Записки бостонского таксиста - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Бухин cтр.№ 64

— Теперь костюм, — сказала женщина.

Парень попытался запротестовать, но подруга резко оборвала его:

— Заткнись, дурак, тебе бы только с топором ходить.

— Нам недорогой, но элегантный костюм, — сказала она вежливому продавцу отдела готового платья. А когда тот начал по долгу службы демонстрировать всё многообразие товаров отдела, оборвала его и, ткнув пальцем, сказала коротко:

— Вот этот.

Через несколько минут, с удовлетворением оглядев приятеля, она произнесла:

— Похож на преуспевающего бизнесмена, только причёска как у молодого бандита, — а затем, нахлобучив ему на голову шляпу, и теперь окончательно довольная его видом, продолжила: — Поторопись, у нас всего полтора часа до закрытия магазинов.

В оставшееся время на карточку Адама Карловича парочка приобрела телевизор, фотоаппаратуру и другие полезные вещи, тем более, что подпись Адама Карловича подделать было легко: не зная английского языка, он поставил на карточке какую-то загогулину.

Уже была ночь, когда Адам Карлович добрался до своей квартиры. Как ни странно, жена ещё не ложилась спать. Ждала ли она мужа или были другие причины — неважно, но это оказалось очень кстати. В отличие от Адама Карловича она успешно вписалась в американский образ жизни, как входит нога в удачно купленный тёплый ботинок. По расстроенному лицу мужа она сообразила, что приключилось что-то неприятное. Спокойно, без лишних слов, как всегда в трудные минуты жизни, она набрала аварийный номер телефона и приостановила действие карточки, а затем, сняв очки и глядя на мужа лучистыми близорукими глазами, сказала так:

— Адам Карлович, — она всегда называла мужа по имени и отчеству при обсуждении серьёзных вопросов, — Адам Карлович, я думаю, что тебе не под силу заниматься благотворительным фондом, — она помолчала немного и продолжила: — Григорий Самойлович понял бы это, если бы жил. Нужно знать язык, водить машину, тогда не пришлось бы мотаться по ночному Нью-Йорку; и нельзя же бесконечно эксплуатировать Петра Сергеевича. Моё мнение: передай деньги Григория Самойловича благотворительной организации, с которой у тебя наладился контакт.

Адам Карлович так и сделал, и деньги Григория Самойловича соединились с безбрежным океаном денежных знаков, которые безостановочно путешествуют по нашей грешной земле.

Странный я человек: смотрю на себя со стороны, как будто сижу в кинотеатре. Какая-то тень, носящая моё имя, движется на белом экране, а я на неё смотрю. Только боль возвращает к действительности. Но боль проходит — и я снова в кинозале.

(Автор повести «Смерть Григория Самойловича»)

Познакомился Пётр Сергеевич с Григорием Самойловичем, когда ещё жила Нина Ивановна. Как-то Петра Сергеевича с женой пригласила в гости госпожа Готлиб. Они застали у неё ещё одну супружескую пару, и знакомство состоялось. Госпожа Готлиб всегда красиво сервировала стол и умело комплектовала гостей: по степени интеллигентности, по происхождению и многим другим, только ей известным признакам. Поэтому люди, которые собирались за её столом, всегда находили общий язык. В тот вечер все очень хвалили хозяйку, а Петру Сергеевичу стало обидно, и он пожаловался на свою жену:

— Во всём мире тарелки моют после еды, а у нас, — вынув из посудного шкафа перед обедом, — и с некоторой запальчивостью добавил: — Другой муж давно бы ушёл.

На это Нина Ивановна с весёлой улыбкой сказала так:

— А может быть, ваша жена специально так делает?

Городок был небольшой, и Пётр Сергеевич, гуляя в свободные от работы часы, часто встречал Григория Самойловича, который при встрече всегда спрашивал:

— Как ваше здоровье и мировозрение?

На что Пётр Сергеевич всегда отвечал:

— Мировозрение прежнее, а здоровье по возрасту.

Григорий Самойлович был единственный человек, который не позволял себе фамильярности по отношению к Петру Сергеевичу и, вообще, ко всем другим. Встречаясь с Петром Сергеевичем, он обязательно протягивал для пожатия мягкую старческую руку и, прощаясь, повторял этот ритуал. Однажды Пётр Сергеевич, протянув ему руку, наткнулся на острый окаменевший ноготь и поранил палец.

Они часто разговаривали о литературе, но Григорий Самойлович всегда имел противоположное мнение и затягивал Петра Сергеевича в тяжёлый разговор, как в тёмную трубу, а когда тот вылезал из неё на свет Божий с другого конца, то чувствовал себя усталым.

— Никакой вы не поэт, — говорил Григорий Самойлович. — Поэт всегда думает о поэзии, говорит только о ней.

— Вы правы, баскетболом я интересуюсь больше, — смеялся Пётр Сергеевич и называл известных людей, которые в частном порядке хвалили его стихи. На это Григорий Самойлович отвечал:

— Они к вам хорошо относятся и не хотят обижать, но за спиной смеются над вами и называют городским сумасшедшим.

Когда Петра Сергеевича начали печатать в журналах, и он принёс их показать Григорию Самойловичу, тот только сказал:

— Всё это «ничегошки».

И тут же с гордостью добавил, что у него в разных изданиях напечатано двести статей.

— Я ваш друг. Я к вам хорошо отношусь. Ваше призвание — инженерная работа и никакой вы не поэт.

Пётр Сергеевич попытался открыть журнал на странице, где были напечатаны его стихи, но Григорий Самойлович начал отмахиваться руками, как будто перед ним хотели открыть спичечную коробку, в которой сидел таракан.

Однажды в разговоре Пётр Сергеевич процитировал четверостишие очень известного поэта. Но Григорий Самойлович почему-то решил, что тот цитирует свои стихи, и начал неожиданно охаивать их и говорить обидные слова. Пётр Сергеевич оторопело смотрел, как рот Григория Самойловича ощерился, и показалась масса очень мелких зубов. Ему даже померещилось, что у Григория Самойловича во рту не 32 зуба, а 36 или 40; и он вспомнил, что тот как-то сказал: «Я завистлив». Пётр Сергеевич тогда подумал, что хотя Григорий Самойлович имел в жизни достижения, но того, к чему стремился, всё-таки не достиг, и завидует, потому что между ними разница в двадцать лет; и, наверно, его раздражает уверенность Петра Сергеевича в своих способностях.

Григорий Самойлович чувствовал, что относится к Петру Сергеевичу несправедливо, и потому иногда говорил: «Вы меня, наверно, ненавидите». Но хотя Петра Сергеевича задевали обидные слова, он относился к Григорию Самойловичу неплохо и даже оказывал мелкие услуги — отвозил, при необходимости, к врачу или в библиотеку. Однако затем произошло знакомство Григория Самойловича с госпожой Китнер, и они стали видеться редко.

Однажды они встретились в библиотеке, и Пётр Сергеевич пошёл провожать Григория Самойловича. По дороге тот сказал, что вскоре собирается со своей знакомой в Париж, и предложил Петру Сергеевичу телефон своего приятеля, который живёт в Калифорнии, но является владельцем парижской квартиры. Когда Пётр Сергеевич позвонил Григорию Самойловичу, то оказалось, что он куда-то торопится, а телефон нужно разыскивать, и они отложили это дело на другой раз.