Воздушная битва за Севастополь. 1941-1942 - читать онлайн книгу. Автор: Мирослав Морозов cтр.№ 19

По люфтваффе точной статистики, характеризующей ход операции, нет. Известно, что пилоты JG 77 доложили за этот период о 119 воздушных победах, завысив свои результаты почти в три раза. Потери составили 16 «мессершмиттов» (ни один не признавался потерянным в результате бомбежек аэ­родромов), 7 пилотов считались убитыми или пропавшими без вести, 4 ранеными. Сюда вошли четыре аса: пропали без вести обер-фельдфебель Eugen Wintergerst (20 воздушных побед) и лейтенант Hedwig Zuzic (13 побед), получили ране­ния обер-лейтенанты Ernst Ваег (14 побед) и Erich Friedrich (13 побед). Стоит заметить, что на тот момент в ВВС ЧФ и 51-й армии все еще имели лишь одного аса — командира 247-го иап Федосеева. Самый результативный летчик ВВС ЧФ лей­тенант Мустафа Аллахвердов имел три индивидуальные и од­ну групповую победу, Михаил Авдеев — две индивидуальные и две групповые.

Но как бы немцы ни пре­увеличивали свои воздуш­ные победы, главное заклю­чалось в том, что люфтваф­фе сыграло весьма важную, если не решающую роль в прорыве перекопских позиций. Еще в ночь на 26-е командую­щий 51-й армией Кузнецов докладывал в Генеральный штаб РККА: «…Бомбардиро­вочная авиация противника нами не подавлена ввиду сла­бости нашей истребитель­ной авиации. Всего 28 само­летов (Ф. И. Кузнецов «скром­но» умолчал о приданной в его подчинение Фрайдорф­ской авиагруппе. — М. М.) Это явилось основной при­чиной того, что передний край 156-й сд, достаточно прочно укрепленный, в течение двух суток был прорван». Своей же авиации, несмотря на все ее старания, сухопутные генералы ставили неудовлетворительную оценку. В своих мемуарах П. И . Батов приводит текст послевоенной беседы с генералом Полуэктовым, который в 41-м занимал должность начальника артиллерии 156-й дивизии: «Как помните, ужасно нас дони­мала немецкая авиация, и мы раздражались, почему же нет наших истребителей. Я и сейчас не скажу почему — самолеты у нас в Крыму были. Скорее всего Владимир Александрович Судеец со своими летчиками выдохся — весьма активно бом­бил район Берислав — Каховка при подходе и форсировании немцами Днепра, а к 24 сентября выдохся». — После этой фразы Полуэктова Батов заключает: — Да, ни авиация Черно­морского флота, ни воздушные силы самой 51-й армии не прикрывали с воздуха воюющие на Перекопе войска и в тече­ние сентябрьских и октябрьских боев не оказали существен­ного воздействия на наступающего противника».

При сопоставлении с фактами видно, что генералы правы лишь отчасти — авиация их прикрывала, но не смогла при­крыть. Главные причины поражения в воздушном сражении видятся две: во-первых, отказ адмирала Октябрьского от ис­пользования главных сил своей авиации, особенно истреби­телей новых типов, в боях на Перекопе. В самом деле, из таб­лицы № 2 видно, что в состав Фрайдорфской авиагруппы бы­ло выделено всего 8 Як-1, в то время как в ПВО Севастополя оставалось 35 новых истребителей. В течение сентября ВВС ЧФ получили 13 Як-1, 29 МиГ-3 и 8 ЛаГГ-3, из которых лишь несколько попали на фронт в составе 62-го смап. Адмирал все еще верил, что флоту не придется вести серьезных бое­вых действий на суше, и ко всем отвлечениям от морского на­правления относился как к временному явлению. Именно этим и объясняется, что для действий на севере Крыма было выделено не полнокровное соединение, а сводная группа, ко­торая даже не имела нормального штаба и средств связи.

Во-вторых, исход многих боев определялся ошибочной тактикой. Нет, многие из советских пилотов неплохо владели техникой воздушного боя и на своих устаревших «ишачках» и «чайках» умудрялись сбивать куда более совершенные «мес­сершмитты». Речь о другом — о неумении управлять дейст­виями истребителей над полем боя. Как это делалось у нем­цев: воздушный патруль в два яруса, управление с земли и связь между собой. Если советские самолеты появлялись где-либо над полем боя, наводчик сразу же отправлял дежу­рящие группы на перехват. Если советская группа оказыва­лась очень большой, он успевал вызвать подкрепление из Ча­плинки, которая находилась всего в 25 км за линией фронта. Точно так же он мог организовывать штурмовые действия против советских контратак. Советская же сторона по части тактики ушла не дальше времен Первой мировой войны — воздушное патрулирование над ближним тылом своих войск. Если самолеты видели противника, они вступали в бой, если не видели, то не происходило ничего, даже если на соседнем участке десятки бомбардировщиков перемешивали совет­ские войска с землей. Рассчитывать приходилось только на себя — связи не было не только с наземными частями, но да­же со своим аэродромом. В этих условиях противник теоре­тически каждый раз мог сосредотачивать против воздушного патруля превосходящие силы и наносить ему тяжелые удары. К счастью, на самом деле так происходило далеко не все­гда — у немцев просто не хватало истребителей для выполнения всех задач и организации охоты на каждый русский самолет.

Не имели особого успеха и советские удары по наземным войскам. Почему? В основном по той же самой причине — от­сутствие связи со своими сухопутными войсками. Точнее, она была, но работала крайне неоперативно. Допустим, в течение дня оборону советских войск на каком-то участке обстрелива­ла вражеская батарея. Командование дивизии обращалось в штаб армии с просьбой подавить батарею ударом с воздуха. Вечером эту заявку включали в план действий ВВС на следую­щий день и, поскольку в ВВС 51-й армии долгое время не бы­ло собственных штурмовиков (появившийся с 24 сентября 103-й шап немцы быстро сократили до шести машин), ночью передавали в штаб Фрайдорфской группы. К утру штаб груп­пы разрабатывал план удара — определял, сколько от какой эскадрильи выделяется самолетов, во сколько взлет, где ме­сто встречи. Проходили сутки, и только тогда авиация выпол­няла заявку. Если батарея за это время успевала сменить дис­локацию, то удар мог прийтись и по пустому месту, а в лучшем случае — по запасной цели. Именно по причине такой органи­зации советские ВВС в 1941 г. практически никогда не дейст­вовали по целям на поле боя, предпочитая бомбить цели в ближнем тылу — батареи, аэродромы, обозы, подходящие резервы. Как бы ни было это важно, но главная цель — ата­кующие войска противника оказывались вне их сферы дея­тельности. Именно поэтому активные действия ВВС 51-й ар­мии и Фрайдорфской группы даже не были замечены генера­лами Батовым и Полуэктовым. В противоположность этому бомбардировщики люфтваффе практически бессменно висе­ли над полем боя, нанося удары то по укреплениям, то по ар­тиллерийским позициям, то по контратакующим танкам. При этом следует учитывать, что по весу боевой нагрузки один Ju-87 соответствовал четырем И-15бис, а один Ju-88 или Не-111 — двум СБ или Пе-2. Так, немецкие двухмоторные бомбардировщики брали по четыре 250-кг бомбы или по ше­стнадцать 50-кг бомб в дополнение к одной тяжелой бомбе калибром до 1000 кг. Пе-2 брали по четыре ФАБ-100, а СБ — по шесть. Если помножить это на то обстоятельство, что «юн­керсы» сбрасывали бомбы с пологого пикирования с высоты до 800 м, а советские бомбардировщики с горизонтального полета с высоты 1800—2000 м, то получится, что люфтваффе в ходе боев на Перекопе наносило удары в десятки и даже сотни раз более эффективные, чем противостоящая сторона. Единственное, чего не удалось немцам, так это уничтожить советскую авиацию и полностью устранить ее влияние на ход боевых действий. В будущем это принесло немцам немало проблем.

Обстановка на Перекопе в начале октября продолжала ос­таваться сложной. Обе стороны боролись за улучшение пози­ций перед будущими боями. Активность люфтваффе в возду­хе снизилась, в то время как активность советской авиации продолжала оставаться на уровне 200—250 самолето-выле­тов в сутки с учетом того, что от 40 до 80 из них ежедневно приходились на ночное время. Постепенно в воздухе герман­ская сторона перешла от наступления к обороне, что, впро­чем, не мешало ей периодически наносить серьезные потери своему противнику.