Рокоссовский. Терновый венец славы - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Карчмит cтр.№ 112

— Если бы не близость украинской столицы, то я бы не переходил к обороне.

— Николай Федорович, дело вот в чем, — генерал армии повернулся к Ватутину. — Пользуясь пассивностью фронта, противник собрал крупную танковую группировку и стал наносить удары то в одном месте, то в другом. На мой взгляд, ошибка ваша в том, что вы, вместо того чтобы ответить сильным контрударом, продолжали обороняться.

— Да, тут я допустил явный промах. Не хотел рисковать, и напрасно.

— Если присмотреться, то тут нет никакого риска, — Рокоссовский махнул рукой с дымящейся папиросой. — У вас помимо отдельных танковых корпусов имеются две танковые армии, дышащие друг другу в затылок. Это же большая пробивная сила. А общевойсковые армии, а артиллерийские резервы? Да с таким количеством войск только и наступать, а не сидеть в обороне.

— На днях нанесу удар. Спасибо за совет.

Вечером Рокоссовский в присутствии Ватутина связался по ВЧ со Сталиным и доложил свои выводы об обстановке, о намеченных мерах, которые уже начали проводиться в жизнь. Он особенно акцентировал внимание на том, что Ватутин как командующий фронтом находится на своем месте и войсками руководит уверенно. Рокоссовский попросил разрешения у Сталина вернуться на Белорусский фронт.

Ватутина было трудно узнать: он подтянулся, шутил, улыбался, а на прощание Рокоссовскому сказал:

— Я много был наслышан о ваших человеческих качествах, а теперь убедился в этом и сам. Спасибо за помощь, за урок душевности, который вы мне преподнесли. Я никогда этого не забуду.

Это была их последняя встреча. В ближайшие недели войска Ватутина нанесли противнику ряд сокрушительных ударов, до основания расшатавших его оборону. Но 29 февраля 1944 года во время очередной поездки в войска генерал был тяжело ранен украинскими националистами — и 15 апреля его не стало.

Рокоссовский был потрясен этой утратой.

1

Светлым августовским утром 1943 года «кукурузник» приземлился на зеленый луг, который тянулся широкой полосой вдоль деревни Ловцевичи. Здесь, где-то в семидесяти километрах северо-восточнее Минска, располагался штаб партизанского отряда, куда был направлен прямо из Москвы Белозеров. С самого начала войны эта деревня входила в партизанский район, куда никогда не ступала нога фашистов. Хозяевами здесь были народные мстители — партизаны.

Вскоре его встретили трое молодых людей с автоматами на груди и повели в сторону деревни. Они с любопытством поглядывали на пришельца с Большой земли и, ведя разговор между собой на белорусском, застенчиво улыбались.

— Куда мы идем? — спросил Белозеров, расстегивая верхние пуговицы своего десантного полевого обмундирования.

— К командиру партизанского атрада, — ответил один из них. — Ужо близко.

Они прошли метров двести по сосновому лесу, который кончался небольшим выступом в форме клина, а затем по полевой дороге, среди ржаного поля, направились в деревню.

— Кто здесь сеял рожь? — спросил Белозеров, чтобы не молчать.

— Як хто? Мы сами, — ответил тот же партизан. — Нам тожа ести трэба. Бяз хлеба не праживешь.

Освещенная солнцем земля, словно покрытая нежным золотым покрывалом, уходила на восток, где виднелся зеленый холм, отсвечивавший памятниками и крестами.

Дом, в котором жил командир отряда, был окружен деревьями и вместе с другими постройками занимал довольно-таки приличное пространство. Резные ставни были покрашены в белый цвет и резко выделялись на фоне потемневших бревен. В саду стояла пятиметровая вышка.

В одной половине дома располагался штаб отряда, а другая его часть была отведена под жилье командиру.

Когда Белозеров вошел в дом, навстречу ему из-за стола вышел широкоплечий двухметрового роста здоровяк лет пятидесяти с крупным загорелым лицом. Глядя на его роскошные усы, казалось, что ему в каждую щеку воткнули по лезвию кинжала.

— Муц Павел Андреевич, — представился мужчина и пожал Белозерову руку так, что тот чуть не присел. — Командир здешнего партизанского отряда. — Он жестом пригласил его сесть, а сам, заложив руки за спину, ходил по комнате. — Мы очень рады вашему прибытию. Нам катастрофически не хватает квалифицированных кадров. Мне передали, что вы хорошо знакомы с подрывным делом.

— Да, почти месяц постигал эту науку.

— Вот и прекрасно. Теперь мы зададим фашистам перцу. А сейчас, Андрей Николаевич, вам покажут комнату, где вы будете жить. Передохните немножко с дороги и часика через два заходите ко мне. Подойдут другие начальники, и мы с вами обговорим все вопросы нашей дальнейшей работы.

В тот же день Белозеров был в штабе партизанского отряда, где собралось около десятка человек. Здесь он узнал, что Муц, бывший директор школы, ведет борьбу с фашистами с самого начала войны. Вместе с ним партизанят и его трое сыновей. Отряд насчитывал 140 человек. Андрея познакомили с сыном бывшего помещика из Западной Белоруссии Вячеславом Жуковским.

— Это парень сорвиголова. Он будет вашим подчиненным. За ним нужен глаз да глаз.

Выяснилось, что основная задача партизанского отряда заключается в том, чтобы побольше тревожить немецкие гарнизоны, задерживать их здесь и не давать возможности перебрасывать войска на фронт. На шоссе и железной дороге Молодечно — Минск за отрядом закреплен участок Красное — Радошковичи.

— На железной дороге и на большаке, — говорил командир отряда, — у фашистов земля должна гореть под ногами. Нам подбросили достаточное количество боеприпасов, мин, другого военного имущества. Осталось дело за нами. Фронт приближается к Белоруссии, и мы обязаны помогать ее освобождению от фашистского ига.

Белозеров был назначен заместителем командира отряда по разведке и диверсиям.

Поздно ночью, после ужина в штабе отряда, он шел к себе в комнату. Ночь была ясной и по-летнему теплой. Подставляя лицо теплому ветру, Андрей с наслаждением вдыхал запах белорусской земли, которая, как теперь ему казалось, станет для него родной и близкой.

Он зашел к себе в комнатушку с отдельным входом (хозяева дома жили в другой половине), зажег керосиновую лампу и улегся в постель. Обстановка в комнате была настолько скромной, что напоминала камеру, где он находился в первые дни ареста. Он просидел в ней тогда около шести месяцев. Именно оттуда он ходил на единственное свидание с женой за все четыре года тюрьмы. Он помнил ту встречу до мельчайших подробностей.

Однажды днем дверь в камеру открылась.

— Белозеров! — крикнул дежурный надзиратель.

Вздрогнув от неожиданности, он вскочил с койки.

— Тебя вызывают на свидание!

— Свидание? — переспросил он и, опомнившись, сказал: — Хорошо, я готов.

Его провел надзиратель по длинному коридору, по высоким ступенькам и, наконец, открыл железную дверь и завел в комнату, приспособленную для свиданий. Она была разделена двумя продольными барьерами высотой до пояса. Между барьерами коридор — место надзирателя во время свиданий.