Июнь. 1941 год. Запрограммированное поражение - читать онлайн книгу. Автор: Лев Лопуховский, Борис Кавалерчик cтр.№ 150

На самом деле в 1940 г. Советский Союз имел всего шесть авиадесантных бригад, чей недостаточно сильный состав мало соответствовал возлагаемым на них задачам. Лишь в мае 1941 г. началось формирование пяти воздушно-десантных корпусов (вдк), в каждом три бригады (по 2588 чел.), отдельный танковый батальон и взвод связи, общая численность — 8013 человек [804]. Еще одна, шестнадцатая маневренная воздушно-десантная бригада стала отдельной [805]. Несложно подсчитать, что в пяти корпусах по штату должно было быть порядка 43 тысяч бойцов и командиров, которые вовсе не были настоящими парашютистами. Согласимся, что от человека, хоть раз прыгнувшего с парашютом с вышки в парке культуры, до «отлично подготовленного десантника-парашютиста» — дистанция огромного размера. Реально боеспособными оставались лишь ранее существовавшие 201, 202, 204, 211, 212-я и 214-я воздушно-десантные бригады. Поэтому высадку личного состава воздушно-десантных частей в перспективе предполагалось осуществлять в основном посадочным способом — на самолетах и планерах. Но укомплектовать и обеспечить бригады и корпуса боевой техникой и парашютами, а также самолетами и планерами для их высадки в тылу противника к началу войны так и не удалось. Так, заказ на изготовление 2000 шт. планеров в 1941 г., общей вместимостью 21,7 тыс. чел. (включая пилотов), начальник Генштаба Жуков подписал только 16 июня. На следующий год было заказано еще 5,5 тыс. планеров [806]. В первом полугодии 1941 г. планировалось построить 100, а во втором — еще 200 транспортных самолетов Ли-2 [807]. Маловато для миллиона десантников. Вот этими наспех сформированными из обычных бойцов и командиров воздушно-десантными корпусами и миллионом мифических десантников-парашютистов, а также неукомплектованными мехкорпусами Резун удивлял наших и пугал заграничных обывателей!

Отметив, что «переброска войск Второго стратегического эшелона — это железнодорожная операция, которая требовала длительной подготовки, точного предварительного планирования», Резун приводит вырванные из контекста слова бывшего заместителя министра обороны СССР (с июля 1972 г.) маршала СК. Куркоткина: «‹…› Генштаб передал все необходимые документы по перевозкам войск в Наркомат путей сообщения 21 февраля 1941 года» [808]. Эти слова из введения к труду «Тыл Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» [143] Резун использует для вывода, что «решение о создании Второго стратегического эшелона и начало планирования его переброски и боевого использования мы должны искать где-то раньше. И мы находим…». Кто ищет, тот всегда найдет. Оказывается: «Создание войск во внутренних округах и переброска их в западные приграничные — это процесс, начатый 19 августа 1939 года. Начатый решением Политбюро, он никогда не прекращался, постепенно набирая силу» [809]. Вот тут мы полностью согласны с Резуном: решение о создании вторых эшелонов в бою и операции и даже в войне (стратегического) — обычное дело. И отсчет можно начинать с любой даты, даже со времен царя Гороха!

Такова краткая история выдвижения резервных армий для создания второго стратегического эшелона Красной Армии, основанная на сведениях из достоверных источников и документов. В ней, собственно, и содержится ответ на главный вопрос Резуна, который он вынес в заголовок своей главной 26-й главы «Ледокола» — «Зачем был создан Второй стратегический эшелон». Вопрос задал, но почему-то вопросительный знак не поставил. Он, как мелкий шулер, подменил вопрос на утверждение. И даже автограф хитрый к главе подобрал: «Мобилизация есть война, и иного понимания ее мы не мыслим». Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников.

Ведь второй стратегический эшелон, как теперь знает читатель, к началу войны практически так создан и не был. И не потому, что Гитлер упредил Сталина в нападении. А потому, что ответные меры на агрессивные шаги Германии политическое и военное руководство Советского Союза принимало с запозданием. И эти меры были неадекватны нарастающей угрозе. В назначенные районы сосредоточения к началу войны прибыло всего 16 дивизий. Стратегический резерв Главного командования такого состава при ширине фронта более 1500 км (от Балтийского моря до Карпат) нельзя считать вторым стратегическим эшелоном Красной Армии. Тем более что в рассматриваемый период речи о мобилизации вообще не шло.

И так почти в каждом абзаце. Это не отдельные ошибки, которые встречаются время от времени практически у каждого историка. У Резуна это вошло в систему: именно с помощью подобных натяжек, передергиваний и откровенной лжи он и обосновывает свои вздорные теории. Вот еще один характерный пример неуемно буйной фантазии Резуна. Стараясь выставить СССР поджигателем войны, он не раз использовал тему «красных пакетов». Сославшись на Рокоссовского и некоторых других командиров, он пишет, что «ничего они там [в пакетах] нужного для обороны не обнаружили» [810]. Спрашивается, зачем ставить задачи на оборону механизированным соединениям, находящимся в сотнях километров от границы? Они по тревоге выдвигались в районы своего оперативного предназначения в готовности к нанесению контрударов по противнику, прорвавшемуся в глубину нашей обороны.

Но Резун сразу делает глобальный вывод: «планы войны у советских командиров были, но планов оборонительной войны не было» [811]. При этом он утверждал: «‹…› Конечно, командиры тактического уровня этих задач знать не имели права, но эти задачи в вышестоящих штабах были четко определены и сформулированы, опечатаны в секретные пакеты и хранились в сейфах каждого штаба, до батальона включительно» (выделено нами. — Авт.) [812]. Резун пытается внушить неискушенному читателю, что советскому командованию оставалось только дать условный сигнал. Все командующие и подчиненные им командиры разом вскроют секретные пакеты, и войска первого стратегического эшелона большевиков дружно ринутся на врага. И он продолжает лгать:

«Ни один командующий фронтом, флотом, армией, флотилией, ни один командир корпуса, дивизии, бригады или полка НИКОГДА не получал приказа на вскрытие «красного пакета» [813]. А поскольку Гитлер упредил Сталина в нанесении удара, содержание пресловутых пакетов так и осталось тайной за семью печатями, утверждает Резун.

«Красные пакеты» были сформированы задолго до 15 мая. Хранились они, согласно инструкции, у начальников штабов соединений и объединений в личном сейфе вместе с мобпланом. Командиры соединений знали содержание документов в пакетах, так как руководили их составлением. Телеграммы (условные сигналы) на вскрытие «красных пакетов» были даны, но с большим опозданием. С конкретным содержанием хранящихся там документов и сейчас можно ознакомиться на примере «красного пакета» 1-го ск 10-й армии ЗапОВО, документы которого были отработаны в январе-феврале 1941 г. А боевой приказ корпуса с постановкой задач частям и соединениям подписан 18.2.41 г. [814]. Этот пакет был захвачен немцами, хранился в архиве Данцига, откуда и был возвращен в ЦАМО РФ [144] . Немцы даже не посчитали нужным переводить ни один из 46 документов пакета, потому что речь в них шла только об обороне. Иначе Геббельс не упустил бы возможность обвинить коварных большевиков в подготовке нападения на Германию.