Не/много магии - читать онлайн книгу. Автор: Александра Давыдова cтр.№ 8

Сначала ехали молча, потом бородач отложил газету в сторону и тихо спросил:

— Уже хирург?

— Что? — не понял Ник.

— Я пальцы твои рассматривал, — пояснил сосед. — Изрезанные и в синяках, как будто ты всю ночь напролет мироздание штопал.

— Так и есть. А вы..?

— Давай на ты. Я Курт.

— Ник.

— Будем знакомы. Руки не подам, извини, — он демонстративно помахал кистью в воздухе. Через всю ладонь змеился белый шрам. А если присмотреться, то и не шрам вовсе — а свежая рана, из которой сочилась черная лёдь. — Не на свой вес замахнулся, ну и об край — того…

— Очень больно? — глупый вопрос, но Нику больше ничего не пришло в голову. Как ни смешно, он первый раз говорил с таким же «видящим», и странность разговора перебивала все его попытки выдумать действительно нужные и правильные фразы.

— Скорее обидно. Я ж ведь не с детства таким стал. Ты, небось, судя по стажу в глазах, еще года в три на колобков в печи заглядывался.

— Не было у нас печи, — Ник невольно улыбнулся.

— Ну, значит, на домовят под кроватью любовался. Не в том суть. Скажи, ты помнишь, как оно — не видеть?

— Нет.

— А я вот помню. Мне только лет в двадцать это обухом ударило по голове — разом всё увидал: и призраков, и разрывы, и за край заглянул — испугался, конечно. В аварию попал и, видимо, выскочил из собственной шкуры, чтобы поменять сущее. И обратно уже не вскочил. Сначала думал, что с ума сошел, потом привык. Но всё равно ностальгия мучает по тем временам, когда я вместо живого солнца на небе умел видеть просто планету.

— Тяжело было?

— Скорее, странно. Как будто чья-то рука сверху взяла и перемешала самое сокровенное. Мечты, планы, мировосприятие — всё на свалку отправилось. Знаешь, родители на десятилетие мне подарили настоящую ракету. С меня ростом. Как «Буран», по-моему, — запамятовал уже, как она называлась. Ни у кого такой не было. Друзья готовы были даже во двор не выходить на прогулку, а сидеть у меня в комнате и с недетским благоговением играть в Гагарина. Зато мне было страшно обидно. Я-то мечтал о самосвале. И никогда не хотел в космос.

* * *

Через три дня, когда Ник ухитрился заехать в железнодорожный тупик, за которым рельсы кончались, пришлось пересаживаться на автобус.

Автовокзал находился прямо напротив платформы, только площадь перейти. Ник выбрал самый дальний маршрут, взял билет на ближайший рейс и направился в кафе, выпить кофе и съесть хотя бы булочку. Накануне ему не удалось ни позавтракать, ни поужинать — мироздание не ограничилось банальными парнокопытными, теряющими книги, а решило просто и незамысловато треснуть титан с кипящей водой. Вечер ушел на лечение ткани мира, а утро — на лечение себя подручными средствами. Не так страшно, конечно, как рана на ладони давешнего попутчика, но ни один палец уберечь от ожогов не удалось.

Ник купил пластиковый стаканчик с кофе и, с трудом удерживая его, оглянулся по сторонам. Прямо рядом с прилавком стоял столик — что самое приятное, без трещин и с не облупившийся краской. За ним сидела девушка в клетчатой рубашке и зеленоватых джинсах. Она посмотрела на парня немигающим взглядом, улыбнулась и сделала приглашающий жест рукой — «присаживайся, мол». Потом сморгнула, и глаза у нее стали ярко-голубые. Как у самого Ника.

— Мимикрирую, — объяснила она. — В последние недели так страшно, что не только разрывы стягиваю, но и себя подтаскиваю ко всем, за кого можно ухватиться.

— Ухватиться зачем?

— Боюсь упасть. Хм, не так — оторваться и выпасть. Даже не наружу, а просто — из жизни.

— А это возможно?

— Думаю, возможно все, — девушка порылась в сумке, брошенной на пол рядом со столиком, и вытянула оттуда книгу. Вроде тех, что последнее время приходилось чинить Нику. — Любопытство, таскаю с собой под присмотром, чтобы не исчезло. Вроде якоря. Тешу себя надеждой, что если не справлюсь — за книжечку ухвачусь. Могу и тебе почитать. Хочешь?

«Раньше шестеренки вращались быстро — в начале времени, когда Гея была молодая еще и радостно кормила всех своих обитателей, чтобы те перерождались в срок. Зубчики часового механизма цеплялись за материал, оставляли на нем крошечные царапины, которые нам ничего не стоило залечить. Желтые головки одуванчиков в срок становились семенами, и парашютики разносило по всей поляне, чтобы выросли новые цветы — и так по кругу. Люди не пытались вырваться из цикла, жили — как жилось, и толкали сообща эти чертовы шестеренки.

А теперь Гея постарела. Механизм вращается с трудом и скрипом; если уж зубцы цепляются — так намертво, вырывают целые лоскуты из мироздания. Нашей помощи едва хватает, чтобы их залечить. Порой сил не хватает, и холод с темнотой — привет, давно не виделись — хлещут внутрь через прорыв, заставляя целые города и страны орать ночами от неизбывных кошмаров, а днем творить непонятное. Тут бы всем сплотиться и поддержать мир, но нет. Мы ведь особенные. Каждый второй хочет вырваться, выпрыгнуть, выбежать… Стать одиноким и непознанным, гордиться своей инаковостью, двигаться лишь вперед — и никогда, никогда не возвращаться к прошлому. Замыкаться циклам всё сложнее. И поэтому в конце марта идет град со снегом, а в конце осени при минусовой температуре с небес льет дождь, одевая улицы в отвратительно-скользкую глазурь…»

— Я прошлой осенью раз десять падала.

— Сильно?

— От души. Не так больно, как обидно. Один раз чуть под лед не соскользнула, пытаясь предотвратить ледоход в декабре. Вдумайся. Картина неизвестного художника-пейзажиста «Река вскрылась внезапно». Но обошлось.

— В средней полосе пока до такого веселья природа, вроде, не дошла.

— Дошла, не сомневайся. Просто, видимо, тщательно это скрывает. Готовит сюрприз, как говорится. Вот представляешь — возвращаешься домой в апреле,… а почек на деревьях нет. Или травы на газонах не предвидится.

— И после землетрясений теперь разломы не полечишь… — Ник закурил очередную сигарету, глубоко втянул едкий дым и криво усмехнулся собеседнице. Та в ответ встряхнула рукой над пепельницей, как будто сбивая пепел со своей невидимой сигареты, и вздохнула:

— Ведь признайся, хочется иногда самому вырваться? Плюнуть на все эти знаки, тайны, символы. Не ждать у моря погоды, сверяясь с флюгером предназначенности, а рвануть вперед, срезая дорогу. Пусть нечестно, зато самостоятельно. С одной стороны, вроде, и знаешь, что всё в итоге сложится как надо…

— …Но вот ждать, пока оно сложится, иногда невыносимо.

— Именно.

Потом они молчали, а Ник листал книгу. Подъехал автобус, и ломкий голос из репродуктора позвал пассажиров на посадку.

— Прости, — Ник замялся, поднимаясь из-за стола. — Что-то я сегодня совсем не воспитанный… Забыл вот спросить, как тебя зовут.

— Не извиняйся, — девушка грустно улыбнулась, и ее глаза поменяли цвет с голубого на жемчужно-серый. — Не это же главное. Главное — добраться до горизонта.