Завтра война - читать онлайн книгу. Автор: Александр Зорич cтр.№ 67

После чего оказалось, что среди экипажей кораблей новых проектов ширится настоящая эпидемия клаустрофобии. И не просто клаустрофобии, а крутого маниакально-депрессивного психоза наихудшего пошиба.

Космофлотчики психовали без кусочка натурального Черного Неба. Их мучили бессонница и удушье.

В конце концов начались настоящие ЧП. Мичман одного из кораблей рукояткой табельного оружия разбил экран вилюма. Когда по сигналу «Неисправность оборудования» к нему в каюту ввалились ремонтники, он прострелил одному из них ногу. Потом спятивший мичман прорвался с боем в шлюзовый отсек… открыл внутренние двери… открыл внешние двери… И выпрыгнул! В объятия Черного Неба, стало быть…

«Как же так?! – недоумевали военные психологи. – Но почему?! Вот в старину, бывало, плавают люди на атомной субмарине. Вокруг света под водой. По три месяца света белого не видят – и ничего! И никаких вилюмов у них не было! А тут полетает фрегат пару недель – и половину команды потом надо в лечебницы Каратанги отправлять! Чтобы интерес к жизни возвернуть. Выходит, вконец обмельчало нынешнее племя? Но как?! Но почему?!»

Как да почему – о том, может быть, что-то выяснено. И в докторских диссертациях изложено. Под грифом «Совершенно секретно».

Научные обоснования мне, конечно, не известны, зато известны итоги: примерно сто лет назад проекты кораблей всех классов перестали приниматься к рассмотрению, если в них отсутствовали «живые» иллюминаторы. А в тех злосчастных фрегатах и линкорах, где стояли вилюмы, иллюминаторы пришлось спешно прорубать во время модернизации.

Спасибо тебе, безвестный сбрендивший мичман. Своим подвигом ты прорубил этот замечательный иллюминатор, за которым Земля, Луна и звезды.

Примерно так я рассуждал, подперев щеку рукой.

А вот Коле, который, как легко догадаться, был моим соседом по каюте, на такие тривиальные предметы, как родные небесные светила, было наплевать с высокой колокольни. Он валялся на койке и, бесцельно щелкая моей счастливой зажигалкой, читал высокоученую книгу «Актуальные проблемы межзвездной энергетики».

Учитывая, что книга была отпечатана на давным-давно вышедшей из моды синтетической бумаге мерзкого голубоватого оттенка, ее возраст перевалил за сто пятьдесят. Актуальность тогдашних проблем этой самой энергетики представлялась сейчас по меньшей мере спорной.

– Не сочти за ограничение прав твоей разумной личности, – вкрадчиво сказал я Коле, – но не мог бы ты… не мог бы ты, черт побери, не щелкать этой штуковиной?!

– А? Что? – Коля с трудом оторвался от книги и посмотрел на меня пустыми глазами. При этом он в очередной раз машинально высек из моей счастливой зажигалки призрачный конус пламени.

Ну как можно злиться на отмороженного?

– Интересная книжка, спрашиваю, – со вздохом соврал я. – Ведь это же позавчерашний день!

– Угу. Позапозавчерашний.

– Зачем же ее читать?

– Во-первых, надо же мне что-то мусолить. А во-вторых, старые книги иногда интересней новых. Язык хороший. И комментарии попадаются очень забавные.

– Например? – спросил я безо всякого интереса.

– А вот: «Диковинными чудачествами представляются на сегодняшний день утверждения о том, что в Пространстве удастся обнаружить достаточные запасы естественного сырья для производства люксогена, поскольку физические условия…»

– Ну там не позволяют, ясно. И что в этом забавного?

Коля посмотрел на меня, как на имбецильного ребенка.

– Скажите, кадет Пушкин, а говорит ли вам что-нибудь название «Паркида»?

– Паркида? М-мм… планета такая.

– Правильно. Планета. Где?

– В Конкордии? – неуверенно предположил я.

– И это правильно. Вы делаете успехи, кадет Пушкин. Если так дальше пойдет, может быть, и доверим вам мытье гальюнов на флагмане Первого Ударного флота.

– Благодарю за оказанное доверие! – рявкнул я, подыграв Кольке.

А что мне было делать – ну не обижаться же? Он по жизни эрудит, а я – всего лишь тупой служака. Зато у меня невеста в Конкордии. И бицепс на два сантиметра больше.

– Не спешите благодарить, кадет Пушкин, – продолжал издеваться мой друг. – А Паркида, эта вот планета, чем знаменита?

– Она… самая большая?

Я не придуривался. Я действительно ничего особенного припомнить о Паркиде не мог. Мало ли планет?

– Она большая. Но не очень. Не как Юпитер. И до Марса не дотягивает. И Луна, пожалуй, побольше будет. А так – большая. Под определенным углом зрения. – Коля веселился вовсю. – Скажем, если в упор ее разглядывать – большая, конечно. Носом в Паркиду упереться – и смотреть в оба…

Я не утерпел и несильно двинул его кулаком в бок.

– Задолбал, правда. Давай уже про свой люксоген и пошли обедать, а то время.

– Саша, но это же все знают! Из этого большой тайны никто не делает! Паркида – фантастический заповедник планетообразования! Это небесное тело, которое на восемьдесят процентов состоит из углерода и легких металлов, а на остальные двадцать – из так называемых люксогеновых песков! То есть это одно огромное месторождение того самого естественного сырья, из которого производится люксоген! Ее открыли через два года после того, как была издана эта вот книга!

Коля потряс у меня перед носом «Актуальными проблемами межзвездной энергетики».

– Вот теперь вспомнил. Я это знал. Да. Я знал, что конкордианский люксоген производится из природного сырья. Поэтому он получается хороший и дешевый. А наш весь синтетический, жутко дорогой и для него нужны более сложные реакторы.

– Да, конечно же, знал! Просто у тебя вся башка этой Иссой забита! Ты даже во сне с ней разговариваешь, казанова из Тамбова!

– Правда? – Я, кажется, покраснел.

– Стану я тебя разыгрывать. Хочешь проверить – стрельни у начхоза «Сигурд» и поставь ночью на запись.

– Делать больше нечего. Ты мне так скажи: о чем же таком я с ней разговариваю?

Тут уже покраснел Коля.

– Да о таком всяком… Личном…

Я не виделся с Иссой пять месяцев. Собственно, с того самого дня как попрощался с ней в санатории «Чахра».

Не скажу, что эти пять месяцев были для меня «сущей пыткой» или «кромешным адом». Но, конечно, когда выдавалась свободная минута, я по Иссе скучал. И довольно сильно.

Спасало меня то, что свободные минуты выдавались нечасто. Стоило нам, выжившим в наотарской бойне кадетам, вернуться в Академию, как Федюнин взял нас в оборот. Чтобы, значит, мы не расслаблялись и не зазнавались.

– Что, голубчики, повоевали? Это очень хорошо. Герои! Орлы! А сколько же боевых вылетов вы сделали, орлы?

Неожиданно для самих себя орлы припомнили, что боевой вылет был сделан ровно один – тот самый, грандиозный, по плану операции «Сияние». После «Сияния» боевых действий, как известно, уже не было. Мы с Колей в составе эскадрильи Готовцева слетали несколько раз на патрулирование и разведку. Но, слава Богу, джипсы с Наотара убрались, а потому Экспедиционный Флот сдал свой боевой участок эскадрам Конкордии и отправился из системы Дромадера восвояси.