Джефферсон - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Ефимов cтр.№ 92

Марта и Анна вышли на крыльцо попрощаться с гостем. Он поцеловал руки обеим, обещал прислать семена интересных растений с берегов Миссисипи и Миссури. Анна в ответ извлекла из ридикюля стеклянную баночку с вареньем, вручила ему.

— Этот крыжовник я сама выращивала, сама собирала, сама варила. Пусть он подсластит вам горечь рэндольфинии, когда вы отыщете её.

— О мисс Рэндольф! Я растяну эту амброзию до нашей следующей встречи. Буду принимать её крошечными порциями, как Святое причастие.

Через два дня пришло время и для Джефферсона возвращаться к своим обязанностям в Вашингтон. Утром в день отъезда Салли, преображённая известием о готовящейся женитьбе сына, расхаживала по спальне в одном халате, укладывала в дорожный сундучок выглаженные рубашки, чулки, тёплые носки, шейные платки. Потом подошла к Джефферсону, обдала волной французских духов, обняла за шею обеими руками, прижалась к груди.

— Вы правда исполните то, что ночью, в пылу, обещали Агари? Нанесёте визит Измаилу?

— Конечно, исполню. Я и так собирался навестить кузена Вудсона. Свернуть к его поместью — крюк небольшой. Возможно, заночую у него.

— Я тут накопила немного денег, заработала шитьём платьев для дам в Шарлоттсвилле. Могу я послать их с вами?

— Лучше оставь себе. Меня в этот раз не будет долго, тебе могут пригодиться. А ему я подарю сто долларов, расспрошу о его нуждах в начале семейной жизни. Потом пошлю тебе из Вашингтона письмо с полным отчётом.

Джон Вудсон, встречая коляску президента, вышел на крыльцо своего дома с видом приветливым и в то же время крайне смущённым. Он обнял гостя, ввёл его в гостиную, отдал слуге распоряжения об ужине. Потом усадил в кресло, сам сел напротив и заговорил осторожно, словно нащупывая правильный тон для своих признаний.

— Дорогой кузен, ведь вы помните, что пять лет назад, вверяя мальчика Тома моим заботам, вы многократно подчеркнули, что не считаете его своим невольником, что он должен расти таким же свободным, как и мои сыновья. Должен сознаться, что за прошедшие годы я привязался к нему необычайно. Его энергия, его честность, его способность схватывать на лету любую фермерскую премудрость, а потом даже и улучшать те приёмы, которым я учил его, давали мне уверенность в том, что он вырастет настоящим крепким хозяином и добьётся успеха.

— Но вот прошло время, и ваши надежды?..

— Нет-нет, они оправдались в полной мере! Беда лишь в том, что это произошло слишком рано.

— Что вы имеете в виду?

— Он взрослел слишком быстро. Ему было 15 лет, когда он встретился с Джемаймой. Она принадлежала моим родственникам, живущим на северном берегу реки Джеймс. Чёрная, на семь лет старше. Их любовь вспыхнула неудержимо. Он ничего не скрывал от меня, но умолял не сообщать ни вам, ни Салли. Всю жизнь он тяготился тем, что его существование навлекло на вас столько тягостных переживаний. Ему хотелось по возможности оставаться в тени, в стороне. Но, с другой стороны, он очень боялся, что вы и Салли вмешаетесь, попробуете оторвать его от чёрной возлюбленной.

— Не нам с Салли быть судьями в таких делах. Но возраст, возраст! Сколько опасных глупостей молодые люди успевают совершить в 15 лет и потом горько жалеют. Да и в 17 тоже.

— Каюсь, я поддался его мольбам, не известил вас. Думал, как-нибудь уладится само собой, рассосётся. Но ошибся. Вскоре Джемайма забеременела, и на свет появился новый человек. Они назвали его Льюис. В честь вашего секретаря, о котором у Тома сохранились самые тёплые воспоминания.

— Да, такому повороту событий подходит использованное вами выражение — «быстро взрослеть». Возможно, Салли будет обрадована новостью, но я…

— За годы работы у меня Том заработал изрядную сумму денег. Он не только был отличным работником, но и организовал на паях со мной небольшой конный завод и выращивал лошадей на продажу. Так что этим летом он смог выкупить Джемайму и их сына у её хозяев.

— Могу сказать, что страсть к независимости он, возможно, унаследовал от меня. Но мне удалось вырваться из-под материнской опеки лишь в 30 лет, а он… Судя по вашему рассказу, он вряд ли нуждается в моих наставлениях. Но всё же я хотел бы расспросить о его дальнейших планах, может быть, предложить помощь. Когда я могу поговорить с ним?

— Увы, боюсь, что это невозможно.

— Как так? Почему?

— Он уехал. Неделю назад.

— Уехал по торговым делам? Куда? Когда должен вернуться?

— Он забрал Джемайму и сына и уехал насовсем. У него есть связи с торговцами лошадьми в Кентукки и Огайо. Он обещал написать, когда выберет место для фермы и устроится. Но что-то говорит мне, что ждать вестей от него не следует. Порвать с прошлым было его самой сильной мечтой.

«Порвать с прошлым» — эти слова всплыли в памяти Джефферсона, когда его коляска простучала по доскам моста через Потомак в Вашингтоне. Он спросил себя, было ли в его жизни событие или переживание, которое ему хотелось бы вычеркнуть, забыть, переиграть по-новому. Да, конечно, было много горького, мучительного, даже постыдного. Но забыть? Нет, к шестидесяти пяти годам он научился принимать себя и свою судьбу со смирением и благодарностью. Сколько раз ему доводилось вслепую делать шаг в неведомое — разве тут можно обойтись без ошибок? «Проложенный путь» — разве не сам он недавно объявил, что это и есть нечто нерушимое в том, что человек оставляет после себя?

Завтра ему предстоят новые встречи, новые решения, новые политические смерчи. Сможет ли он убедить конгресс не объявлять войну Великобритании, ограничиться торговым эмбарго? Откуда изыскать средства на строительство двух сотен канонерок для обороны Атлантического побережья? До какой степени можно расширить права федеральных судов, которым предстоит проводить в жизнь принятый закон о запрете ввоза в страну новых рабов?

Но было ведь и что-то приятное, что ждало его в президентском особняке, что он обещал себе перед сном? Ах да — почитать путевые заметки Льюиса и Кларка. В какой-то мере он был вправе гордиться этими новыми аргонавтами, будучи невидимым, но важным участником их двухлетней эпопеи. Тысячи, сотни тысяч американцев двинутся по проложенному ими пути на запад на поиски золотого руна. Возможно, будут среди них и его сын Том, и внук Льюис, и другие мужчины и женщины, которых родит чёрная подруга Джемайма.

Наспех поужинав, он удалился в спальню с кожаным томом под мышкой, велел слуге придвинуть к кровати высокий канделябр с четырьмя свечами, уложил гору подушек под спину, открыл наугад.

«Поднявшись на вершину холма, я услышал оглушительный грохот и увидел прекраснейшее чудо природы — каскад воды высотой в 50 футов, поднимающийся перпендикулярно и простирающийся от одного берега реки до другого, длиной примерно в четверть мили. Как будто гладкое полотно, созданное неизвестным художником, обрушивается на каменное дно внизу, взрывается белопенным облаком вверх и потом, шипя и сверкая, устремляется дальше. Посредине реки находился небольшой остров с высоким тополем, на вершине которого орёл свил своё гнездо. Более безопасного места он не мог бы выбрать, ибо ни человек, ни зверь не осмелятся пересечь эти ревущие струи».