Долгая дорога домой. Воспоминания крымского татарина об участии в Великой Отечественной войне. 1941-1944 - читать онлайн книгу. Автор: Нури Халилов cтр.№ 40

Однажды к осени в наше село приехали землемеры. По списку бухгалтерии при участии агронома и старосты села необрабатываемые земли в сторону Муллынной балки разделили по 3 гектара каждому крестьянину. В том числе и мне тоже. Все члены общины, у кого был скот, уже давно скосили сено для своего скота. Сенокосные поля были распределены между сельчанами. Мне тоже захотелось скосить пару копен сена для продажи. Обратился к старосте. Он мне посоветовал места между деревьями в сторону лесочка возле ставка, так как там никто не хотел косить из-за деревьев и кустарника.

Я приступил к работе: косил, сушил, убирал сено в копны. Потом привез все в абрикосник и сложил в скирду. Вскоре я продал это сено одному казанскому татарину из Симферополя за 3000 рублей. На 2000 из этих денег я купил себе новый коверкотовый костюм.

Немцы, кажется, уже предвидели, что скоро им будет конец. Стали с простыми людьми общаться помягче. Однажды комендант собрал старост, бухгалтеров, бригадиров и других активистов. Было это на пригорке возле комендатуры. «Я вас буду угощать», – сказал он. Это было во второй половине октября 1943 года. В назначенный день после обеда собрались люди со всего Ивановского сельсовета. Было тепло, безветренно, земля сухая. Комендант привез из Симферополя водку, колбасу, хлеб – все это в ящиках. Раздал старостам. Сказал, что это благодарность за хорошую работу, за богатый урожай и хорошую посевную кампанию для урожая будущего года. Потом все собрались по группам и стали пить и закусывать. Играла гармонь. Так прошел этот вечер, а на следующий день комендант уехал в Симферополь, а комендатуру закрыли до весны следующего года.

К уходу в лес я готовился загодя. Однажды через Суюн-Аджи проезжали повозки румын. Везли они русские винтовки, гранаты, патроны. Остановились у водопоя. Было у них шесть подвод по две лошади в каждой и по два человека на подводе. Они спросили коменданта, люди позвали меня. Я подошел и спросил: «Чу фачи, коморад».

Старший спросил, где комендант. Я ответил, что комендант живет в Симферополе, здесь бывает редко. В деревню часто приходят партизаны, а оружия у нас нет, поэтому он и боится здесь ночевать, каждый раз уезжает в город и попросил у них оружия.

Румыны посовещались и говорят: «Вам нужны русские винтовки для охраны коменданта?»

Я ответил, что, конечно, нужны. Румыны предложили обмен: три мешка кукурузы на шесть винтовок. Я согласился. Два солдата принесли шесть винтовок, один ящик патронов и пол-ящика гранат-лимонок.

Мы пошли в отцовский дом, где они набрали кукурузы. Я рассказал Сафронову о том, что у нас появилось оружие. Он одобрил мои действия и поблагодарил. Встал вопрос: куда его спрятать? Немного подумав, он сказал, что есть надежное место в кустах сливных полос абрикосового сада, недалеко от его дома. Ночью того же дня мы вдвоем перетаскали и забазировали наше оружие. Надо сказать, что в сарае коменданта уже были две винтовки, ящик патронов и пол-ящика гранат. Эти винтовки он выдавал охранявшим его людям, когда оставался с ночевкой.

Приехав из Симферополя, комендант сказал, что на фронтах дела плохие, немцы хотят уходить из Крыма. Он приказал зарезать всех своих пять кур и стал собирать вещи. Мы зарезали и потрошили кур, варили, жарили, сколько могли, а потом складывали ему в линейку. Он уехал, а оружие так и осталось в кладовке.

28 октября 1943 года меня вызвали в контору общины. Там были староста Жесткий, Сафронов и еще два незнакомых мне человека. Они сказали мне поехать в Симферополь и вызвать коменданта. Дали записку с подписью и печатью старосты общины. В записке было написано: «Господин комендант, приезжайте и заберите 500 штук яиц и тонну яблок. Боимся, что их заберут партизаны». Я тут же поехал в город и отнес записку в районную комендатуру. Коменданта там не было. Делопроизводитель фрау Сагарату прочла записку и сказала погулять, так как комендант придет в 3 часа. «Все, что он скажет, я напишу на обороте вашего письма». В 15.30 я получил ответ. На письме было написано число: «1 ноября 1943 г.».

Письмо я передал Сафронову. Прочитав его, он сказал: «Будем убивать фрица». Я не сразу понял и спросил: «Какого фрица?»

«Коменданта! – ответил он. – В деревню пришли около пятидесяти партизан. Они прячутся в доме, в сарае и на чердаке у Сейдамета Бариева. Дом Сейдамета находится через дорогу напротив дома повара коменданта Нади Болотовой. Обычно возле ее дома он останавливается, берет ключи и едет к себе. Вот там его и убьют».

Командир партизан приказал всем жителям уходить в лес к партизанам, чтобы в момент нападения никого из жителей уже в деревне не было, иначе всех перестреляют фашисты.

Я вырыл большую яму возле родительского дома и закопал шесть мешков картошки, фасоль. В отдельную яму положил свой новый костюм, туфли. Свой чемодан и дедушкин сундук погрузил в тележку. Туда же положил вещи и продукты на несколько дней. Забрал все винтовки – и те шесть, что выменял у румын, и две комендантские. Одну корову коменданта отдал Гаше Пастернак, другую – Стеше Борисенко.

О том, что потом произошло в деревне, я узнал от Николая Черняка. В обед к дому Болотовой подъехала легковая машина, в которой сидели все три коменданта и еще какой-то офицер. За рулем – Николай Черняк. За легковой машиной остановился крытый грузовик, внутри которого было шестеро солдат, а в кабине сидели офицер и шофер. Гертель вышел из машины и стал кричать: «Надя! Дай ключи». В этот момент партизаны открыли автоматный огонь. Немцы попытались сопротивляться, но бесполезно. Вскоре все фашисты были убиты. Погрузив тела убитых в кузов, партизаны увезли их в обрыв за деревней и сбросили с машины. Николая партизаны взяли с собой в лес, в 19-й отряд. Через месяц он убежал от них в Симферополь и стал предавать партизан.

Немцы сожгли деревню. Тех, кто не ушел в лес к партизанам, каратели собрали на расстрел, били. Партизаны примчались на чехословацком грузовике «шкода», открыв огонь на ходу. Каратели испугались и убежали. Через день они вернулись и сожгли всю деревню, схватили тех, кто не успел уйти в лес. Народ разбежался кто куда, а молодежь пошла в лес к партизанам.

После двух-трех дней пребывания в симферопольской тюрьме ивановских арестантов стали выпускать. По одному вызывали на допрос. Главный вопрос, который задавали каждому: «Халилова Курт-Сеита знаешь? Он отец Нури, который организовал убийство суюнаджинского коменданта».

Ни один из 90 опрошенных не сказал, что Халилов Курт-Сеит находится среди них. Все до единого говорили, что его среди них нет и что он давно ушел в лес к партизанам вместе со своими детьми. Именно так они заранее договорились говорить. Все арестованные боялись только одного человека – Менвапа. Он был немного чокнутый. Все знали об этом. На допрос его вызвали последним. Допрашивающие сразу заметили, что он не совсем нормальный, и выгнали его из кабинета. Отец вместе с другими вернулся в Ивановку к своей семье.

В одну из ночей после возвращения из тюрьмы, родители решили уйти из Ивановки в Суюн-Аджи и посмотреть свой сгоревший дом. Они уже были там, когда в деревню снова пришли немцы. Стали ловить людей. На наше счастье, здесь оказался наш дядя Сеит-Мемет, он быстро посадил на свою подводу отца, маму, моих младших братьев и погнал лошадь в город. Фашисты стали стрелять по ним, но догонять не стали, так как были заняты задержанием других. Дядя Сеит-Мемет привез моих родителей с детьми в свой дом, дал им одну комнату и кое-что из тряпок, чтобы можно было постелить и укрыться. Этот дом был в Симферополе, на улице Курцовской, 23.