Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов - читать онлайн книгу. Автор: Жюль Верн cтр.№ 114

– Без сомнения, однако этот прохвост – русский. Он знает, что с правами человека шутки плохи, да ему и смысла нет нас задерживать, даже напротив. Только мне как-то противно просить о чем-то этого господина!

– К тому же этого господина нет в лагере, по крайней мере, я его здесь не видел! – заметил Гарри Блаунт.

– Он появится. Иначе и быть не может. Он должен присоединиться к эмиру. Сейчас Сибирь разделена на две части, Феофар наверняка только его и ждет, чтобы двинуться на Иркутск.

– А когда вырвемся на свободу, что будем делать?

– Продолжим нашу кампанию, будем следовать за ханскими войсками до подходящего момента или решающего события, позволяющего перейти на противоположную сторону. Выходить из игры нельзя, какого дьявола?! Мы же только начали! Вам, коллега, уже посчастливилось получить ранение на службе «Дейли телеграф», в то время как я ничего еще не получил, служа моей кузине… Ну, то-то же! – пробормотал Альсид Жоливе. – Вот он и уснул! Несколько часов сна и свежих водных компрессов – вот и все, что нужно, чтобы поставить англичанина на ноги. Эти люди сделаны из железа!

И пока Гарри Блаунт спал, Альсид Жоливе бодрствовал рядом с ним. Он достал свою тетрадку и строчил в нее заметки, к тому же он преисполнился решимости поделиться ими со своим собратом, к огромному удовольствию читателей «Дейли телеграф». Пережитое связало их накрепко. Больше не было смысла завидовать друг другу.

Таким образом, то, что больше всего страшило Михаила Строгова, стало предметом самого горячего желания обоих журналистов. Прибытие Ивана Огарова, видимо, и впрямь могло пойти им на пользу, ведь как только будет установлено, что они иностранные журналисты, их, скорее всего, отпустят. Сподвижник эмира сумеет вразумить его, хоть Феофар и привык считать журналистов обычными шпионами. Вот и вышло, что интересы Альсида Жоливе и Гарри Блаунта пришли в прямое противоречие с целями Михаила Строгова. Последний эту ситуацию хорошо понимал, что стало для него еще одной причиной избегать всякого сближения с бывшими попутчиками. Он принимал все меры, чтобы не попасться им на глаза.

Прошло четыре дня, но за это время положение вещей нисколько не изменилось. До пленников не доходило никаких слухов о том, что лагерь эмира снимается с места. Их бдительно стерегли. Не было никакой возможности пересечь кордон пехотинцев и всадников, день и ночь карауливших загон. Что до еды, которую им выделяли, ее едва хватало. Дважды в сутки им бросали кусок козьей требухи, испеченной на углях, или сыра, называемого «курт», который делается из кислого овечьего молока и вымачивается в молоке верблюдицы, каковое обычно зовут кумысом. И это было все. В довершение тягот резко испортилась погода. Начались крупные атмосферные пертурбации, порождающие шквалы вперемешку с ливнями. Несчастные, не имея где укрыться, были вынуждены выносить эту непогоду, которая угрожала здоровью, а ждать облегчения страданий было неоткуда. Некоторые раненые, женщины, дети умирали, и пленникам приходилось самим хоронить трупы: стража отказывала даже в могилах.

В эту пору тяжких испытаний Альсид Жоливе и Михаил Строгов, каждый со своей стороны, буквально разрывались на части. Они старались помочь всем, кому только могли. Травмированные меньше прочих, сильные, крепкие, они были наделены большей, по сравнению с другими, сопротивляемостью и могли принести пользу страдающим, готовым отчаяться товарищам по несчастью своими советами и заботой.

Но сколько так может продолжаться? Возможно, Феофар-хан, удовлетворившись своими первыми успехами, намерен повременить с походом на Иркутск? Это вызывало опасение, ведь он ничего не предпринимал. И вот утром двенадцатого августа совершилось событие, которого так желали Альсид Жоливе и Гарри Блаунт и так боялся Михаил Строгов. Внезапно запели трубы, загрохотали барабаны, им стала вторить ружейная пальба… Огромное облако пыли заклубилось над дорогой, ведущей из Кдлывани.

Иван Огаров в сопровождении нескольких тысяч военных вступил в лагерь эмира.

Да, это в полном составе прибыл армейский корпус, который Иван Огаров привел под начало эмира. Его пехота и кавалерия были частью войска, осаждавшего Омск. Не сумев справиться с «верхним городом», где, как мы помним, под защитой гарнизона укрылся губернатор, Иван Огаров решил махнуть рукой, не тянуть ради этого с завоеванием восточной Сибири. Итак, он оставил в Омске довольно значительный гарнизон, а свои орды повел к Томску. По пути обеспечил подкрепление завоевателям Кдлывани и вот теперь присоединился к армии Феофара.

Солдаты Ивана Огарова остановились на подступах к лагерю. Они не получали приказа раскинуть бивуак. Было очевидно, что их предводитель не намерен задерживаться, он хочет идти вперед и в самый кратчайший срок достигнуть Томска, большого города, по его замыслу, естественно, предназначенного стать центром будущих операций.

Заодно со своими солдатами Иван Огаров пригнал сюда конвой русских пленных, взятых в Омске и Колывани. Этих несчастных не отправили в загон, и так уже слишком тесный для тех, кого там держали. Их оставили возле аванпостов, без крова, почти без пищи. Какую участь Феофар-хан готовил злополучным невольникам? Погонят ли их в Томск, или им уготована какая-нибудь кровавая казнь, что в обычае у азиатских тиранов? Это было тайной склонного к причудам эмира.

Проходя через Омск и Кдлывань, это воинство обзавелось сопровождением: за ним тащилась толпа попрошаек, мародеров, торговцев, цыган, обычно составляющая арьергард армии, выступившей в поход. Вся эта публика промышляла тем, чем ей удавалось разжиться на землях, по которым они проходили, и после них там уже мало что оставалось для других любителей пограбить. Итак, необходимость гнала их вперед хотя бы уже потому, что надо же добывать пропитание для экспедиционной армии. Вся местность между Ишимом и Обью была вконец опустошена, уже ничего не выжмешь. Захватчики оставляли после себя пустыню, по которой русским придется двигаться не иначе как с большими трудностями.

Среди цыган, что сошлись сюда из западных провинций, находилась и бродячая труппа, вместе с которой Михаил Строгов доплыл до Перми. Была там и Сангарра. Эта шпионка-дикарка, на жизнь и смерть преданная Ивану Огарову, не покинула своего господина. Мы их уже видели вдвоем в Нижнем Новгороде, когда они готовили свой заговор. После того какпересекли Урал, они расстались, но только на несколько дней. Иван Огаров быстро достиг Ишима, в то время как Сангарра со своей труппой двинулась к Омску по пути, расположенному южнее.

Нетрудно понять, какую огромную помощь оказала Огарову эта женщина. Через своих цыган, проникающих в любые уголки, она чего только не узнавала, чтобы все передать ему. В результате Иван Огаров был в курсе всего, что происходило даже в самом сердце захваченных провинций. Сто пар широко раскрытых глаз и настороженныхушей всегда были к его услугам. Впрочем, и он со своей стороны, не скупясь, оплачивал все эти донесения, из которых извлекал очень много полезного для себя.

Сангарра некогда была замешана в одном крайне серьезном деле, но русский офицер вызволил ее из беды. Она не забывала, чем обязана ему, и была предана своему спасителю душой и телом. Когда Иван Огаров встал на путь измены, онживо сообразил, сколько пользы сможет принести емутакая союзница. Что бы он ей ни приказал, Сангарра все исполняла. Непостижимый инстинкт, еще более могущественный, чем чувство благодарности, побуждал ее стать рабой предателя, к которому она привязалась с первыхже дней его сибирского изгнания. Наперсница и сообщница, не имеющая ни родины, ни семьи, Сангарра охотно поставила свою бродяжью жизнь на службу захватчикам, которых Иван Огаров натравил на Сибирь. Кчрезвычайному коварству, естественному для ее племени, в натуре Сангарры добавлялась яростная энергия, не знающая ни милости, ни прощения. Эта дикарка была бы достойна разделять с апачем его вигвам или с островитянином Андаманского архипелага его хижину.