Адмирал Кузнецов. Опальный адмирал - читать онлайн книгу. Автор: Александр Золототрубов cтр.№ 80

(Штурман с «Белухи» — ныне Герой Советского Союза адмирал флота Георгий Михайлович Егоров, ныне здравствующий. «То была моя первая встреча с наркомом ВМФ Кузнецовым, — делился своими мыслями с автором романа Егоров. — Я с волнением принял орден из рук человека, которого боготворили моряки. В июне сорок пятого наша бригада «малюток» перебазировалась в Либаву. Вскоре к нам прибыл нарком ВМФ. Я тогда уже был командиром подводной лодки «М-90». Помню, как в разговоре с нами Николай Герасимович сказал: «Берегите людей и корабли. Это самое ценное, что есть у нас на флоте!» Себя же он не щадил, все силы отдавал флоту. Я искренне полюбил своего наркома». — А.З.)

В Смольный прибыли под вечер. Командующий Ленинградским фронтом генерал Говоров пригласил наркома и комфлота отужинать с ним. Немало добрых слов произнес он в адрес моряков-балтийцев. В связи с предстоящим наступлением Ленинградского и Волховского фронтов с целью деблокирования Ленинграда Говоров возлагал большие надежды на военный флот, в частности на его артиллерию, особенно дальнобойную.

— Завтра на Военном совете флота я буду об этом говорить, — сказал нарком ВМФ. — Так что моряки, Леонид Александрович, вас не подведут. Так, Владимир Филиппович? — Кузнецов посмотрел на сидевшего рядом Трибуца.

— У нас все готово, — подтвердил комфлот. — Основная тяжесть в перевозке войск ляжет на Ладожскую флотилию. Ее командующий адмирал Чероков уже приступил к подготовке людей и кораблей. На днях я туда проскочу.

Утром, едва забрезжил рассвет, Трибуц поспешил в гостиницу, где остановился нарком. Думал, что тот еще спит, и удивился, что Николай Герасимович уже был готов к поездке. Он побрился, позавтракал, добродушная улыбка светилась на его лице.

— Поедем в Северную Самарку к твоим, как ты выразился, снайперам-артиллеристам.

— Там рядом передний край. — Комфлот замялся. — Боюсь за вас, Николай Герасимович. Пуля ведь не разбирает чинов, кусает всех подряд. Может, поедем на корабли?

— Не нагоняй на меня страху, Владимир Филиппович. — Нарком поправил перед зеркалом шапку.

301-м отдельным дивизионом Ленинградской военно-морской базы, куда они собрались ехать, командовал майор Кудрявцев. Встретил он их в Северной Самарке, в четырех километрах от линии фронта. После того как майор представился, Николай Герасимович задержал его руку в своей руке.

— Не тот ли вы Кудрявцев, который в тридцать седьмом командовал 27-й батареей? — спросил нарком. — На Тихоокеанском флоте…

— Он самый, — смутился Кудрявцев.

Он провел гостей на свой КП, где доложил обстановку. Нарком и Трибуц обратили внимание на висевшую на стене картину, которую бойцы-артиллеристы назвали «Панорама для боя». Юрий Непринцев — живописец, будущий народный художник СССР — писал ее с корректировочных постов, и на ней была изображена реальная местность. Идея понравилась Николаю Герасимовичу, и он предложил комфлоту распространить ее по кораблям. Потом гости вернулись в штаб.

— А почему вы не носите наград? — неожиданно спросил Николай Герасимович.

— У меня их нет, — ответил майор.

— Как же так? — удивился нарком. — Столько воюете, даже были в тяжелых боях на Осмуссааре. — Кузнецов повернулся к адмиралу Трибуцу. — Владимир Филиппович, прошу наградить майора Кудрявцева орденом Красного Знамени!..

Вскоре гости уехали, а вечером в штаб поступила телеграмма от наркома ВМФ: «Командиру 301 ОАД майору Кудрявцеву. Передаю благодарность командному, политическому и краснофлотскому составу дивизиона за хорошую работу артиллерийских расчетов, за высокое мастерство снайперов. Выше славное знамя балтийцев! Сильнее удары по врагу! Народный комиссар ВМФ СССР адмирал Кузнецов. 13 ноября 1942 г.»

Майор прочел текст, и у него повлажнели глаза. Он вызвал к себе начальника штаба и приказал построить личный состав.

— Я зачитаю бойцам и краснофлотцам телеграмму народного комиссара ВМФ адмирала Кузнецова…

В штаб флота нарком прибыл после полудня. Адмирал Трибуц был на месте.

— Я очень доволен этой поездкой. — Николай Герасимович снял шинель. — У меня была долгая беседа с командующим фронтом, членом Военного совета. Упреков в адрес Балтфлота я не слышал, была высказана лишь просьба, чтобы корабли усилили артобстрел вражеских оборонительных позиций. — Кузнецов сел, пригладил ладонью волосы. — Знаешь, когда я был в гостинице, то слушал по радио выступление писателя Всеволода Вишневского, он рассказывал о том, как сражается под Ленинградом морская пехота. Я хотел бы его увидеть. Где он сейчас?

— Был недавно здесь, ведь он у нас начальник оперативной группы писателей при Политуправлении флота. Одну минуту! — Комфлот позвонил по телефону прямой связи начальнику Политуправления флота. — Трибуц говорит. Писатель Всеволод Вишневский еще не ушел? Пусть зайдет сейчас ко мне…

Пока нарком и комфлот курили, прибыл Вишневский.

— Садись, Всеволод Витальевич. — Трибуц кивнул ему на стул. — Вот нарком ВМФ Николай Герасимович Кузнецов хотел тебя видеть.

Увидев наркома, капитан 2-го ранга Вишневский отрапортовал:

— Товарищ народный комиссар, здравия желаю! — И уже не по-уставному добавил: — Давно вас не видел, Николай Герасимович, а когда вошел в кабинет, не сразу заметил. — Он смутился, зачем-то развел руками, а глаза его, веселые и карие, словно бы говорили: «Извините, виноват!..» — С пяти утра сегодня на ногах. Готовился к передаче по радио…

— Я слышал ваше выступление, оно мне понравилось, — улыбнулся Кузнецов. — Тем более похвально, что речь шла о подвигах моряков. Ну а как вы живете, комфлот вас не обижает?

— А чего мне его обижать, он хорошо нам помогает. Жданов на прошлой неделе лично пожал ему руку за его «горячие и боевые» выступления по радио. — Трибуц взглянул на писателя. — Я доложил наркому, что ты участвовал в переходе кораблей Балтфлота из Таллина в Кронштадт в августе сорок первого, а он меня отругал. Говорит, зачем рисковать такими людьми, вдруг корабль, на котором находился Вишневский, наскочил бы на мину, что тогда было бы?

— Вместе с экипажем ушел бы на морское дно, — весело улыбнулся Вишневский.

— Негоже, Всеволод Витальевич, бравировать своей жизнью! — одернул писателя нарком. — Вы еще напишете не одну книгу, и на ней будут воспитываться молодые бойцы и краснофлотцы. Недавно я прочел вашу героическую комедию «Раскинулось море широко», которую вы написали в соавторстве с Всеволодом Азаровым и Александром Штейном. Сильная вещь! Дорого читателю то, что вы сами прошли фронтовые дороги еще в Гражданскую войну, вам есть о чем рассказать. А пишете вы правдиво и честно, такие литературные вещи очень ценят.

— Эту героическую комедию они написали по заданию Политуправления, чтобы молодые бойцы и командиры видели, как надо бить врага! — заметил Трибуц.

А Кузнецов продолжал;

— По героическому пафосу эта ваша комедия близка, как мне кажется, к киносценарию «Мы из Кронштадта», по которому позже был снят одноименный фильм. Я не раз смотрел его, и меня всегда волновал образ Артема Балашова. Вот это настоящий герой! Флот ему был дорог не меньше, чем революция… Над чем сейчас работаете?