Июнь. 1941 год. Запрограммированное поражение - читать онлайн книгу. Автор: Лев Лопуховский, Борис Кавалерчик cтр.№ 152

Вступать в борьбу с отмобилизованной и развернутой германской армией, когда Красная Армия и особенно ее главная ударная сила — танковые войска — находились еще в процессе реорганизации и переоснащения, то есть в состоянии в лучшем случае полуготовности, не имело ни резона, ни смысла. Тогдашних советских политических и военных руководителей можно обвинять во многих грехах, но вот авантюризмом они отнюдь не отличались и в создавшейся обстановке старались действовать наверняка. Кстати, начало формирования в СССР в 1941 г. свыше двух десятков новых мехкорпусов является более чем убедительным доказательством отсутствия у Советского Союза намерения тогда же напасть на Германию и тем самым вступить во Вторую мировую войну.

В качестве альтернативы можно было приступить к организации стратегической обороны в глубине, например, по линии укрепрайонов на старой границе. Но такой вариант, судя по всему, даже не рассматривался. Оставалось любыми способами и как можно дольше тянуть время в надежде, что Гитлер не решится на войну на два фронта и на вторжение в преддверии зимы. К великому сожалению, Красная Армия оказалась не готовой ни к наступлению, ни к отражению внезапного нападения крупных сил противника. Это показали широко известные события, развернувшиеся на западных рубежах нашей страны после 22 июня 1941 года.

В связи с этим несколько слов о судьбе выдвигаемых на запад армий. Командование стратегическими резервами было создано уже после начала войны, 25 июня директивой Ставки ГК «О формировании и задачах группы армий резерва Главного Командования». В эту группу под командованием маршала СМ. Буденного первоначально вошли четыре армии: 19, 20, 21-я и 22-я, в которых насчитывалось в общей сложности 43 дивизии. Они должны были к 1 -10 июля закончить сосредоточение на рубеже Сущево-Невель-Витебск-Могилев- Жлобин-Гомель-Чернигов — р. Десна — р. Днепр до Кременчуга. Этот рубеж в значительной своей части опирался на водные преграды. Страшно подумать, как могли бы развиваться события после разгрома основных сил Западного фронта, если бы советское командование не начало заблаговременно выдвигать резервные армии на запад! Кстати, даже немцы в своей директиве по стратегическому развертыванию от 31.01.41 г. предусматривали, что «‹…› при неблагоприятном развитии операций ‹…› русские будут пытаться остановить немецкое наступление на линии рек Днепр-Западная Двина» [819].

Задачей этой группы была подготовка обороны при сохранении готовности по указанию Главного командования перейти в наступление. Очень скоро Ставка осознала, что огромная ширина назначенного фронта и неопределенность поставленных задач снижает эффективность использования резервных армий. Поэтому уже через два дня, 27 июля, группу реорганизовали: из нее была выведена 19-я армия и изменен состав других объединений, после чего там осталось 28 дивизий. Перед ними была поставлена более четкая задача: «К исходу 28.06.1941 занять и прочно оборонять рубеж Креславль, Десна, Полоцкий УР, Витебск, Орша, р. Днепр до Лоева. Не допустить прорыва противника в направлении на Москву ‹…›» [820].

Читатель из всего вышеизложенного может сделать вывод: кто на самом деле готовил нападение, кто и почему развязал войну между Германией и Советским Союзом. Что касается Резуна, то мы можем только дать ему совет: пора начинать сочинять новую книгу «Беру свои слова обратно-2». Все-таки надо извиниться перед своими читателями, которым он много лет морочил голову. Впрочем, на наш взгляд, в писаниях Резуна есть и некоторый плюс: он разворошил застоявшееся болото советской историографии Великой Отечественной войны, заставил историков и ученых активизировать работу по изучению поднятых им вопросов. В результате проведенных ими исследований удалось отказаться от наиболее замшелых мифов, созданных советским агитпропом.

Многие исследователи и историки считают, что главная причина поражения Красной Армии в июне-июле 1941 года заключается в том, что она не была приведена в полную боевую готовность и поэтому не смогла организованно вступить в войну и отразить внезапное нападение врага. И что начало войны могло сложиться совсем по-другому, если бы войска приграничных округов были заблаговременно приведены в полную боевую готовность. Наша точка зрения заключается в том, что Красная Армия не была готова к той войне, которая была навязана Советскому Союзу Гитлером и его генералами. Спор идет по вопросу — поражение Красной Армии в начальный период войны — случайность или закономерность? Теперь, имея более полное представление о подготовке, реальной боевой и мобилизационной готовности советских войск накануне войны, мы можем попытаться ответить, наконец, в чем же заключались основные причины наших поражений в приграничном и последующих сражениях лета 1941 года.

Сначала о внезапности. Кстати, здесь самое время отметить, что неожиданность и внезапность в обыденном русском языке — синонимы. Но с военной точки зрения под внезапностью подразумевается более сложное явление, нежели простая неожиданность. В том, что вторжение немцев на нашу территорию оказалось неожиданным для наших войск, сомнений нет. Но почему и в какой степени оно оказалось внезапным? Многое зависит от масштабов и последствий неожиданного нападения. Ведь здесь речь идет не о действиях отдельного преступника или организованной банды, а о нападении огромной, хорошо подготовленной и вышколенной армии страны, правители которой растоптали договоры «О ненападении» и «О границе и дружбе» с нашей страной.

В стратегическом отношении война для нашего военного и политического руководства не была неожиданной. К ней серьезно готовились. Об этом много написано. Но меры по укреплению обороноспособности страны, усилению боевой готовности Красной Армии, принятые руководством, оказались недостаточными и к тому же запоздали. По этому поводу известный немецкий военный историк и участник войны К. Типпельскирх отметил, что «Советский Союз подготовился к вооруженному конфликту, насколько это было в его силах. На стратегическую внезапность германское командование не могло рассчитывать. Самое большее, чего можно было достигнуть — это сохранить в тайне срок наступления, чтобы тактическая внезапность облегчила вторжение на территорию противника» [821]. Противнику удалось достичь полной тактической внезапности, сорвав тем самым осуществление наших планов по прикрытию границы. Захватив инициативу, немцы в первый же день добились максимальных результатов при минимальных затратах сил, средств и времени. Гальдер в первый день войны записал в своем дневнике:

«Тактическая внезапность привела к тому, что сопротивление противника в приграничной зоне оказалось слабым и неорганизованным ‹…›«. И далее: «‹…› русское командование благодаря своей неповоротливости в ближайшее время вообще не в состоянии организовать оперативное противодействие немецкому наступлению. Русские вынуждены принять бой в той группировке, в которой они находились к началу нашего наступления» [822]. Но это не все.

Немцы, начав вторжение сразу крупными силами, добились оперативной внезапности. Используя созданное им подавляющее превосходство в силах и средствах на избранных направлениях ударов и захваченное господство в воздухе, противник обеспечил высокий темп наступления и за первые двое суток на главном — западном стратегическом направлении — продвинулся на 100–150 км, создав условия для окружения и разгрома основных сил Западного фронта. Его наступление протекало настолько стремительно, что на всех трех главных стратегических направлениях боевых действий за первую неделю ему удалось продвинуться в глубину страны на 200 км и более.