Тени над Заполярьем. Действия Люфтваффе против советского Северного флота и союзных конвоев | Михаил Зефиров, Дмитрий Дегтев, Николай Баженов | страница 41 | LoveRead.ec

Едва мы успели юркнуть в чердачное окно, как раздался оглушительный треск. Зажигательная бомба, пробив кровлю, плашмя плюхнулась на чердак. Передняя оконечность ее плавилась, разбрасывая крупные искры. Мы с приятелем оцепенели, не зная, что предпринять. Вторая зажигалка, пронзив крышу, зависла на стабилизаторе. Это вывело нас из оцепенения. Юра схватил со щита щипцы с длинными ручками, ухватил зажигалку за середину, и мы бросили ее в бочку с водой, убегая от расплавленных брызг. То же сделали со второй зажигалкой и лопатой песка усмирили огонь, побежавший по чердачным стропилам.

А в это время во дворе уже бушевал пожар. Горели дровяники, поленницы, уже дымилась стена дома. Мы бросились через дорогу в пожарное депо. Дежурный, ни минуты не мешкая, раскатал пожарный рукав с брандспойтом и направил в полыхающий костер сильную водяную струю. Дрова отстоять не удалось, а дом наш был спасен. А рядом полыхали два двухэтажных общежития, склады у мясокомбината…»

В тушении пожаров принимало участие все население города. Нередко, чтобы помешать их распространению, приходилось просто сносить и ломать деревянные постройки. При этом команды союзных судов, помогавшие бороться с огнем, порой оказывались в весьма неприятных ситуациях. Третий помощник капитана американского танкера «Олдерсдейл» Филипс рассказывал: «Одна изба оказалась на совершенно пустой площадке между двумя стенами огня… Используя стойку радиомачты как таран, мы ударили по избе, намереваясь развалить ее. К несчастью, мы угодили шестом прямо в дверь». В итоге американцы вломились в общественный туалет и провалились в выгребную яму.

Несмотря на сильные пожары, отдельные очаги которых не удавалось потушить в течение двух суток, Архангельск все же не постигла судьба Мурманска и Сталинграда. Во-первых, плотность бомбежки из-за небольшого числа самолетов оказалась в общем-то небольшой. Во-вторых, стояла безветренная погода, также препятствовавшая распространению пламени. И наконец, сыграла роль растянутость городской застройки, из-за которой отдельные очаги огня не соединялись друг с другом. Это облегчало работу пожарных и бойцов МПВО. Близость реки тоже сыграла положительную роль в тушении. Это отметил и американский моряк Лунд: «Результат второго налета также оказался не слишком ощутимым. Некоторые пожары полыхали два дня, но действительный объем разрушений оказался на удивление малым».

На перехват бомбардировщиков снова были направлены «Харрикейны» из 729-го ИАП ПВО. На этот раз летчикам ПВО удалось добиться успеха, когда над восточным берегом Двинской губы, в районе острова Мудьюгский, командир звена младший лейтенант А. Костиков протаранил один из «Юнкерсов».

Л. П. Дедова, жительница расположенной поблизости от того места деревни Кадь, позднее вспоминала: «Стоял теплый и солнечный день. Мы с братьями пошли за грибами. Возвращались где-то в семь-восемь часов вечера. При выходе из леса я увидела над деревней большой самолет, весь в огне. С разворотами он два или три раза пролетел над деревней, а потом, снижаясь, повернул в сторону моря и упал.

Среди ночи в деревню приехал председатель колхоза Мигунов, всех напугал: «Только к самолету не ходите. Там немцы спрятались». Но на второй день большие ребята пошли к самолету. Оказалось, что в мох упала хвостовая часть самолета, а передняя с кабиной рухнула в море, на отмель. Нашли ребята резиновую оранжевую лодку с дюралевыми веслами, парус, у которого одна сторона была зеленой, другая белой, шоколад, галеты».

Брат Дедовой – Василий, которому в 1942 г. было двенадцать лет, к ее рассказу добавил, что выше бомбардировщика он видел в небе истребитель и слышал стрельбу: «Немец поначалу дымил и пытался уйти. Истребитель его таранил, и тогда тот заполыхал и упал в Кадское болото. Утром на берег моря приехали пограничники из Куи, матросы-зенитчики с Мудьюга. Вскрыли кабину. Потом от взрослых ребята узнали, что экипаж – четыре трупа – достали. Все немцы были с Железными Крестами».

Лейтенант Костиков сбил Ju-88A-4 W.Nr.142148 «4D+AN», который пилотировал кавалер Рыцарского Креста командир 6-й эскадрильи KG30 гауптман Вилли Флехнер (Willi Flechner). В его экипаж входили штурман обер-фельдфебель Альфред Штэдлер (Alfred Staedler), бортрадист фельдфебель Йозеф Харрес (Josef Harres) и обер-лейтенант Вильгельм Дёмельт (Wilhelm Döhmelt), выполнявший в том вылете функции бортстрелка. По уже сложившейся к тому времени в СССР традиции обломки «Юнкерса» были собраны, доставлены на барже в Архангельск и затем выставлены на всеобщее обозрение на одной из центральных улиц города.

В тот день та же 6-я эскадрилья потеряла еще две машины. Сначала во время вылета на разведку погоды на маршруте к Архангельску неожиданно отказали двигатели на Ju-88A-4 W.Nr.142074 «4D+GP», который пилотировал обер-фельдфебель Шталь. Спасти самолет было невозможно, и Шталь вместе со штурманом фельдфебелем Хансом Фехтом (Hans Fecht), бортрадистом фельдфебелем Герхардом Халлертом (Gerhard Hallert) и бортстрелком Гельмутом Гёртцем (Helmut Görtz) покинул его на парашюте. «Юнкерс» упал около финского местечка Кистинки, в 200 км юго-восточнее Кеми, а весь его экипаж вскоре прибыл обратно на свой аэродром.

Затем уже после бомбежки Архангельска на обратном пути в Кеми потерял ориентировку и залетел в воздушное пространство нейтральной Швеции экипаж Ju-88A-4 W.Nr.881777 «4D+IP». В конце концов, выработав все топливо, самолет упал около шведского поселка Янкисъярви, приблизительно в 95 км северо-восточнее Кеми. Немецкие летчики не пострадали и также вскоре вернулись в свою часть.

Кроме того, еще один самолет – Ju-88A-4 W.Nr.881715 – все из той же 6./KG30 из-за неисправности шасси был вынужден приземлиться в Кеми «на живот». Он получил повреждения средней тяжести (35 %), но стало ли это следствием зенитного огня над Архангельском или же технической неисправности, осталось неизвестным. И в этом случае никто из его экипажа не пострадал.

После августовских налетов командование Архангельского дивизионного района ПВО пыталось принимать меры для повышения эффективности своей обороны. В частности, им была достигнута договоренность с союзниками об использовании РЛС, имевшихся на английских кораблях ПВО «Паломарес» и «Позарика», которые соответственно стояли тогда в портах Бакарица и Экономия. Для передачи определяемых ими координат воздушных целей в штаб ПВО были выделены опытные переводчики.

Задачу заблаговременного обнаружения немецких самолетов над Белым морем получили также корабли Северного флота. Все это расширило систему наблюдения, однако само по себе это никак не влияло на усиление защищенности Архангельска. Заблаговременное обнаружение могло лишь помочь заранее объявить тревогу, но укрытий в городе все равно почти не было.

В ночь на 1 сентября последовал третий удар по Архангельску, в котором приняли участие пятнадцать «Юнкерсов». В 22.45 в городе была объявлена воздушная тревога, и через некоторое время со стороны Белого моря послышался гул авиационных моторов. Зенитчики открыли огонь, в небе вспыхнули разноцветные разрывы снарядов. Однако это снова не смогло помешать немецким летчикам.

На этот раз, по данным службы МПВО, на город были сброшены двадцать фугасных и около семи тысяч зажигательных бомб. Портовые сооружения и жилые кварталы получили новые повреждения. Основные очаги пожара возникли на берегу в районе лесобиржи № 2, где горела даже земля, а также в центре города – на улицах Поморская и Володарского. Одна из фугасных бомб попала в здание лесотехнического института, переоборудованного в госпиталь. Она пробила все пять этажей и взорвалась в вестибюле. В здании возник сильный пожар, и пострадали многие раненые. К счастью, здание находилось на берегу Северной Двины и поблизости оказались два пожарных буксира, которые залили госпиталь водой и спасли его от выгорания.