Город и лес у моря - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Бианки cтр.№ 40

Внизу под ним с фырканьем и сопеньем примащивался на жесткой лежке Одинец.

Теперь оба могли спокойно вздремнуть, пока голод их не разбудит и не погонит на жировку.

Собака совсем перестала тявкать… Одинец уже дремал, когда снова раз за разом отчетливо простукали три винтовочных выстрела.

Лось открыл глаза, прислушался. Глухарь у него над головой не подавал признаков жизни.

Больше ничто не тревожило друзей. Прошло еще немного времени, и лося снова охватила дремота.

Одинец опустил веки. По всему его телу под кожей прошла длинная, медленная судорога. Зверь спал.

Через минуту он шумно вздохнул – и вдруг порывисто задергал, забрыкал ногами – совсем как теленок, выскочивший на веселый луг.

Чутко спал на своем суку глухарь.

Эти два бородатых старика, зверь и птица, как нельзя лучше подходили друг к другу – оба осколки древних-древних родов животных, существовавших еще в то отдаленное время, когда по нашей земле бродили мамонты.

Старому лосю снился сон.

Кто знает, какие сны снятся зверям? Быть может, они видят во сне веселые дни своего детства?.. Лосиха-мать вывела своих телят на лесную поляну. Тут было где размять молодые ноги.

Оба лосенка поскакали по ровной весенней траве, дали круг, встретились, разминулись и пошли кружить по зеленой поляне, каждый со своими выкрутасами.

Когда это им надоело, они принялись играть в перевертыши.

Игра состояла в том, чтобы ловко подскочить к противнику сбоку, сунуть ему под пузо морду и, мотнув головой снизу вверх, неожиданно опрокинуть на землю.

Доставалось, конечно, больше младшему. Он был почти на сутки моложе брата, а это большая разница в том возрасте, когда вам всего неделя от роду.

Старший то и дело кувыркал его на землю, и малыш, барахтаясь в траве, смешно дрыгал в воздухе тонкими, как сучочки, ногами. Не успевал он встать, как опять уже кубарем летел в траву.

Лосята готовы были часами без передышки играть в перевертыши. Лосиха-мать спокойно глядела на их забавы.

Она нежно любила своих сыновей. Она совсем не замечала, какие оба они смешные – тупоморденькие телята-губошлепы с большими головами, точно по ошибке приставленными к куцым тельцам на высочайших тонких ногах. Тельца их были покрыты мягким рыжеватым пухом.

Лосиха подошла к младшему и шершавым ласковым языком стала нежно облизывать его с головы до пят.

Но малыш был против таких нежностей. Он шмыгнул у матери между ног и принялся жадно сосать, тыкаясь губастой мордочкой в ее теплый живот.

Старший сейчас же присоединился к нему.

Вдруг лосиха громко фыркнула, рванулась и быстро пошла в лес. Коротким, тревожным мычанием она звала за собой детей.

Лосята кинулись за ней. Вбежав в лес, старший ловко перескочил через толстый ствол поваленного бурей дерева и очутился рядом с матерью. Младший прыгнул вслед за ним, но копытцами передних ног он задел за дерево, больно ударился об него – и скатился на землю.

Лосиха сейчас же вернулась к нему.

Сзади страшно щелкнули волчьи зубы, но волк не решался напасть на теленка при матери.

Серый враг хорошо знал, как опасно приближаться к старой лосихе: у нее хоть нет рогов, зато копыта острей, чем у лося-быка.

Лосята росли быстро. Через месяц они совсем окрепли и научились уже глодать таловые и осиновые веточки, хоть и продолжали еще сосать мать.

В конце лета мать привела их в стадо.

Они живо перезнакомились с двумя другими маленькими лосятами и валюном – перегодовалым молодым лосем.

Младший лосенок отличался особенно веселым и бойким нравом. Он сейчас же кувырнул одного за другим обоих чужих лосят и непременно стал бы у них предводителем, если б не его старший брат. Пока лосята ходили с лосихами, его старший брат был у них коноводом во всех играх, потому что он был самый сильный.

Осенью обе лосихи куда-то вдруг исчезли. Водить и стеречь маленьких лосят остался старший валюн.

Он не умел так хорошо беречь малышей, и однажды большая серая рысь, неожиданно спрыгнув с дерева, переломала хребет одному из чужих лосят.

Лосихи вернулись через месяц, а скоро к ним присоединился и старый лось-бык.

И тогда опять все пошло на лад. Лось был строгий, слушаться его надо было сразу, с первого знака. Зато при нем никто не смел тронуть стада. И он не мешал играм веселых лосят.

Стадо переходило с места на место, все дальше подвигаясь на восход. Только когда выпадали глубокие снега и ходить становилось трудно, оно неделями простаивало в высоких осинниках.

Но и здесь пищи хватало: лоси грызли вкусную горьковатую кору деревьев и обламывали ветви.

За спиной у старших младшему лосенку жилось беспечно. Только и было дела у него, что есть, да расти, да играть, да слушаться лося-быка.

Через год его уже было не узнать. Он стал крупным зверем. Морда его сильно удлинилась, вся фигура стала стройной. Из опупков-шишечек на лбу выросли острые, загнутые вперед и кверху рожки-спицы.

Следующей осенью он стал сам предводителем маленького стада прибылых лосят, на то время, пока пропадали куда-то лосихи. Он ведь был уже валюном.

Детство кончилось.

* * *

Захлопал крыльями глухарь, срываясь с ветки.

Одинец проснулся.

Солнце уже клонилось к вечеру. В животе урчало: пора на жировку.

Одинец поднялся с лежки.

– Выкинь ты из головы Одинца убить, – сказал Ларивон, выслушав рассказ о злоключениях охотника. – Упреждал ведь тебя, каков зверь. Не то что псам – и человеку не спустит. Есть тут у нас еще лосенок – один ходит. Не та стать, слов нет, а все ж таки отростков о трех рога будут. Я тебе и место покажу.

– Ты отговаривать меня брось, дядя! – сердито краснея, сказал охотник. – Скажи лучше, как мне его теперь без собак найти?

– Наше дело – сторона, – равнодушно согласился крестьянин. – Только ты трудное задумал. Не сдогадаюсь, что тебе и присоветовать теперь.

Ларивон задумался, попыхивая короткой носогрейкой.

– Разве вот чего еще попытать? Удача будет – вплотную зверь подойдет. Караулить только терпенье надо.

– Терпенья хватит у меня, не беспокойся, – быстро отозвался охотник. – Что надумал?

– Место есть одно в помещичьем лесу – летом ребята в шалаше там жили. Одинца они солью к себе приманивали. Он, слышь, по сю пору на то место ходит – привычен стал.

– А что же они его не убили? – удивился охотник.