Слава Византийской империи - читать онлайн книгу. Автор: Александр Васильев cтр.№ 30

Четвертый крестовый поход представляет собой в высшей степени сложное историческое явление, в котором нашли свое отражение самые разнообразные интересы и переживания; высокий религиозный порыв, надежда на воздаяние в будущей жизни, жажда духовного подвига и верность взятому на себя крестоносному обету перемешивались с жаждой приключений и наживы, склонностью к путешествиям и феодальной привычкой проводить жизнь в войне. Но в Четвертом походе можно отметить специальную черту, которая, правда, давала уже себя чувствовать и в предыдущие походы: в нем получили особенное преобладание мирские чувства и материальные интересы над порывами духовно-религиозными, что с полной очевидностью выразилось во взятии крестоносцами Константинополя и основании Латинской империи.

В конце XII века, особенно в эпоху Генриха VI, германское влияние было преобладающим в Италии, а его уже известные нам восточные планы являлись грозной опасностью для Восточной империи. После его неожиданной смерти обстоятельства изменились.

Новый избранный в 1198 году папа, знаменитый Иннокентий III, задался целью восстановить папский авторитет, подорванный политикой германских государей, в полной силе и стать самому во главе христианского движения против ислама. Италия встала на сторону папы в его борьбе с германским преобладанием. Видя главного врага папства и Италии в Гогенштауфєнах, папа стал поддерживать в Германии Оттона Брауншвейгского, избранного частью Германии королем, против Гогенштауфена Филиппа Швабского, брата покойного Генриха VI. Казалось, что и для византийских императоров, по мнению одного историка, представлялся прекрасный случай осуществить планы Комнинов, а именно, на месте немецкого универсального государства создать такое же византийское. По крайней мере в таком смысле, вероятно, писал император Алексей III папе Иннокентию III в год избрания последнего на папский престол: «Мы являемся двумя единственными мировыми силами: единая римская церковь и единая империя наследников Юстиниана; поэтому мы должны соединиться и постараться воспрепятствовать новому усилению могущества западного императора, нашего соперника» [213] . В действительности тяжелое внешнее и внутреннее положение Византии не позволяло надеяться на возможность успеха столь обширных планов.

Но Иннокентий III желал видеть в восточном императоре не схизматика, для чего открыл переговоры об унии. Последние затянулись, и раздраженный папа в одном из своих позднейших писем грозил Алексею III, по всей вероятности лишь для виду, в случае упорства последнего поддержать в правах на византийский престол семью низложенного и ослепленного им Исаака [214] , дочь которого, как выше отмечено, была замужем за германским государем Филиппом Швабским. Алексей III, однако, на унию не соглашался и в одном из своих писем выставил даже положение, что императорская власть выше духовной [215] . Вследствие этого отношения между Римом и Византией сделались несколько натянутыми.

Не переставая вести переговоры с Константинополем и политическую игру в Германии, Иннокентий III проявлял кипучую деятельность в деле организации общего крестового похода, в котором западное и восточное христианство должны были бы слиться воедино для достижения общей цели освобождения святых мест из рук неверных. Папские послания были отправлены ко всем христианским государям; папские легаты обходили Европу, обещая участникам похода отпущение грехов и целый ряд мирских, житейских выгод; красноречивые проповедники воодушевляли народные массы. В одном из своих посланий Иннокентий, описав печальное положение Святой земли и высказав свое негодование против государей и князей его времени, отдававшихся удовольствиям и междоусобным распрям, описывает, что думают и говорят о христианах мусульмане, которых папа называет в послании язычниками. Папа писал: «Наши враги нас оскорбляют и говорят: где ваш Бог, который не может освободить из наших рук ни себя, ни вас? Мы осквернили ваши святыни, протянули руки к предметам вашего почитания, яростно напали на святые места. Мы держим вопреки вам эту колыбель суеверия ваших отцов. Мы ослабили и сломали копья французов, усилия англичан, крепость немцев, героизм испанцев. К чему привела вся эта храбрость, которую вы возбудили против нас? Где же ваш Бог? Пусть Он поднимется и вам поможет! Пусть Он покажет, как Он защищает вас и себя… Нам более ничего не остается, как после избиения защитников, оставленных вами для охраны страны, напасть на вашу землю, чтобы уничтожить ваше имя и память о вас. Что можем мы ответить, – продолжает Иннокентий III, – на подобные нападки? Как отразить их оскорбления? Ведь то, что они говорят, есть отчасти сама истина… Поскольку язычники безнаказанно проявляют свой гнев во всей стране, постольку христиане более не смеют выходить из своих городов. Они не могут в них оставаться без содрогания. Извне их ожидает сабля (неверного), внутри они цепенеют от страха» [216] .

Из крупных западноевропейских государей ни один не отозвался на призыв Иннокентия III. Французский король Филипп II Август находился под церковным отлучением за свой развод с женой; английский король Иоанн Безземельный, только что вступивший на престол, должен был прежде всего укрепиться на троне и вел упорную борьбу с баронами; наконец, вспыхнувшая в Германии борьба за престол между Оттоном Брауншвейгским и Филиппом Швабским не позволяла ни одному из них покинуть страну. Лишь король венгерский принял крест. Зато лучший цвет западного рыцарства, особенно из Северной Франции, принял участие в походе. Тибо (Теобальд) Шампанский, Балдуин Фландрский, Людовик Блуаский и многие другие приняли крест. В состав крестоносного ополчения вошли французы, фламандцы, англичане, немцы, сицилийцы.

Центральной же фигурой похода был венецианский дож Энрико Дандоло, типичный представитель Венеции по уму и характеру. Несмотря на то, что ему в момент вступления на престол было около восьмидесяти лет, а может быть и больше, он по кипучей энергии, по горячему патриотизму и ясному пониманию насущных, главным образом экономических, задач Венеции походил на молодого человека. Когда дело шло о величии и пользе Республики св. Марка, Дандоло не стеснялся в средствах. Обладая искусством обходиться с людьми, замечательной выдержкой и осторожностью, он представлял собой пример замечательного государственного деятеля, искусного дипломата и вместе с тем ловкого коммерсанта [217] .

В момент начала Четвертого похода отношения между Венецией и Византией не отличались особенным дружелюбием. Легенда рассказывает, что Дандоло лет за тридцать перед тем, во время пребывания в Константинополе в качестве посла, был предательски ослеплен греками при помощи вогнутого зеркала, сильно отражавшего солнечные лучи; это и являлось будто бы причиной глубокой ненависти Дандоло к Византии. Конечно, не на этом факте основывалось взаимное недоверие и соперничество Венеции и Византии. Дандоло, прекрасно понимая, какой неисчислимый источник богатств представлял собой Восток вообще, христианский и мусульманский, для экономического процветания республики, обратил внимание прежде всего на ближайшего соперника, т. е. на Византию. Он требовал, чтобы все торговые привилегии, полученные раньше Венецией в Византии и несколько урезанные при последних Комнинах начиная с Мануила, были восстановлены в полной мере. Главным образом Дандоло имел в виду уже известные нам события: арест венецианских купцов, захват их судов и конфискацию их имущества при Мануиле и избиение латинян в 1182 г. Кроме того, дож не мог примириться с тем, что после долгих лет венецианской торговой монополии в Восточной империи ее императоры стали давать торговые привилегии другим итальянским городам, Пизе и Генуе, чем сильно подрывали венецианское торговое благосостояние. Постепенно в уме дальновидного и хитрого Дандоло созревал план покорения Византийской империи, чтобы таким образом окончательно обеспечить Венеции восточный рынок. Подобно Иннокентию III, Дандоло грозил Алексею III поддержкой прав на престол семьи низложенного и ослепленного брата Исаака Ангела.