Миг бесконечности. Книга 2. Волшебный свет любви - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Батракова cтр.№ 87

– Но ведь он не стал тебя меньше любить…

– Конечно! Обыкновенный дочерний эгоизм получается. Пусть не сразу, но я это поняла. Просто здорово, что вы у него есть! – в искреннем порыве Катя мягко коснулась ее ладони. – Ему очень повезло. И мне. Знать, что единственный родной на свете человек согрет любовью, – это великое счастье. Спасибо вам.

– За что? Я и тебя люблю, потому что в тебе живет его частица, – Арина Ивановна вздохнула. – Не усну одна, без Саши… Не уверена, смогу ли прожить без него хотя бы день. Да что там день… И часа не смогу выдержать, если не узнаю, что у него все в порядке. Знаешь, я, наверное, снова в больницу поеду. Хозяйство проверю, возьму кое-какие вещи – и обратно. Попрошу соседку завтра утром Дайну покормить. Переночую у себя в ординаторской. Завтра суббота, проснусь, посижу у него и поеду домой.

– Арина Ивановна, хотите, я вас подвезу? – предложила Катя.

– Ой нет, что ты, не стоит! – отмахнулась та. – Ты, наверное, и без того торопишься. Назад в больницу я уж как-нибудь автобусом или электричкой.

– Зачем автобусом? Я все равно у вас задержусь на какое-то время. Пока буду разбирать свои архивы, вы соберетесь, и я вас отвезу. Поверьте, мне это совсем нетрудно. Тем более, что мы с вами беспокоимся о здоровье одного и того же дорогого нам человека.

– Ну, если не трудно… Тогда я быстренько, – улыбнулась Арина Ивановна.

Увы, то, что искала, в Ждановичах Катя не нашла. Под крышей в доме отца хранилось много чего – студенческие конспекты, школьные дневники, даже прописи! Пакет с диктофонными и аудиокассетами, толстая папка с похвальными листами, дипломами, благодарностями. Но папки «Городские ведомости» не оказалось. И где она, неизвестно: исчезла, затерялась за давностью лет.

Попрощавшись с Ариной Ивановной у приемного покоя больницы, Катя вырулила на полупустую в этот час улицу и почувствовала, что едет на автопилоте: руки и ноги производили какие-то машинальные действия, голова, перегруженная за день информацией, отказывалась не то что думать, даже что-либо воспринимать. Как зависший компьютер.

Остановившись на красный свет светофора, она бросила взгляд на приборную доску: почти десять. Бесконечно длинный день, к счастью, подходил к концу. До Чкалова не так далеко, через двадцать минут можно оказаться в кровати. Но на сегодня оставалось еще одно дело.

«Нина Георгиевна… Позвонить, попробовать отказаться? И Вадим молчит. Занят, наверное… А ведь будет лучше, если он завтра не прилетит, – с тоской признала она. – Сразу поймет: что-то не так… А как рассказать? Ничего теперь не знаю и не понимаю…»

Но Нина Георгиевна и слушать не захотела Катины отговорки. Категорично заявила, что будет ждать, даже если та явится за полночь, а иначе обидится. Кстати, переночевать тоже предложила у нее.

Ничего иного не оставалось, как ехать на Пулихова.

Вадим вернулся в гостиницу около семи вечера, предупредил девушку в reception, что завтра рано утром выезжает, расплатился, попросил разбудить в половине шестого и заказал такси в аэропорт. В номере он первым делом установил контрольный будильник в мобильнике, быстро собрал вещи, принял душ и улегся в кровать. Оставалось позвонить Кате. Но, глянув на часы, решил, что пока еще рано. Наверняка в это время гостит у мамы.

«Пусть наговорятся», – улыбнулся он.

То, что между женщинами сложились теплые, доверительные отношения, Вадима очень радовало. Он хорошо помнил реакцию родителей на появление Леры. Полное отторжение. И это была не просто ревность к избраннице единственного сына. Как сердцем чувствовали, что она ему чужая. Радушие же и благорасположение матери к Кате не оставляли сомнений: на этот раз сын не ошибся и наконец-то нашел свою половинку.

Ну что ж, он и не собирался это оспаривать. Разве можно спорить с собственным счастьем?

Повалявшись еще немного в кровати, он поднялся и подошел к окну.

С высоты последнего этажа освещенный огнями, чуть затуманенный город был как на ладони. Магистрали, по которым спешили автомобили, развязки, окна небоскребов… Панорама возвышавшегося неподалеку делового центра в этот час нисколько не портила общий вид, даже наоборот, придавала загадочности.

Хаотично разбросанные, различавшиеся лишь по архитектурному исполнению высотки днем изо всех сил словно старались подчеркнуть свою важность, значимость, сражались в борьбе за пальму первенства, за индивидуальность, непревзойденность. В итоге, особенно по утрам, в лучах восходящего солнца, все это резало глаз, выглядело странным, разрозненным, а порой нелепым. Ночью же, будто устав от борьбы, дома теряли очертания и сливались, наконец, в нечто более-менее гармоничное. Если удавалось абстрагироваться от цветных логотипов на крышах, то яркие точки-тире светящихся окон на этажах воспринимались как некая закодированная информация, которую при определенной доле фантазии можно было расшифровать. Избавившиеся от дневных пробок магистрали вполне походили на дополнительные потоки информации. Этакие связующие нити.

Разгадывание такого визуального ребуса, как ни странно, успокаивало, засыпалось после него легко и быстро. Именно потому Ладышев любил и этот отель, и этот этаж. Именно потому для него был так важен вид из окна, когда он покупал квартиру в Минске.

Когда-то давно, в самый первый приезд во Франкфурт, его привез сюда Флемакс и поселил в этот номер. Он же и открыл тайны ночных небоскребов, объяснив, почему после смерти сына поселился на последнем этаже высотки в центре города: из-за возможности выходить перед сном на открытую террасу, всматриваться в светящиеся точки-тире окон, пересечения магистральных артерий, устремляющихся в бесконечность… До рези в глазах, до тех пор, пока они не увлажнятся…

«Не стоит бояться случайно выступившей слезы, – сказал тогда Мартин. – Слезы успокаивают и очищают душу».

Услышав это впервые, Вадим, периодически коривший себя за излишнюю, как ему казалось, сентиментальность, лишь усмехнулся. Суть сказанного дошла до него много позже, когда тот же Флемакс впервые сыграл с ним не по правилам дружбы, а по жестким правилам бизнеса…

Однако сегодня вид из окна его не успокаивал, не завораживал, не казался гармоничным. Слишком много пережил он в последние часы, дни, месяцы, слишком многое тревожило, не позволяло расслабиться. Ни на секунду. Где-то внутри поселилось жгучее чувство близкой опасности, ожидания чего-то куда более страшного и мучительного, чем смерть Мартина. Мало того, его не покидало ощущение, что все уже случилось, но он пока не знает об этом. Как не знает, с какой именно стороны ждать удара. Неведение и ожидание беды с каждой минутой тяготили и угнетали все сильнее.

«Что же меня так мучит? Надо сконцентрироваться и попытаться проанализировать ситуацию. Итак… Хильда? Здесь от меня ничего не зависит, я бессилен. Все, что могу, – это находиться рядом или неподалеку. Прийти на помощь, если потребуется. Окончательно примирить ее с реальностью сможет только время. Но она сильная женщина, справится. Что еще? История с покупкой автомойки? Да, сегодня она здорово выбила меня из колеи. Не зря сказано: благими намерениями выстлана дорога в ад… Но здесь, к счастью, все поправимо. Можно даже в чем-то себя оправдать. Если Александру Ильичу давно требовалось лечение, то рано или поздно этот вопрос встал бы остро. А так – все под контролем. Подлечат, обследуют – решим, что делать дальше. Если возникнут сложности, решу вопрос здесь», – хладнокровно пытался размышлять Вадим.