Великие любовницы - читать онлайн книгу. Автор: Эльвира Ватала cтр.№ 82

Но все эти вопросы оставим без ответа. Да это и не важно, чей ребенок, — одним больше, одним меньше. У Лукреции потом с третьим мужем столько детишек будет, что и пальцев на руке не хватит, она и умрет-то во время родов. А первый муж ее, хоть и поздно, но доказал, что обвинение его в импотенции было ложно, женившись на одной флорентийке и имея с ней сына. Но папа римский, если бы еще жил в это время, и тут, наверное, бы памятную отговорку нашел: ребенок не от мужа.

В папской тайной канцелярии энигматично было записано о дальнейшей судьбе Педро Кальдерона, осмелившегося Лукрецию сделать беременной. С ним, конечно, не церемонились, не дворянин, простого звания человек. Его сначала в тюрьму потащили, потом в тюрьме закололи, потом труп в мешок положили, потом в речку Тибр труп бросили, потом те, которые труп бросали, его выловили и где-то на задворках по-христиански похоронили. Убивал Педро Кальдерона в присутствии Александра VI брат Лукреции Цезарь, у которого чувства брата и любовника переплелись в такую ярость, что он наносил удары Педро с таким ожесточением, как будто перед ним был не человек, а бык на корриде, и кровь брызгала в лицо римскому папе. Какой только кровью не запачкался этот святой служитель римского костела? Макбет перед ним — невинное дитя. Но Александр VI хотя и соболезновал холодному алькову своей дочери, в ложе которой якобы импотент пребывает, сам Не всегда его «теплым» имел. Иногда, как в зимнюю стужу, без камина, было в этом алькове и холодно, и пусто, и одиноко. Особенно, когда последняя, любимая его куртизанка Юлия делала с шестидесятивосьмилетним римским грозным папой что хотела, как хотела и когда хотела. А он, послушной собачонкой, даже тявкать не смел. Все ее капризы — закон для него. Эта красивая девка водворилась в его дворце и сердце, когда римский папа, эротоман страшный, имеющий в свои двадцать лет — двести наложниц, отлюбил красавицу Ваноссу, мать его пятерых детей, и разглядывался по сторонам, какую бы обольстительную дамочку надолго в альков свой завлечь. А то «делов» у римского папы по горло, беспорядочные связи ему надоели и отнимали много времени. Ему свои низменные страсти надо было удовлетворять без особого ущерба для времени. Для него время не только деньги, но это еще сила и власть. Пока какую куртизанку разыщешь, медицинскому осмотру подвергнешь, манерам утонченным выучишь — сколько времени пройдет! Да и не каждая была способна тяжелый экзамен любви выдержать. Тут особая сноровка требовалась, поскольку римский папа в сексуальных делах не новичок, а конессер, и требования огромные к объекту своей любви предъявлял. Словом, римский папа пришел к тому же выводу, к которому короли приходили: нужна своя, постоянная любовница! И не подозревал этот шестидесятивосьмилетний здоровый мужчина, что влюбится он, как молодой юноша, и гореть будет не только страстью, но и ревностью Отелло. Свою дочь Лукрецию, которая все приказания папочки безоговорочно выполняла, обязал шпионить за своей пятнадцатилетней любовницей и обо всех ее подозрительных шагах ему докладывать. Муж Лукреции тоже должен был этим благородным занятием, шпионажем за любовницей свекра, заниматься. «Следите и доносите», — такой строгий приказ отдал римский папа своей дочери и зятю. Ну и те старались вовсю. Совсем житья не стало бедной Юлии. Ни посмотреть на какого смазливенького придворного ей нельзя было, ни улыбнуться, ну а чтобы в постель с ним пойти, даже мечтать не приходилось. И поскольку «запретный плод всегда сладок», то Юлия решила урвать этот «плод» силой. Взяла и убежала из-под надзора. Якобы к своему больному брату в какую-то отдалённую провинцию. Александр VI, как буйвол разъяренный, рвет и мечет и грозит послать на Юлию всю кару бога. И такой ревностью объятый, что ни есть, ни пить не может, кардиналов травить даже перестал на какое-то время, а страдает так, будто перед нами не грозный римский папа, а влюбленный парубок из соседней деревни. А поскольку предусмотрительный папа и эту любовницу замуж выдал, то в сердечные муки вмешалось еще и жесточайшее сомнение: а не удрала ли Юлия к законному мужу? И такое вот письмо ей строчит и во всевозможные места посылает, авось отыщут где-нибудь любовницу: «Я знаю, ты поехала к своему мужу, к этому отвратительному жеребцу из Бассанелло» [114] .

И обещает ей вечную кару господа бога. Преступление ее и в самом деле страшное: удрать от любовника к собственному мужу? Господь бог не прощает таких немыслимых прелюбодеяний, конечно. Но Юлия к мужу не бегала. Она, насладившись свободой, преспокойно возвращается в Рим. Узнав о ее возвращении, Александр VI начал рвать и метать пуще прежнего, ибо все его давние муки вылились сейчас в одну чашу испытанных горестей. И кроме того, он очень испугался, захочет ли Юлия еще его, как любовника? На всякий случай рясу свою, или там папскую пурпурную мантию, скинул, напялил испанский модный аксамитный [115] костюм, высокие сапоги, шляпу с пером, сбоку шпагу прицепил и вот таким гранде времен Филиппа II является к Юлии. Авось удастся очаровать любовницу наново.

А когда Юлия, решив, что хватит вне дома, то есть вне богатого папского дворца счастья искать, согласилась с ним и дальше жить и любовью одарять, папа воскрес прямо. Помолодел, морщины разгладились, глаза лучиками сверкают. Вот ведь что любовь со стариками делает: даже святых пап не щадит.

А дочь его Лукреция в третий раз замуж выходит. Собственно, не она выходит, а римский папа ее выдает. И, представьте, очень даже выгодно: третий ее муж Альфонс (второй тоже был Альфонсом) был сыном короля Феррары, и Лукреция в будущем может стать королевой, что и случилось позднее. Ну ей, конечно, все равно, за кого замуж выходить: ее мнение в этом вопросе не спрашивалось. А вот Альфонс нос воротит. Ему невеста не очень нравится. И вопреки установившемуся мнению, дорогой читатель, она совсем не была красива и очень похожа на батюшку: те же немного выпуклые глаза, мясистый нос, вдавленный подбородок и уж очень темная кожа, ну прямо арабка. Одна красота — это необыкновенно длинные белые волосы. Ну тогда римский папа приданое дочери немного увеличил, еще пару тысяч флоринов прибавил, Альфонс согласился.

Но такая великая тяга была у этой женщины к личному счастью и вдали от разврата и интриг своего батюшки, что она и при не очень любящем ее муже постаралась стать счастливой. Во-первых, не обращает внимания на его любовные связи, будто и не касаются ее все эти его любовницы разных рангов и мастей. Она знай себе рожает детей исправно, и уже пять штук по дворцу бегают. Во-вторых, никогда с мужем не ссорилась и свою правоту не доказывала. Вам ведь ведомо, дорогой читатель, какой ад в семейную жизнь может внести жена, вечно доказывающая свою правоту. Лукреция делала потихоньку свое дело, благотворительностью занималась, власяницу под платьем носила, прежние грехи свои замаливая, моду новую вводила, причем самую, по нашему мнению, что ни на есть разумную: запретила дамам накладывать на свое лицо пуды белил и румян, считая, что лицо должно светиться свежестью и естественной белизной. Когда ее народ вследствие неурожая начал голодать, она продала все свои драгоценности и купила хлеб. Словом, мы ни в коем случае не можем ее сравнивать с Мессалиной или Клеопатрой, как делают многие историки, беря во внимание начальный период ее жизни, под боком у деспота папаши, у которого она была послушным орудием исполнения его воли. И вот все сто тысяч жителей Феррары (столько там было населения) полюбили Лукрецию как хорошую и справедливую королеву.