Тяжелые времена - читать онлайн книгу. Автор: Хиллари Клинтон cтр.№ 173

Башар Асад — сын Хафеза Асада, который захватил власть в Сирии в 1970 году и являлся ее бессменным лидером в течение тридцати лет вплоть до своей смерти в июне 2000 года. Дипломированного офтальмолога Башара стали готовить в преемники отца только после смерти старшего брата, погибшего в автокатастрофе в 1994 году. После смерти своего отца Башар занял пост президента Сирии. Жена Башара, Асма, до того как стать первой леди, работала в инвестиционном банковском бизнесе. В 2005 году характеристика этой семейной пары в одном средстве массовой информации звучала следующим образом: «Казалось, они воплощают в себе саму суть светского, вестернизированного арабского типажа». Но, как было отмечено в этой же статье, этот образ был не более чем «мираж», поскольку те большие надежды, которые возлагались на нового сирийского правителя, вскоре бесследно растворились в результате «шаблонных пустых обещаний, отвратительно-лицемерной риторики и кровавой практики». По мере распространения беспорядков по всему Ближнему Востоку именно эти «пустые обещания» и нереализованные надежды и послужили причиной многочисленных акций протеста сирийского народа.

Асад и его правящая клика принадлежат к течению алавитов, шиитской секте, тесно связанной с Ираном. Десятилетиями алавиты правили суннитским большинством в Сирии, начиная еще со времен, когда Сирия после Первой мировой войны стала французской подмандатной территорией. Алавиты составляют 12 % населения страны. Повстанцы являются в основном суннитами, которые составляют больше чем 70 % населения, в то время как курды составляют 9 % жителей Сирии. Еще 10 % сирийцев — христиане, около 3 % — друзы (секта шиитского направления ислама с элементами христианства, иудаизма и других верований). После того как разразился кризис, одна из самых больших проблем, с которыми мы столкнулись, заключалась в необходимости оказать помощь оппозиции в деле общенационального объединения. Ей следовало преодолеть раздробленность по религиозному признаку, а также географическую и идеологическую неоднородность населения.

В октябре 2011 года Лига арабских государств потребовала прекращения огня в Сирии и призвала Асада вывести свои войска из крупных городов, освободить политических заключенных, обеспечить журналистам и работникам гуманитарных организаций свободный доступ в страну, а также начать диалог с протестующими. Арабские страны с преобладающим суннитским населением (прежде всего, Саудовская Аравия и другие монархии Персидского залива) поддерживали повстанцев и добивались смещения Асада. Под давлением со стороны своих соседей Асад формально признал требования Лиги арабских государств и принял предложенный этой организацией план, но затем почти сразу же предал его забвению. Вооруженные силы режима продолжили применение оружия против оппозиции. В ответ Лига арабских государств приостановила членство Сирии в своих рядах.

В декабре Лига арабских государств предприняла еще одну попытку стабилизировать ситуацию в Сирии. Как и прежде, Асад согласился с предложенным планом. На этот раз, однако, в пострадавшие от действий правительственных войск города страны были направлены арабские наблюдатели. К сожалению, даже этот международный мониторинг не смог остановить насилие. Вскоре вновь стало ясно, что Асад не был намерен держать свое слово. В конце января 2012 года Лига арабских государств, отчаявшись, вывела своих наблюдателей из страны и обратилась в Совет Безопасности ООН с просьбой поддержать ее инициативу, в соответствии с которой в Сирии должна была произойти передача политической власти: предусматривалась передача Асадом власти вице-президенту и создание правительства национального единства.

К этому моменту армия вела танковый обстрел жилых пригородов Дамаска. Повстанцы были полны решимости сопротивляться до конца. Некоторые становились еще более радикально настроенными, в противоборстве стали принимать участие и экстремистские элементы. Группировки, исповедовавшие джихад (среди которых были и поддерживавшие связи с «Аль-каидой»), стали пытаться использовать конфликт для достижения собственных целей. Через границы Сирии в Иорданию, Турцию и Ливан устремились потоки беженцев. (По состоянию на 2014 год в результате нестабильной ситуации в Сирии насчитывалось уже более 2,5 миллиона беженцев.)

В конце января 2012 года я приняла участие в работе специальной сессии Совета Безопасности в Нью-Йорке, на которой состоялось слушание доклада Лиги арабских государств и прения по вопросу принятия ответных мер.

— У всех нас есть выбор, — сказала я на этой сессии, — встать на сторону народа Сирии и всего региона в целом — либо стать соучастниками продолжающегося в стране насилия.

Новая резолюция в поддержку мирного плана Лиги арабских государств столкнулась с той же проблемой, что и предыдущие попытки. Россия была настроена категорически против всего, что могло представлять собой давление на Асада. За год до этого российская сторона воздержалась при голосовании по вопросу создания бесполетной зоны над Ливией и принятия «всех необходимых мер» для защиты гражданских лиц, затем выразила недовольство и раздражение, когда операция под руководством НАТО, предназначенная для защиты мирных жителей, ускорила падение Каддафи. Теперь, когда в Сирии творился хаос, Россия была полна решимости предотвратить очередное вмешательство Запада. Режим Асада имел для них большое стратегическое значение. «Пример Ливии являлся ложной аналогией», — утверждала я в Нью-Йорке. Резолюция не налагала каких-либо санкций и не поддерживала использование военной силы, она была посвящена необходимости мирной передачи власти в стране. Москва, тем не менее, выступила против резолюции.

Я говорила с российским министром иностранных дел Сергеем Лавровым с борта своего самолета по пути на Мюнхенскую конференцию по безопасности, а затем встретилась с ним лично. Я сказала ему, что нам необходима единая позиция международного сообщества. Москва хотела, чтобы данная резолюция была более жестко направлена против повстанцев, чем против режима. Лавров настойчиво допытывался у меня, что произойдет, если Асад откажется выполнить условия резолюции. Будет ли следующий шаг заключаться в международном вмешательстве, подобном тому, что произошло в Ливии? Я ответила отрицательно: нет, не будет. План состоял в том, чтобы использовать эту резолюцию для оказания давления на Асада с целью принудить его к переговорам.

— Единственный способ заставить его прислушаться — это выступление Совета Безопасности «единым фронтом», — подчеркивала я. — Мы уже подробно растолковали, что это не является ливийским сценарием. Здесь не идет речи о каком-либо разрешении на применение силы, или вмешательство, или военные действия.

Российская риторика о необходимости соблюдения суверенитета и противодействия иностранной интервенции выглядела особенно неубедительно в свете собственных действий России на международной арене. В 2008 и 2014 годах Путин, не колеблясь, направил войска на территорию Грузии и Украины, нарушив суверенитет этих стран, — просто потому, что это отвечало его интересам.

Пока мы с Лавровым вели переговоры в Мюнхене, в Сирии произошел всплеск насилия. Войска режима нанесли удар по Хомсу, третьему по величине городу и колыбели мятежа. Под градом снарядов, обрушившихся на город, погибли сотни людей. На данный момент это — самый кровавый день данного конфликта.