Тени над Заполярьем. Действия Люфтваффе против советского Северного флота и союзных конвоев | Михаил Зефиров, Дмитрий Дегтев, Николай Баженов | страница 42 | LoveRead.ec

Помимо бомбардировок, дабы окончательно парализовать северную трассу ленд-лиза, немцы решили с помощью массированной заброски диверсионных групп перерезать железную дорогу Архангельск – Вологда.

1 сентября 1942 г. в пустошах в районе станции Коноша была выброшена группа диверсантов из тринадцати эстонцев, служивших в финской армии. Надо отметить, что использование в качестве лазутчиков лиц прибалтийских национальностей, ненавидевших Советы, было очень разумным решением. В отличие от множества своих русских коллег они скорее застрелились бы, чем добровольно сдались в плен.

Разделившись на мелкие группы, эстонцы в течение двух месяцев взрывали железнодорожное полотно, пуская под откос эшелоны с союзническими грузами, а также выводили из строя линии связи. 22 октября при эвакуации группы с озера Лача на диверсантов была устроена засада. Прибывший за ними гидросамолет Не-115С из 1‑й эскадрильи Kü.Fl.Gr.906 был поврежден и захвачен, в результате лишь отдельным эстонцам удалось уйти лесами. [60]

В течение 1–5 сентября диверсионные группы также были выброшены в Каргопольском, Приморском, Холмогорском и других районах Архангельской области, в основном вдоль железной дороги Архангельск – Вологда. Наиболее активно лазутчики действовали в Плесецком районе. Местность в огромном районе между Карелией и Тиманским кряжем по большей части являлась заболоченной тундрой, населенные пункты встречались очень редко. Все это облегчало диверсионную работу и затрудняло работу контрразведчиков.

Начались нападения на поезда. Так, на 941-м километре магистрали диверсанты взорвали полотно прямо перед подходящим эшелоном. В итоге паровоз и несколько вагонов сошли с рельсов, остальные встали поперек путей. После этого диверсанты открыли огонь из автоматов и убили машиниста, а затем скрылись. В десяти километрах от места крушения шпионы застрелили стрелочницу и взорвали стрелку, из-за чего еще один поезд потерпел крушение.

Из всех выброшенных парашютистов только четыре добровольно сдались НКВД. Они предъявили инструкции по проведению диверсий под названием «Задание для Архангельского направления», а также сдали карты, оружие и другое снаряжение. Несмотря на этот отдельный провал, диверсионная операция в Архангельской области стала одной из самых успешных за весь 1942 г.

Под влиянием всех этих событий 14 сентября совместным решением бюро обкома ВКП(б) и облисполкома был создан Архангельский городской комитет обороны (АГКО), который в соответствии со сложившейся традицией возглавил первый секретарь обкома и горкома партии Г. П. Огородников. В него также вошли председатель облисполкома М.А. Огарков, начальник областного управления НКВД П. М. Мальков, командующий Архангельским военным округом генерал-лейтенант Т. И. Шевалдин и начальник гарнизона Архангельска генерал-майор В. Н. Мальчиков.

25 сентября АГКО утвердил план обороны города, а через четыре дня вынес постановление о создании нескольких укрепленных районов: в Архангельске, на острове Мудьюгский и в Талагах. Все это говорило о том, что областные власти всерьез верили в возможность крупного германского десанта. Их уверенность в этом укрепили начавшиеся налеты авиации, массовые заброски диверсантов и агентов, а также состоявшийся в августе поход немецкого тяжелого крейсера «Адмирал Шеер» к острову Диксон.

АГКО принял несколько постановлений по повышению эффективности службы ВНОС. На территории области началось строительство дополнительных ста наблюдательных вышек, в том числе 26 – в Онежском районе. Посты наблюдения за воздухом создавались на крышах высоких зданий.

Во второй половине сентября 1942 г. в беломорские порты проследовали уцелевшие суда конвоя PQ-18. Штаб KG30 «Адлер» в Банаке планировал на 18 сентября атаку судов в горле Белого моря, но операцию пришлось отменить из-за плохой погоды. На следующий день корабли из-за разыгравшегося шторма остановились на рейде острова Мудьюгский. При этом четыре транспорта не смогли удержаться на якорях и сели на мель на краю входного канала.

Несмотря на плохую погоду, немецкий самолет-разведчик все же смог сфотографировать скопление союзных судов. И 20 сентября несколько Ju-88 в 16.00 атаковали стоянку, но из-за сильного заградительного огня с кораблей охранения не смогли добиться попаданий. Истребители 104-й ИАД ПВО снова «патрулировали» где-то поблизости, но контакта с противником в очередной раз установить так и не сумели.

Следующий налет состоялся 21 сентября. Причем с учетом того, что, по данным разведки, корабли уже вошли в порт, командование 5-го воздушного флота Люфтваффе поставило перед II./KG30 несколько нестандартную задачу: заминировать фарватер в районе острова Мудьюгский и тем самым заблокировать выход кораблей обратно в Белое море.

Сами пилоты были не в восторге от полученного приказа. Обер-фельдфебель Шталь вспоминал: «Хорошая погода. Наш полет на перехват каравана планировался на 18 сентября, но из-за плохой погоды эта акция сорвалась, и теперь нам предстояло атаковать его остатки, прибывшие в Архангельск. Наша задача состоит не в нападении на суда, обнаруженные в порту разведкой, а в минировании фарватера, чтобы преградить выход судов из Архангельска. Это нас несколько удивило, но, как говорится, наверху виднее».

Каждый экипаж получил карту Двинской губы, на которой были отмечены линия фарватера и район, который требовалось заминировать. После инструктажа Ju-88А взревели моторами и один за другим стали отрываться от бетонной взлетной полосы в Кеми.

Самолеты несли по одной авиационной мине ВМ1000, которая могла сбрасываться как с парашютом, так и без него. Эта «адская машина» являлась универсальным боеприпасом. Будучи начиненной 680 кг взрывчатки, что гарантированно уничтожало даже крупное судно, она оснащалась как магнитным или акустическим, так и обычным ударным взрывателем. Поэтому ее использовали и как мину для установки на речных и морских фарватерах, а также как бомбу для уничтожения хорошо защищенных оборонительных укреплений, промышленных объектов в тылу и других целей.

Суровых берегов Белого моря бомбардировщики достигли уже в сумерках и полетели дальше на юго-восток. Шталь продолжал свой рассказ: «Светлая лунная ночь. Никакого заградительного огня. Мы легко обнаруживаем линию фарватера, но удастся ли нам сбросить нашу 1000-кг мину именно в то место, где должны пройти суда? Надежнее, на мой взгляд, был бы бомбовый удар по порту. Сдается мне, что ни один офицер из штаба Люфтваффе никогда сам не участвовал в нападении на суда или в минировании фарватеров. Очевидно, они начитались где-то о наших успехах в минной войне против Англии и решили эту тактику применить в условиях Архангельска. Здесь же все совершенно иначе, но этого, по-видимому, никто не собирается учитывать. У меня серьезные сомнения в том, что хотя бы одна из многих сброшенных нами мин сработает».

Во время сброса мин в небе появились четыре истребителя Пе-3 из 95-го ИАП, но они так ничего и не смогли сделать. «Юнкерсы» один за другим ложились на обратный курс и через четыре с половиной часа полета благополучно вернулись на аэродром Кеми. Правда, надо отметить, что тот же Петер Шталь в своих воспоминаниях упоминал о том, что ему затем сказали, что из того вылета якобы не вернулись два самолета из 4-й эскадрильи KG30. Однако в имеющихся сведениях о потерях 5-го воздушного флота Люфтваффе этому нет никаких подтверждений.