К югу от Вирджинии - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Бочков cтр.№ 52

Она сняла грязную одежду, свалила на пол, отодвинув ногой в угол. Стянула и скомкала рваные колготы, бросила в мусорную корзину. Встала под душ. Пятки были в ссадинах и порезах от озерных ракушек. Полина взяла мочалку и начала тереть, от ног по ванне поползли розовые полоски. Полина, вывернув оба крана до упора, зажмурилась, подставила лицо под колючие струи.

К началу вечерней службы она опоздала, церковь была полна. Орган сонно гудел, перебирая басами, вдруг звук оборвался, эхо улетело под купол. Все стихло, и тут вступил хор, из многоголосия выплыл тенор:

– Благодарим Тебя, Всемогущий Боже, что укрепил нас спасительным даром Твоим, и молим Тебя ради милости Твоей…

– Милости Твоей! – подхватил хор.

– Да утвердится им наша вера в Тебя и искренняя любовь среди всех нас, ради Иисуса Христа Господа нашего. Аминь!

– Аминь! – откликнулся хор.

– Аминь! – нестройно пропели прихожане, встали и начали креститься. Полина тоже перекрестилась. Пригнувшись, она прошла боковым нефом, села с краю на лавку. Соседка, крупная рыжая тетка, повернула к ней толстое лицо с красными от слез глазами. Полина улыбнулась и кивнула.

– Молитва в покое – есть дар благодати, – звонко пропел тенор. Хор ладно подхватил, прихожане тоже начали подпевать, рыжая тетка, громко фальшивя, скосила взгляд на Полину. Та беззвучно стала открывать рот.

Орган проснулся тонкой нотой и тут же обрушился могучим аккордом, бас, казалось, загудел в скамье, в плитах пола. У Полины перехватило горло, она тихо всхлипнула, рыжая соседка вытирала слезы скомканным платком. Хор гремел:

– Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе, Боже!

Полина вместе со всеми пропела:

– Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя!

Тенор взвился на октаву выше:

– Слава Тебе!

– Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, – откликнулся хор и прихожане.

– Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, – подхватила Полина. Соседка скривила лицо, рыдая, завыла в голос. Впереди кто-то сильно захлопал в ладоши, где-то сбоку завизжал младенец. Все вплелось в мощную коду.

На северный амвон поднялся человек, он не вышел к пюпитру, а незаметно остался стоять в тени. Постепенно шум стих, кто-то еще долго кашлял, младенец вконец разревелся, и его, наконец, вынесли. Человек на амвоне поднял руку. Сверху вспыхнул софит, Полина узнала директора Галля. Директор приподнял стойку микрофона, хрипловато произнес:

– Добрый вечер, дорогие мои… Добрый вечер.

Полина ожидала жаркой речи, пафоса и огня, голос директора звучал по-домашнему обыденно, даже скучно.

– Ну и град был вчера! – Галль, отвернувшись от микрофона, прокашлялся в кулак. – Не меньше голубиного яйца. А еще этот пожар, у озера. Ну и денек, да? А еще кто-то говорит, что у нас в Данциге скука, ничего не происходит.

В зале сдержанно зашумели, кто-то засмеялся.

– Ну да, вот и я о том же, – улыбнулся директор. – Сначала пожар, потом град! Но вот о чем я подумал – ведь и то и другое от Бога. Ведь все на земле и в небе от Бога, без Его ведома и волос не упадет. Ведь так?

Слушатели согласно закивали, заерзали, кто-то уронил то ли зонт, то ли клюку на пол.

– Но откуда тогда зло? Ведь Бог добрый, не будет же Он нарочно творить зло? Бог есть высочайшее Добро, абсолютное Добро, ведь так?

Прихожане примолкли.

– Откуда это, если все это создал Бог. Большее и высочайшее Добро создало добро меньшее, но и Творец и тварь – добры. Откуда же зло? Не злой ли была та материя, из которой Он творил?

Директор сделал паузу, Полина услышала, как потрескивает фитиль у свечки.

– Он придал ей форму и упорядочил ее, ибо оставил в ней что-то, что не превратил в доброе? Почему это? Или Он был бессилен превратить и изменить ее всю целиком так, чтобы не осталось ничего злого. Он, Всесильный? И наконец, зачем захотел Он творить из нее, а не просто уничтожил ее силой этого же самого всемогущества?

Директор поглядел наверх, словно оттуда могли ответить.

– Или она могла существовать и против Его воли? А если она была вечна, зачем позволил Он ей пребывать в таком состоянии бесконечное число времен, и только потом угодно Ему стало что-то из нее создать? А если вдруг захотел Он действовать, не лучше ли было Ему, Всемогущему, действовать так, чтобы она исчезла и остался бы Он один, цельная Истина, высшее и бесконечное Добро?

Полине стало душно, она расстегнула куртку, кнопки клацнули, рыжая соседка осуждающе скосила взгляд и закусила губу.

– Я не стану спорить с Блаженным Августином, но, на мой взгляд, все гораздо проще. Проще и логичнее. Бог оставил зло не по недосмотру или лени, зло было намеренно оставлено для нас – людей, тварей Божьих. Зачем? Резонный вопрос. – Галль усмехнулся. – И вот вам логичный ответ.

Он потер ладони, сухой звук шершаво прокатился по церкви.

– Зло оставлено для испытания нас. Я не про искушения и грехи говорю сейчас. Он оставил зло, чтоб посмотреть, как мы с ним будем справляться, сможем ли мы его одолеть… зло это. Ведь Господь не только творец, он еще и воитель. И, создав нас по образу и подобию Своему, Он вдохнул в нас и этот дух, дух борьбы.

Директор говорил громче, он выпрямился, положив крепкие кулаки на крышку пюпитра.

– Если ты видишь зло и ничего не делаешь, то считай, что ты соучастник этого зла! Если зло распускает свои ядовитые цветы в твоем саду, а ты беспечно качаешься в гамаке, то не удивляйся горькому урожаю! Не плачь, не вопрошай Всевышнего: «Как же так, Господи? Ведь я не грешил, молился, за что ж Ты меня караешь?»

Последнюю фразу директор проговорил высоко – картавым потешным голосом, но никто даже не хихикнул.

– А я скажу тебе – за что. – Галль приблизился к микрофону, медленно произнес: – За соучастие.

Христос, грустно склонив голову, смотрел вниз с креста на собравшихся, небо за витражами потемнело, Полине хотелось страшно пить, она облизнула сухие губы. Пауза тянулась бесконечно. Потом директор открыл книгу и начал читать вслух:

– Да погибнут от лица Твоего, Господи, как они и погибают, суесловы и соблазнители, которые, заметив в человеке наличие двух желаний, заявили, что есть в нас две души двух природ: одна добрая, другая злая. Злы же на самом деле они, ибо злы эти их мысли, но и эти люди могут стать добрыми, если постигнут истину и достигнут согласия с истиной.

Галль запнулся.

– А если нет? – Он обвел взглядом прихожан. – Если эти люди не могут стать добрыми? Если они продолжают творить зло, развращать наших детей своим примером. Ведь дети сами еще не в силах отличить сочное яблоко от ядовитой смоквы. Что ж, мы будем стоять в стороне и наблюдать, как гибнут наши дети? Не схватим за руку мерзавца, убаюканные ложным христианским миролюбием и всепрощением?