Кому нужна ревизия истории? Старые и новые споры о причинах Первой мировой войны - читать онлайн книгу. Автор: Миле Белаяц cтр.№ 48

Страница

В послевоенной Вене с 1919 г. преобладало мнение, что не стоит вступать в дискуссию по вопросу об ответственности за войну, так как это проблема не Австрии, а уже исчезнувшего государства. Отсутствовало даже желание оспаривать Сен-Жерменский договор, в котором оговаривалось, на ком лежит вина. Этим озаботились лишь несколько человек, публиковавшиеся в соответствующих германских журналах. Особенную активность проявляли генерал Эдмунд Глейзе фон Хорстенау (Edmund Glaise von Horstenau), Ганс Юберсбергер (Hans übersberger) и др. Людвиг Биттнер (Ludwig Bittner) – последний поборник Аншлюса и пламенный обожатель «величайшего австрийца» Адольфа Гитлера. Когда в декабре 1918 г. Родерик Госс (Roderich Gooss) приступил к подготовке публикации корпуса документов, не сразу стало ясно, что это – научный или политический проект [327] . Составитель более всего сожалел о недоступности бумаг австро-венгерского посла в Берлине графа Гойоса (Count Alexandar von Hoyos) [328] . В Австрии многие опасались, что Госс хочет свести счеты с военными кругами – теми, кто подговаривал к войне и нажился на ней, то есть с крайне правыми политическими силами. Когда в июне 1919 г. труд был готов, тогдашний глава австрийского МИДа Отто Бауэр (Otto Bauer) сумел помешать его публикации в Берлине. Министр счел, что недоброжелатели могли бы расценить книгу как германскую провокацию, осуществленную в преддверии заключения мира. Только если бы Германия отказалась подписывать договор, имело смысл напечатать книгу в Вене. В случае если Берлин ставит свою подпись, публикация только усугубила бы положение Австрии [329] .

Во всяком случае, делегация, готовившаяся к участию с мирной конференции, получила инструкции не отрицать вины Австрии в событиях, предшествовавших началу войны, – «от предъявления ультиматума Сербии, “служившего свидетельством желания вступить в войну”, до отказа от посредничества Эдварда Грея. Однако следовало подчеркнуть, что режим, на котором лежала ответственность, был не немецко-австрийским, а австро-венгерским. При нем министерством иностранных дел руководила венгерская клика». По отношению к Германии приходилось вести себя более тактично: «Если кто-то скажет, что действиями Австро-Венгрии руководила Германия, то это неверно и может быть подтверждено документами… Можно сообщить, что немецко-австрийское правительство полно решимости публиковать документы, что работа уже идет, но еще не завершена» [330] .

Однако позднее позиция изменилась. В июне 1926 г. по инициативе директора Государственного архива др. Людвига Биттнера началась работа по отбору дипломатических документов за период 1908–1914 гг. В 1929–1930 гг. вышли 8 томов материалов (11 200 документов). Германия оказывала финансовую и идеологическую поддержку проекту, о чем Биттнер в Берлине договаривался с редактором германского издания Фридрихом Тимме (Friedric Thimme). Сама работа протекала в обстановке строгой секретности, которую пришлось соблюдать даже работникам типографии [331] . Спешку и «долг чести» австрийские профессора и политики оправдывали общемировой тенденцией (сборники готовились в Великобритании, Франции и Италии [332] ), а также опасностью того, что страны-наследницы Австро-Венгрии сразу по истечении срока запрета уже в 1930 г. (1940 [333] ) приступят к публикации венских документов. Еще до назначения на должность директора Биттнер проинформировал канцлера, что украдены числившиеся в описи материалы Боснийского отделения министерства финансов, «которые могли свидетельствовать о том, что сербский посланник в Вене Йованович предупредил двор до поездки в Сараево» [334] . О том, почему все держали в тайне и откуда взялись реальные или мнимые опасения того, что союзники предадут огласке запрет на публикацию документов, Глейзе фон Хорстенау написал в журнале Berliner Monatshefte в январе 1930 г. [335]

На самом деле, Австрия, осуществив публикацию документов без согласия заинтересованных государств, нарушила подписанные ею договоры. Например, соглашение от 26 июня 1923 г., заключенное с Королевством СХС, в котором говорилось, что без его согласия «в течение двадцати лет не будут предоставляться в пользование неофициальным лицам архивные материалы, датированные 1900 г. и позднее и относящиеся к Королевству Сербия в границах до 1914 г.». Однако, когда они в 1930 г. увидели свет, Югославия не стала подавать протест [336] .

19 ноября 1929 г. канцлер Скобер направил в заграничные дипломатические миссии инструкцию, объяснявшую, как следует трактовать начало войны в свете опубликованных документов: «В конце концов, материалы предоставляют еще больше доказательств того, что Австро-Венгрия и Германия, даже после разрыва с Сербией, всерьез стремились к тому, чтобы локализовать войну, и предпринимали все, чтобы отвратить Болгарию и Турцию от нападения на Сербию. Более того, Сербии даже после ее поражения предлагались гарантии сохранения ее как суверенного государства. Однако все усилия по локализации потерпели неудачу в результате скоропалительного решения России провести мобилизацию» [337] .

Страница