрыня, за синё море,

Кори-тко ты языки там неверные,

Прибавляй земельки святорусские.

А ты-то едь еще, Михайлушка,

Ко тыи ко корбы ко темныи,

Ко тыи ко грязи ко черныи,

Кори ты там языки всё неверные,

Прибавляй земельки святорусские.

А я-то ведь, старик, да постарше вас,